Пройди свой путь. Часть I

– Ты знаешь гусей? Они есть в городе? – спросила она меня, чтобы отвлечь от обиды на собаку.

Ратори была непривычно беспокойной. Я, немножко успокоившись от испуга, ответила:

– Не в городе. В деревне. Дедушка держит кур, уток гусей и смешных индоуток.

Этим летом меня собирались сразу после школы отвезти в гости в деревню. Уже с прошлого лета я гостила у бабушки с дедушкой одна и все дни проводила во дворе.

Утро в деревне начиналось с шипящих блинов и топленого масла. После этого можно бегать во дворе, потому что он огорожен и там только «свои». Из серого сарая доносится хрюканье. Самих свиней плохо видно через решетку. Они большие и часто трутся о дверцу. Дедушка говорит, что они «чешутся». Когда их выпускают из клеток гулять, я не хожу во двор. Свиньи быстро бегают и роют землю своими пятаками. Совсем неприятно смотреть, когда они что-то находят и громко чавкают.

Другое дело, когда выпускают белых гусей. Они, всей стаей, расправив крылья и задрав головы, поспешно проходят через двор за ворота. Их красно-рыжие лапки, которыми они быстро перебирают по земле, забавно смотрятся на фоне их белоснежных туловищ. С гоготаньем гуси бегут, подлетая, к пруду у дороги и там проводят весь день. Когда они возвращаются обратно во двор, то из большого ящика, амбара, им насыпают зерно и отруби в кормушки, стоящие на земле.

Еще мы с дедом ходим в сарай, посмотреть: нет ли новых яиц в гнездах? Складываем их к нему в шапку и относим в комнату за кухней, где хранится мука и много банок. Бабушка хвалит нас за это.

– Мама будет ругаться, когда я вернусь, – сказала я, присаживаясь возле Ратори.

Мне протянули чашку с едой. За то время пока я вспоминала про гусей, уже сняли еду с костра и созвали всех на обед.

– Мама будет радоваться, когда ты вернешься, – загадочно проговорила на распев Ратори.– Но это будет не сегодня.

Мужчины закончили обедать и ушли в поле за лошадьми. Было видно вдалеке как некоторые лошади, прихрамывая от спутанных ног, пытались отойти дальше от людей. Затем их успокаивали и возвращали обратно. Начали запрягать телеги. Женщины сворачивали одеяла, расстеленные на траве, и ловили веселившихся детей. Все сгружали в повозки с натянутыми куполами. Старый цыган вылил из кастрюли воду на огонь и растоптал его сапогом. Только убедившись, что нет красных огоньков, он направился обратно к табору.

Повозки тронулись. В этот раз было веселее ехать. За повозками ехали верхом несколько мужчин. В последней слышались голоса птиц.

Гюли в этот раз ехала с другими. За ней семенил по дороге черный Банку. Когда лошади начали шаг чуть быстрее, Банку запрыгнул на телегу и улегся у ног Гюли. Вот зачем он нюхал платок, он пах его хозяйкой. Хороший подарок.

7. Другая в таборе

Вот уже несколько дней вокруг нашей повозки бесконечные пустые поля. Иногда по ним прокатывалась колючая трава, подскакивала как мячик и затем снова катилась как колесо. Я даже видела, как наши собаки звонко гавкали и рыли землю вдоль дороги, пытаясь что-то достать оттуда зубами.

Солнце сильно жарило, приходилось скрываться внутри под куполом палатки. Когда вереница из телег останавливалась, я разглядывала, что же в других повозках. В некоторых были просто вещи и большие емкости, в других же можно было встретить что-то похожее на кресла и кровати.

Гюли полила мне сейчас воды, чтобы я могла умыться. Табор остановился и уже расположился в тени повозок. Многие ребята тоже толкались у женщин с водой, кто пил, кто умывался. Воду черпали из больших емкостей. Водопровод есть только в многоэтажных домах. Даже в деревне приходилось идти с ведром к колонке. Это черная труба торчит из земли. Ручка колонки так смешно скрипит на всю улицу, когда начинаешь качать воду. Сама эта колонка-труба далеко уходит под землю, куда смотреть даже страшно. Вода есть не только на поверхности, вот что это значит.

Ратори нашла или просто перешила мне длинные юбки. Они закроют мои ноги от солнца, так она сказала. В них неудобно бегать, зато можно ходить босиком и никто не ругает за это. Земля горячая, в туфлях будет жарко.

Теперь я такая же как они: нарядная в пестрых юбках. Женщины приветливо улыбаются мне и гладят по лицу. Гюли научила как общаться с этими людьми и теперь дети меня не боятся и зовут поиграть. Мы весело бегали возле повозок или играли с собаками. Кроме Банку. Он любил лежать отдельно и совсем не хотел играть с нами.

– Иди, помогай женщинам, – меня за плечо остановил один из мужчин с черными усами.

Я чуть не догнала серую собаку. Но она посмотрела на этого мужчину, склонила голову ближе к земле и, поджав хвост, спряталась за колесом.

– Я еще маленькая, поэтому я играю с детьми, – проговорила я, пытаясь отдышаться от бега.

– Ты станешь взрослой. За один день нельзя научиться быть взрослой, – нахмурившись, проговорил этот мужчина.

– Не сердись Баро, – Ратори снова появилась откуда-то.– Она еще не знает, что нужно делать и играется.

– Она не такая как эти дети, – снова сердито проговорил Баро.

– Идем, – Ратори потянула меня за руку в сторону, ничего не ответив мужчине.

Мы прошли в сторону, где сидели взрослые девушки. Они разговаривали друг с другом и рассматривали украшения и материю. Ратори села рядом со мной.

– Почему я не такая как все дети? – « Юбки у меня такие же. Рост такой же. Говорим уже на одинаковом языке».

– Они с самого детства с нами, а ты только недавно, – спокойно ответила мне Ратори, даже не посмотрев на меня.

С той стороны, где играли дети, послышался свист и хлопанье в ладоши. Мужчины и женщины собрались в полукруг, а дети и ребята постарше танцевали. Потом даже послышались песни. Баро стоял среди них и довольно улыбался. Ему нравилось.

– Я хочу тоже танцевать и петь. Мне нравится, – говорила я Гюли.

– А ты смотри и повторяй, – отвечала она.

Гюли часто пела по вечерам и ей подыгрывали на гитаре. Песни были совсем другие, не такие как я слышала раньше из телевизора или актового зала в школе. Я так не умею.

– Я научу тебя читать карты, – пробормотала Ратори и принесла из повозки обычную колоду карт.– Песнями и танцами простых людей не удивишь.

«Читать обычные карты?». Папа доставал такую колоду, когда приходили гости и все сидели на кухне. Было слышно, как карты падают на стол, кто-то вздыхал, но после непродолжительной тишины все смеялись.

Ратори начала выкладывать карты рядами перед собой. Но она сложила их не по порядку, а почему то вперемешку и картинками вверх.

– Смотри это «дорога». «Дальняя дорога». Вот «светлая женщина» и карта «слез», – красные и черные карты с картинками и цифрами оказывались в руках Ратори.– Вот карта «опасности», а за ней «верный друг» значит предыдущая карта несильная. Смотри и учись. Простые люди за это платят деньги.

– Почему простые? – «И правда, почему?»

– Ты запомнила, что это значит? – она ткнула пальцем сначала в одну карту, затем в самую последнюю, как будто не услышав меня.

– это « дорога», а это «дом»…

«Почему простые?»

Когда стемнело, Гюли затянула песню. С ней рядом сидел тот Баро. Он был важным человеком в таборе, как и Ратори. Он смотрел на Гюли и перебирал струны. Они улыбались друг другу.

С моих рук взяла кусочек мяса рыжая собачка. Она была небольшая и поэтому чаще сидела в повозке с детьми. Когда Баро ушел, к ногам Гюли снова пришел черный Банку. Он лег подальше от света костра, сверкали только его глаза.

– Это волк, – сказала Гюли, заметив, что я смотрю на них.– Я выкормила его и его серую сестру. Поэтому мы вместе.

Волки были крупнее собак. «Я же видела на картинках. Почему я не догадалась?» Они не лаяли и держались в стороне от других собак.

– У меня тоже будет волк? – «Мне тоже нужен волк. Он будет всегда со мной».

– Не знаю, – Гюли немного рассмеялась.– Если примут к себе в стаю.

Надо будет спросить у Ратори про волка. Она все знает. К ней часто подходят посмотреть карты. Или может подскажет мне, где найти ответ, если нет библиотеки. Я нашла, где в этот раз сидела Ратори:

– У Гюли волк, а не собака.

– И тебе тоже надо, – ухмыльнулась она.– Всему свое время. Сейчас волк тебе не нужен.