Блуждающий

Когда я уложил вещи и убрал все важности в напоясную сумку, сел на соседнее сидение. Пристегнулся. Осмотрелся. Салон был кожаный и пах лимонной газировкой. Что-то меня, впрочем, смущало. Блестящая чистота, аромат кожи и лимона, сверкающие кнопочки на магнитоле, ни единой пылинки на стеклах. Что-то не так.

Тоня увлеченно что-то печатала на телефоне, противно стукая ногтями по экрану.

– Ну что, поедем?

– Да, но прежде задокументируем нашу поездку, – сказала Тоня, не взглянув на меня. И продолжила печатать.

– Ты о чем?

– Я предоставлю гарантии в письменном виде.

– Какие такие гарантии?

– Документ, ты же этого хотел? Получишь, – ответила она и, бросив телефон мне на колени, резко дернула ручник и принялась выезжать из западни, устроенной забором и киоском.

– Да зачем?! Тонь, я же пошутил!

– А я – нет.

Тоня на ходу пристегнулась, и, мастерски лавируя между мусорками и ржавыми палатками, сваленными в маленькую аллею из старья, выехала на дорогу и направилась в город. Спорить бесполезно.

Мы ехали в тишине: Тоня не моргая смотрела на дорогу, словно веки ее прилепили скотчем ко лбу, и о чем-то думала. Я решил не нарушать идиллию: боязнь надоесть ей еще до выезда заклеила мне рот.

Тоня вдруг вдавила педаль в пол, и машина прибавила в скорости. Я взглянул на спидометр – стрелка дергалась между восьмьюдесятью и девяноста. Нестись по узким улочкам запрещено, но Тоня об этом не думала. Она не боялась ни полицейских, которые дремали в своих машинах и не очень-то хотели просыпаться, ни прохожих, которые будто бы попрятались по углам и не выходили на свет. Весь город, казалось, вымер.

Мы остановились так же неожиданно, как и стартовали. Тонина машина дрифтово развернулась, противно проскрипев и просвистев на всю округу шумом шин, оставила черные полосы на сером асфальте и легко припарковалась на противоположной стороне улицы, нарушив все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. Я больно ударился локтем – хорошо, что только им.

– Приехали. Жди здесь, – неожиданно спокойно сказала Тоня, когда пыль вокруг машины осела на дорогу.

А я ответил не сразу.

– Ты смерти моей хочешь? Зачем так резко поворачивать?

Тоня хлопнула своей дверью, обошла машину и открыла мою.

– Дай мой телефон.

Протянул. Руки подрагивали.

Тоня пробежалась холодным и оценивающим взглядом по моему побледневшему от испуга лицу.

«Да что с ней такое?» – подумал я. А вдруг она и мысли могла читать?

– Урок первый. В моей машине всегда пристегивайся. Не хочу потом менять стекло и оттирать кровь и рвоту, – бесцветно произнесла Тоня. – Никуда не уходи. Сейчас вернусь.

Я даже не знал, что сказать. Сидел дурачьем и смотрел, как моя попутчица растворялась в мазках жары. Когда она скрылась за дверью магазина, я наконец-то смог выдохнуть. Но выдох получился настолько рваный и испуганный, что заставил лишь снова вздрогнуть.

– Да это уже ни в какие ворота не лезет! А если она и в самом деле чокнутая? А если она захочет врезаться в дерево? А если планирует совершить массовое самоубийство? Сектантка какая-то… Господи, да зачем я согласился на это?!

Я бубнил и бубнил, а сам будто бы приклеился к сиденью и даже пошевелиться не мог, не то что взять вещи и убежать. И это только десять минут прошло! Что ж дальше будет?

Сумки в багажнике. Может, сбежать? Не выйдет – Тоня забрала ключи. Я оглянулся, посмотрел на задние сидения, но за Тониным не обнаружил ничего. Вещей не было, как и чемодана, прилепленного к крыше машины.

Тут- то я и подумал: а где же одежда, ее сумки? В багажнике же тоже ничего не было. Или было? Может, я не заметил? Да нет, не мог не заметить. А, может, вещи за моим сидением?

Я перевесился назад и начал елозить рукой по сиденью. Почти даже развернулся, а все никак не мог ничего нащупать.

Как вдруг раздалось недовольное:

– Что ты делаешь?

Я шлепнулся обратно. Тоня появилась ниоткуда, открыла дверь и смотрела на меня как на дурачка, всего взмыленного и перепуганного. В руках у нее были листы бумаги и пачка ручек.

– Такой бледный, словно призрака увидел, – заметила она, приподняв бровь, и села на свое место.

– Зачем тебе листы? – Я сглотнул кислый ком. – Мне же не завещание нужно писать?

Она хмыкнула.

– Ты же хотел письменные гарантии. Составим договор.

Очень скоро мы каким-то магическим образом выехали из города, который серой стеной обступал со всех сторон, и, обогнув пару-тройку зданий, попали на трассу.

Я пытался выискать в лице Тони что-то, но ничего не увидел. Тоня была ровной и безразличной.

Город уже остался позади, а вдали вновь появились такие знакомые поля, желтые от жары луга и редкие топи.

– Ты вроде и сама справляешься, зачем я тебе? – осторожно, даже с какой-то надеждой спросил я.

Стыдно пятиться. А вот если бы она отказалась сама – это хорошо. Это моему самолюбию бы не повредило.

Но Тоня не оправдала моих надежд.

– Может и справляюсь. Но одной ехать скучно, – ответила она.

– Я не комик, чтобы тебя развлекать.

– Это ты так думаешь, – вздохнула она без всякого сожаления и вновь скривила губы. – Урок второй: не надо спорить, если не хочешь расстроиться.

Я поежился. И на кой черт мне сдались эти ее уроки? Лучше бы научилась у меня чувству юмора!

– Тонь, а где твои вещи?

– За твоим сидением. Ты не дотянулся.

Я обернулся насколько мог и краем глаза увидел-таки сумку, лежавшую позади моего сидения. Не очень большую, насколько мог разглядеть.

– У тебя одна сумка?