Восходящий. Начало

Ночной воздух и грохочущий гнев моря еще раз поприветствовали его. Сервировочное блюдо было легко заметить по блеску в холодном свете звезд. Мальчик подбежал, наклонился, чтобы поднять его и… заметил его.

Обреченное драконье яйцо.

Оно лежало на краю кучи отвергнутых, как раз там, куда Броуд положил его перед уходом, выделяясь белой полоской, который была весьма широкой и сразу бросалась в глаза.

Что подтолкнуло Холта? Уязвленное самолюбие из-за того, что пришлось прикинуться дураком перед этим стражником… Или убежденность Броуда в том, что он, Холт, никогда не станет Всадником, или странное тепло, согревшее руки подростка, когда он держал яйцо… Но Холта осенила безумная идея.

Он спасет его.

Да, мальчик восхищался Всадниками. Каждый день он благодарил их за то, что они защищали их от ужасов Скверны. Только порядок побеждает хаос, и так было на протяжении сотен лет. Но Холт не понимал, почему именно этот Орден должен проявлять такую жестокость.

У него не хватило решимости сбросить яйцо со скалы, но хватит, чтобы спасти его.

В то самое мгновение Холт бросил взгляд через плечо, чтобы проверить, не следит ли за ним стражник. Тот не обращал на подростка никакого внимания, поэтому Холт бросился к яйцу, положил его в серебряное сервировочное блюдо и накрыл крышкой.

Он выдохнул, хотя даже не осознавал, что все это время боялся дышать. Его сердце готово было выскочить из груди.

– Нашел блюдо?! – крикнул страж от дверей.

– Д-да, – отозвался Холт.

Стараясь унять дрожь в руках, подросток выпрямился, кряхтя от тяжести яйца, и вышел из инкубатория. Не глядя на него, стражник закрыл дверь.

– Тебя здесь не было, понятно? – предупредил он.

– Так точно.

Так Холт украл драконье яйцо.

Но что делать с ним теперь – вот в чем состоял вопрос, ответа на который у подростка не было. А пока он, словно в трансе, шел назад через весь замок, к половине для слуг, как будто направлялся обратно на кухню. А слуги носились взад и вперед, чтобы угодить Всадникам, восседающим наверху, в башне.

Теперь уже Холт не мог вернуться в инкубаторий и положить яйцо туда же, откуда взял. Оставался только один вариант – спрятать. Но где?

К счастью, решение вскоре нашлось.

Возвращаясь на кухню, мальчик устремился прямиком к черному входу – ни Всадники, ни оруженосцы никогда им не пользовались. Там, в темной каменной нише собирались кухонные отходы – бочки и ящики, до отказа набитые рыбьими головами, ободранными костями, внутренностями, яичной скорлупой, овощными очистками. Сегодняшние отбросы не успели провонять, хотя Холт давно привык к подобным «ароматам».

В его обязанности как раз входило относить ящики с отходами в хижину Макеров[19 - Mucker (англ.) – мусорщик.]. Если он хочет, чтобы план сработал, придется действовать быстро. Разбросанные повсюду пустые ящики указывали на то, что здесь уже кто-то побывал из кухонной обслуги.

Холт поискал не до конца забитый ящик подходящего размера и сунул в него серебряный поднос, но быстро сообразил, что блестящая крышка сразу привлечет внимание.

«Может, лучше сначала вынуть яйцо?»

Прежде чем подросток успел что-либо предпринять, дверь во двор открылась, и оттуда вышел некто с ведром в руках. Холт в тревоге подскочил, загораживая серебряное блюдо от посторонних глаз.

– Добрый вечер! – громко сказал он.

Девушка вздрогнула, прижимая руку к груди.

– О, мастер Кук, ты меня напугал. Разве можно вот так выскакивать из тени, – пискнула она. – Знаешь, отец ищет тебя.

– Должно быть, мы разминулись, – ответил Холт. – Я решил, что сначала займусь отходами и отнесу пару ящиков вниз. Я позабочусь об этом. – Подросток кивнул на ведро.

«Пожалуйста, пусть в нем не будет чьих-то кишок», – взмолился он, когда девушка протянула ему свою ношу. К его великому облегчению, внутри оказались лишь морковные очистки и луковая шелуха.

– Спасибо. – Поблагодарив, служанка быстро вернулась на кухню.

Когда дверь за ней закрылась, Холт снова задышал спокойно.

Что он делает? Но думать об этом было уже слишком поздно.

Он вывалил содержимое ведра прямо на серебряное блюдо в ящике. Кое-где металл еще поблескивал, но и так сойдет. Крякнув, Холт подхватил свою ношу. Постанывая от ее веса, он шагал дальше, все сильнее страшась, как бы чем-нибудь не выдать себя.

С другой стороны, особых причин для тревоги у него не было. Когда-нибудь он станет поваром, но пока был всего лишь мойщиком горшков. А таких мало кто удостаивает внимания, не говоря уже о том, чтобы поинтересоваться, чем он занят. Или что он несет. И что странного в том, что слуга с кухни куда-то тащит ящик с отходами.

Ему с легкостью удалось стащить яйцо, и так же, никем не замеченный, Холт добрался до лестницы для прислуги: грубо вырубленного в скале, узкого, извилистого прохода, который вел в бедную часть города. Там они жили с отцом в своем приземистом домике.

Ему навстречу попались еще слуги с кухни, которые возвращались из хижины мусорщиков с пустыми ящиками и бочками. Мальчик поприветствовал их кивком и улыбкой, опасаясь, что звук его бешено колотящегося сердца будет слышен сквозь ребра.

В конце извилистой улицы уже вырисовалась хижина Макеров – светились только ее окна. В других домах либо было темно, либо окна закрыли ставнями. Макеры запрягали повозки для ночной работы. Мальчик увидел, как они покатились по мостовой.

Опасаясь, чтобы его не попросили вывалить содержимое ящика, Холт нырнул в темный переулок у дома Фуллера[20 - Fuller (англ.) – валяльщик сукна.] и подождал, пока копыта застучат по твердому грунтовому покрытию. Это была телега старшего Макера. Он останавливался у каждого дома, собирая отходы и высыпая их на дно своей повозки, и все время что-то бормотал, обращаясь к своей лошади.

Как только телега отъехала достаточно далеко, Холт высунул голову, чтобы убедиться, что не столкнется с Макером-младшим. Обнаружив, что путь свободен, Холт вышел из переулка и двинулся дальше.

Напротив хижины Макеров находился старый склад – никому не нужный, он медленно разрушался. Когда-то мусорщики использовали его как еще одну свалку, но хранить такое количество отходов в городе было давно запрещено. Иного применения хранилищу так и не нашлось. Никого не привлекало ни его расположение – поблизости от другой свалки, ни то, как сооружение использовалось раньше.

В последний раз оглядевшись, Холт рванул в заброшенное здание, в котором под дырявой крышей было почти так же холодно, как на улице. Это место не соблазнило даже бездомных. В помещении удушливо пахло плесенью, солома где-то промокла, а где-то побурела и пожухла. Мимо пробежала крыса. Хороший знак. Даже мистер Кэтчер[21 - Catcher (англ.) – ловец, ловчий.] не отваживался прийти сюда.

Пора было приниматься за дело. Потом он придумает способ пронести яйцо мимо городской стражи. Быть может, стоит унести его куда-нибудь в лес. Но это могло подождать до следующей ночи.

А пока подросток собрал всю сухую солому, какую удалось найти, и сложил в кучу под самой неповрежденной частью крыши. После чего, стряхнув очистки с крышки, вытащил яйцо.

И вздрогнул. То ли от усталости, смешанной со страхом, то ли от холодного воздуха – он сам не мог сказать. Но в этот миг Холт снова почувствовал это: от яйца волнами исходило тепло.

– Спасибо, – признательно сказал он.

Холт спрятал яйцо в солому и отошел, чтобы оценить проделанную работу. Решив, что он все равно не может придумать ничего лучше – если яйцо вообще заботил хотя бы какой-то комфорт, – Холт задумался: а что, если кто-то его здесь найдет?

«Вероятность равна почти нулю», – заключил он. Вряд ли кому-то кроме мусорщиков и слуг с кухни придет в голову забраться в эту удаленную часть города. Остальные жители оставляли отходы у своих домов. Этот район был бедным. А желающих навестить хижину Макеров еще нужно было поискать. Людей отпугивал не только запах, но и насекомые, которые, поговаривали, сбегались на разное гнилье.

Например, ветраксы. Этих жуков ненавидели почти так же сильно, как Скверну, хотя Холт никогда их не видел. Вероятно, потому, что Макеры и Свиперы[22 - Sweeper (англ.) – дворник.] так хорошо поддерживали чистоту на улицах города.

Опасаясь, что его отсутствие на кухне снова кто-то заметит, Холт присел на корточки и зачем-то погладил скорлупу яйца.

– Мне нужно идти, – сказал он, чувствуя себя при этом ужасно глупо.

На этот раз от яйца не полыхнуло теплом. Разочарованный, Холт понял: он-то надеялся, что существо в яйце его услышит. Может, драконьи яйца время от времени становятся теплыми, а он уже нафантазировал себе бог знает что.