Блуждающий

Но Тоня так и не явилась.

Я просидел на заправке до шести вечера, листал журналы, шарился по полкам, а ее все не было. Часам к четырем позвонил Костику, но он сказал, что приедет позже – они всей семьей проверяли документы, которые нужно взять с собой. И я, устало вздохнув, завалился в кресло, забросил ноги на стол и принялся играть в «ферму» на телефоне. Глеб сидел рядом и болтал с какой-то девушкой, скорее всего, очередной пассией.

На улице мрачно для августа: с утра небо затянули тучи, поля скрылись за темно-серой дымкой, ветер принес запах мокрого асфальта. Дождя все еще не было, но отдаленно слышался гром, осыпавший землю ударами. Взрывы молний виднелись на горизонте, но не спешили нарушать нашего спокойствия. Ветер гладил сухие поля по колоскам и шевелил желтые головки подсолнухов.

Часы, казалось, замедлились, а радио барахлило из-за сильного ветра. Приходилось слушать тишину. Тони не было даже на темном горизонте. Будто бы она уже улетела на тучах к Москве и бросила меня. Хотя, конечно, ничего и не обещала.

Когда заветная цифра шесть укололась о стрелку, я решил-таки уйти, встал и протянул руку Глебу.

– Спасибо за все.

– С чего это ты?

– Ну, так как-то по-человечески. Ты ж хороший напарник, с тобой весело было работать.

– Ну, это, ты не держи зла на меня за июньское, ладно? Я не хотел тебя в воду кидать на вечеринке, просто лишку хватил. Ты тоже кричал зря…

– Ладно, ладно, прощаю! – протараторил я.

– Ну, и тебе тогда спасибо, что прикрывал, – хмыкнул Глеб и пожал мою руку своей лапищей.

Я ушел бы с чистой совестью, но дверь распахнулась, и в помещение, за день пропахшее бутербродами и Глебовым пивом, влетел аромат мокрого асфальта. Я почувствовал еще что-то, но не успел распробовать этот странный запах на кончике языка – повернулся и увидел ее. И потерял дар речи.

В серости уличной грусти она казалась прекраснее.

– Добрый вечер присутствующим, – произнесла Тоня, а голос ее был какой-то хриплый, будто она всю ночь пила ледяную газировку. – Вижу, я вовремя.

– Приветик, душка. – Улыбнулся Глеб и сделал шаг вперед, даже грудь выпятил.

Она даже не взглянула в его сторону. Безмолвный взгляд мертвых глаз был прикован ко мне. С каждым ее шагом я мог разглядеть могильный холод в них все лучше.

– Помнится, я просила узнать, не найдется ли среди твоих знакомых попутчиков для меня. Так что же? – спросила она, подойдя совсем близко. И когда между нами осталось чуть меньше метра, а холод ее глаз будто бы схватил меня за горло, я учуял еще один аромат. Сладкий, такой знакомый, домашний. Кажется, клубники, крыжовника, может, даже малины.

– У тебя ягодные духи? Пахнет чем-то знакомым, – как-то особенно легко спросил я, словно это открытие должно было поразить Тоню.

Тишина, повисшая меж нами, сначала показалась мне приятной, но с каждым мгновением все больше давила, и я быстро понял, какую глупость сморозил.

Тоня лишь хмыкнула, изящными пальцами в серебряных кольцах нащупала на шее одну из цепочек и вытащила из-под рубашки аромакулон в форме черной птицы. Изящный, как и вся Тоня.

– Это ароматическое масло, а не духи. И я задала вопрос, – сухо сказала она и засунула кулон под одежду.

Глеб, стоявший за стойкой, привалившись к стене, гадко хмыкнул.

– Я… Ну, как сказать…

– Словами и побыстрее. Этого будет достаточно.

– Ну, я поспрашивал, и я как бы не нашел никого, и…

– Ты можешь не мямлить? – процедила Тоня.

– Да блин, я поеду! Мне тоже в Москву, я тут подумал, чего искать тогда, если и я есть, а ты ведь меня знаешь. Так что я, если можно, – ответил я. Потом еще и смачно выругался, но про себя: перед девушками ругаться матом было некультурно, если они сами не делали того же.

Тоня как-то странно хмыкнула, безмолвно достала из кармана шорт, вдруг обнаружившихся под рубашкой, телефон, и что-то быстро на нем набрала. Потом впихнула его мне в руки (благо, я не уронил его), и сказала:

– Вбей свой номер и имя, полностью.

– Ты не против? – удивился я.

– Мне все равно. Я готова терпеть любого согласного на мои условия, – ответила Тоня. – Я жду.

– Так ты же знаешь мое имя. Зачем писать?

– Ты задаешь слишком много вопросов, Дмитрий.

– Ну, мы же все-таки попутчики. Надо что-то знать друг о друге. Или… или не надо?

Тоня, чуть склонив голову на бок, ответила:

– Ты ведь правильно сформулировал. Я ищу попутчика, второе лицо, лишние руки и ноги, а не приятеля или друга. Неужели, я высказываюсь неясно?

Глеб даже присвистнул, а я не знал, что и сказать. Вроде как, и не претендовал на свободу или сердце Тони, но отчего-то слушать ее было неприятно.

– Но ведь мы даже не знакомы толком! Нужно же пообщаться, решить какие-то организационные вопросы! – наконец-то выдавил я. – Это же просто гарантии, что мы друг друга не бросим. Ехать-то далеко.

– С чего ты взял, что я не даю гарантий? – сразу же ответила она, изогнув широкую, темную, но аккуратную бровь. На лбу ее не появилось ни единой морщинки.

– Я, ну… Ты же не говорила ничего! Я только твое имя знаю. Как я поеду с незнакомкой?

– Я о тебе тоже ничего не знаю, но меня же не смущает неизвестность. И, как видишь, я не устраиваю истерик.

Я снова призадумался. А ведь действительно, она и не спросила обо мне ничего. И не хотела, судя по холодному безразличию, которым был пропитан голос.

– Ну, а ты спроси, и я отвечу, – предложил я и быстро набрал свой номер. Подписался как «Дима с заправки».

– У меня нет желания анкетировать тебя. Будет нужно – все спрошу. А пока могу лишь уверить – гарантии выполнения нашей сделки я тебе выдам в письменном виде. К моему сожалению, не могу только поставить печать. Но, думаю, перебьешься. Готов ехать сегодня?

Меня как облили. То ли холодность Тони так подействовала, то ли я просто был на нервах, но выпалил со всей злостью, которую только мог наскрести:

– Нет, сегодня я ехать не могу, потому что ты даже не сказала, когда уезжаешь! А я не умею читать мысли!

– Сейчас говорю.

Глеб беззвучно хохотал, облокотившись о стойку, и непонятно было, то ли его тошнило, то ли пучило.

Тоня убрала телефон в карман шорт и поправила рубашку, чуть съехавшую с костистых плеч.

– И ты тоже свой телефон хоть дай. – Я достал свой телефон и сунул Тоне в руки. – И тоже подпишись. Я же недалекий, мало ли, забуду еще, кто меня на заправке подобрал.