Хочу быть с тобой

– Думаю, да. С Алексеем Матвеевичем ещё обсудим. Но, скорее всего, будем просить максималку, – Сёма говорит, не отрывая глаз от бумаг. – Яр, ты устала. Поехали, перекусим? Мне потом надо будет вернуться.

– Я тоже вернусь, – окидываю взглядом стопки бумаг. – Не могу так просто всё бросить.

– Тебе бы простили, – смеется он, поднимаясь на ноги. – Куда поедем? Чего тебе бы хотелось?

Помогает мне накинуть пиджак.

– Я бы в «Затмение». У нас я такой вкусный лагман уже не поем.

– Повод не уезжать?! – лихо подмигивает.

– Знаешь, если бы за папой так не скучала, то возможно.

Обожаю свою работу.

– С ним размах будет иной, – понимающе кивает. – Тут такого нет. В «Альтруисте» о нём небольшую статью читал на днях. Я тебе даже завидую, – знаю, шутит. Он с родных мест не уедет. Ни за что.

– Я не пойду к нему. Нашла место, также будет с земельными спорами связано.

– Ты не к отцу? – резко разворачивается и смотрит с недоверием. Реально удивлен.

– Нет, с чего бы? С ним работать я не могу. Он будет давить. Не хочу портить наши хорошие отношения. Преемничество ему ни к чему, бодрый вполне.

Друг снова кивает. После того, как выходим на улицу, помогает усесться в авто.

Сейчас понимаю, насколько волнительно возвращаться в родные места. Когда уезжала – так не волновалась. Теперь ожидания будут завышены. Ударить в грязь лицом будет непозволительно.

Всю жизнь я старалась быть цельной, а не его тенью. Возможно, именно поэтому выбрала госструктуру. В адвокатуре трудно не быть дочкой Алеева.

До ресторана добираемся быстро. Город небольшой.

– Вкусно? – спрашивает, когда я сижу, незаметно облизывая губы.

Поймал.

Киваю в ответ энергично. Божественно вкусно.

– Подловил, – улыбаюсь. – Ем, боясь язык откусить. Не думала, что мне может так сильно понравиться.

– Если что, ты знаешь, где нас найти, – Семён хмыкает, глаза остаются серьёзными. Взгляд добрый, не его фирменный, иначе я б подавилась.

– Спасибо тебе. Мне заграничные стажировки столько не дали, сколько вы.

– Да брось, чем смогли, – теперь улыбка становится открытой.

Если не знать его, можно решить, что говоришь с жёстким и строгим мужчиной, но мне повезло, я знаю правду.

Остаток дня проходит размеренно, но при этом в плотном рабочем графике.

Вечером, выходя на улицу, оборачиваюсь. Во многих окнах ещё горит свет. До приезда в Республику столько сплочённых и увлеченных своим делом людей я разве что у папы на работе встречала.

Уезжать жалко. Вариантов остаться нет.

Телефон начинает вибрировать. Для меня существует два режима. "Беззвучный" – для судебного процесса и заслушивания сторон. "Вибро" – для иных жизненных ситуаций. Парни шутят, мол, у их жён также, только те в декрете сидят.

– My darling, привет. Я соскучилась жутко, – выдыхаю с теплом. Искренне. Нащупываю параллельно ключи от машины в кармашке сумочки.

– Моя любимая девочка, – от звука папиного голоса у меня мурашки по коже бегут. – Добрый вечер. Не занята?

– В машину сажусь, папуль. Не отвлекаешь, город спит уже. Тут так тихо после десяти, не то что у нас. Только пару улиц активны, ночная жизнь кипит.

– Ты сразу домой?

– Конечно, сил на танцы у меня точно нет.

– Вернёшься домой – отдохнёшь, – папа явно хочет взбодрить.

– Это вряд ли. Я насчет работы уже договорилась.

– Ты точно решила? Не со мной? – мне кажется, в голосе отца мелькает грустная нотка.

– Я бы хотела с тобой, но немножко. Самую капельку, – становится очень смешно. Всё как в детстве – и хочется, и колется. – У кого я ещё такому мастерству научусь?

– Лиса. Тебе не идет, – говорить старается строго, но я слышу улыбку в голосе.

Как бы ни был отец занят, каждый вечер он находил для меня чуточку времени. Исключениями были только дни, когда я засыпала раньше его возвращения. А так как минимум полчаса мы с ним проводили наедине. Играли в шахматы, обсуждали фильмы и книги, что я за день смотрела или читала. Он всегда расспрашивал, что интересного я в школе узнала, а я у него про работу. И он отвечал подробно. Всегда. Этого – нашего мирка – больше всего не хватало после отъезда. И друзей, но их было немного.

– Да я серьезно, теперь есть с чем сравнить. Хочу тебе сказать, будет трудно. Кавказ задрал планку.

– О-хо-хо, вот как мы заговорили. Я не самый лучший? – градус папиного интереса резко подрос, чувствую, как он подобрался.

Мысленно благодарю его, за то, что он до сих пор бодр. Через год ему шестьдесят. Я была бы не против обзавестись братом или сестренкой. Но ему о таком говорить нельзя. Он не оценит. После смерти мамы, папа больше не был женат. Да и женщин никогда в дом наш не водил.

– Такого я не говорила. Сам знаешь. Ты самый-самый. Просто я не хочу пока что в денежные дебри лезть, – много раз с папой это обсуждали. Не хотелось бы спорить на пустом месте.

Завожу мотор.

– Не забудь пристегнуться, – произносит назидательным тоном. Киваю в пустоту и пристёгиваюсь. Он прекрасно знает, что в плане безопасности слушаю его беспрекословно. – По-твоему, земля – это не деньги? – снова произносит шутя.

– Папуль, я же на стороне государства. Какие деньги? Меня содержать по-прежнему придется тебе, – смеюсь.

– С легкостью и большим удовольствием. Думаешь, для чего я работаю?

– Тебе нравится, то чем ты занимаешься, – произношу нараспев.

– Всё-то ты знаешь, малышка. И это тоже. Приедешь, и отдохнём с тобой где-нибудь вместе, – размеренный тон отца успокаивает взбудораженные нервные клетки.

– Мне надо почти сразу будет на работу выйти, папуль, – говорить стараюсь мягко, как бы невзначай.