– Нормально, только вот дяди Левы нет.
– Завтра можешь пойти к нему позаниматься. Тут недалеко, на лыжах ты минут за двадцать дойдешь. Там еще женщина есть – ее зовут Дина Егоровна Утечкина … Это любимая женщина нашего Левушки, они давно не виделись … Ей пришлось нелегко и шла она издалека … да и настоящее имя у нее другое …
Тоня обхватила Свиридова руками и почувствовала, как ее рук коснулся Гриша – он погладил тонину руку.
– Толя, а нельзя ее как-нибудь сводить к нам в подвальчик? Ей одеться не помешает. И вообще …
– Вообще – это ты верно сказала, а главное – так правильно.
– Пап, не смейся над Тоней! Я ее люблю.
– Я ее тоже люблю. – Свиридов наклонился и поцеловал Тоню. – А вылазку в подвальчик мы им завтра организуем …
– А что интересного было сегодня у тебя?
– Особенно интересного, пожалуй, было не так уж и много. Ездили мы с Леной сегодня на машиностроительный завод, договорились насчет изготовления станин для установки. Заехали на обратной дороге к жене одного сварщика, она ногу сломала, а там трое маленьких детей.
– Надо чем-то помочь? – встрепенулась под мышкой у Свиридова Тоня. – Давай, я съезжу? Или мы с Гришей съездим?
– Там жена и дочка Поликарпа Михеевича помогают – у них дом почти рядом, только выходит на другую улицу. С ребятишками побаловались, с женой и дочкой Михеича познакомились.
– И какая она? – это спросил Гриша.
– Жена у него красавица. Да и дочка – Арина, младшая – очень приятная. Ну, что еще? Приветы всем вам через Мари прислали. И дед Василий, и баба Галя, и Уля, и Ника, и все-все-все. Мари пишет, что ездила в интернат, передавала от нас приветы, а когда Уличке передала привет от Мальчика, так та после этого ходила за Мари, как привязанная.
– Мальчик просил передать Уличке, что он думает о ней, – серьезно сказал Гриша.
– Да, и она передала ему то же самое.
– Милые дети …
Потом, когда Гриша ушел спать, Тоня рассказывала Свиридову.
– Знаешь, мы сейчас сидели втроем, я тебя обняла, а Гриша нашел мои руки и стал их гладить …
– И что?
– Мне было очень приятно … Мне захотелось быть и тут, у тебя под мышкой, и там, с другой стороны, с Гришей – чтобы обнять и его. Он уже не так вырывается, когда я обнимаю его …
– Ты позировала ему раздетая?
– Да.
– Не возбуждает его твоя нагота? Он ведь уже большой мальчик.
– Его, как мне кажется, больше возбуждает неполная нагота … как и вообще всех вас, мужиков … А к полностью обнаженному телу он привык.
– Ты знаешь, я тут его мыла, терла его мочалкой … ну, в общем, везде терла … Толя, ну ты чего! Бессовестный … соблазнитель … Перестань! … хулиган … я еще хочу … и еще …
– Я его везде терла, он позволял и не стеснялся, и не … не возбуждался, как некоторые …
– Ты с ним поаккуратнее – все-таки большой мальчик.
НАПАДЕНИЕ НА КАРЦЕВУ. ГРИША ПРИШЕЛ к ДИНЕ ЕГОРОВНЕ УТЕЧКИНОЙ
– Ле-ва, кажется, к нам опять гости. – Диана сидела и писала у окна, и поэтому первая увидела лыжника.
– Да? Это же Гриша – сын Свиридова.
– У них такой большой мальчик?
– У него. Антонина Ивановна ему не родная мать.
Диана убрала исписанные листки в стол и пошла вниз.
– Здравствуйте! Я Гриша Свиридов.
– Здравствуйте, молодой человек. Очень приятно, меня зовут Диана.
Гриша крепко пожал протянутую ему руку.
– Не совсем так. Вас зовут Дина Егоровна Утечкина. Можно мне звать вас тетей Диной?
– Можно … – растерянно ответила Диана.
– Привет, Григорий! Вы уже познакомились? – сверху спускался Худобин.
– Мы-то познакомились …
– Дядя Лева, позволь тебе представить Дину Егоровну Утечкину.
– Худобин Лев Вонифатьевич! Очень рад! … С вами, со Свиридовыми, не соскучишься.
– Я пришел позаниматься, дядя Лева. Папа просил передать, что он заедет за вами около тринадцати часов, чтобы вы были готовы.
НА ЗАСЕДАНИИ УЧЕНОГО СОВЕТА
Свиридов чуть опоздал на заседание Ученого Совета – все уже сидели вокруг стола.
– Простите, ребята. Дела …
– Опаздываешь, Толя! – укоризненно сказала Ерлыкина.
– Я больше не буду. – покорно пообещал Свиридов. – Саша, веди заседание. Я пока посмотрю протоколы.
Баранов начал заседание, а Свиридов стал листать тетрадь с протоколами заседаний Ученого Совета. Аккуратным почерком Полины Ерлыкиной кратко излагались обсуждаемые вопросы и выступления, подчеркнутые карандашом шли немногочисленные пункты решений и две обязательные страницы для соображений членов Совета.
Здесь уже аккуратности Полины в записях не было, писали разными почерками, ручками и карандашом, спорили друг с другом, но старались экономить место и не приводить пространных рассуждений.