Блуждающий

Она кивнула, не обернувшись, да так быстро и отстраненно, что этого можно и не заметить, и лебедем уплыла по глади воды к столу, села и ждала.

– Давай уже, иди! – прошипел Глеб и подпихнул меня.

Несколько метров до углового стола показались стометровкой, и я задыхался.

«Дима, это всего лишь девушка. Вспомни о своем очаровании», – подумал было я, но вспоминать особенно не о чем.

Когда я уселся напротив и положил руки на стол, – наконец-то смог рассмотреть незнакомку.

Портрет, написанный по памяти, до сих пор лежит у меня в столе.

Худая, даже костлявая, с выпирающими над воротом белой футболки, ключицами, тонкими, исчерченными полосами синих вен как тетрадка в линейку, руками. Цепочки на тонкой шее. Лицо, формой напоминающее треугольник. Тонкие и симметричные губы, накрашенные темно-красной помадой. Большеватый нос, россыпь родинок на шее, ввалившиеся щеки, широкие линии бровей, светлые волосы по плечи. На каждом ухе несколько серебряных сережек-колец и одно в носу. Единственная блестящая живость образа. Вся она заключена в кольца с головы до рук, а, может, и до самых пальчиков ног. Ее лицо показалось мне красивым, но каким-то отталкивающим. Слишком правильным.

Ее глаза пугающие, темно-зеленые, цвета мутной болотной жижи. Казалось, оступись – и тебя засосет в горячие недра тусклых вод и зальет легкие соленым густым раствором сонных трав. Но самым удивительным и ужасающим было их выражение. Они стеклянные, искусственные. Лишенные эмоций, ни радости, ни ненависти – только холод и немая тоска. Они словно смотрели не на тебя, а куда-то сквозь тебя, копались в мозгах пальцами без всякого стеснения. А когда незнакомка, оторвавшись от телефона, посмотрела на меня со всей внимательностью, я чуть дар речи не потерял. Мне показалось, что я увидел взгляд трупа, уже изъеденного червями, настолько безжизненным он был.

– Дима, верно? – бесцветно спросила девушка и отложила дорогущий телефон, блестевший золотистой крышкой, в сторону.

Я невольно засмотрелся на него. Ни у кого в моем окружении не было такой безделушки.

– Откуда… – очень удивился я и закончил бы свой вопрос, если бы незнакомка не прервала поток моих восклицаний небрежным жестом, отозвавшимся звоном браслетов на тонком запястье.

– Твой напарник сказал.

– А, ну да. Дима. А тебя как зовут?

– Тоня, – нехотя ответила она, не двигаясь и сверля меня безжизненным взглядом болотных глаз.

– Как Антонина? – хотел было пошутить я.

– Анатолий. – В голосе ее не проскользнуло ни капли иронии.

Осознав, что мои шутки это каменное изваяние не веселили, я решил спросить напрямую:

– Ты что-то хотела, Тонь?

Она едва заметно поморщилась от моего обращения, поправила массивные серебряные кольца на костлявых пальцах и задумалась. Я почему-то взглянул на свои ладони и покраснел: они были в остатках засохшего масла.

– Напарник твой поведал, у тебя много знакомых. Я хотела спросить, нет ли среди них людей, которые собирались бы в Москву на этой неделе?

– А зачем тебе? – Я убрал руки под стол и обтер о шорты.

– Я направляюсь туда. Вернее, собираюсь. Дорога дальняя, и попутчик бы не помешал. Я думала, ты знаешь кого-то, кто мог бы составить мне компанию, – после напряженного молчания ответила она, не сводя с меня внимательного взгляда.

– А почему я?

– Напарник твой сказал, что ты окончил школу. Может, кто-то из твоих знакомых поступил в Москву и собирается уехать.

В тот самый момент над головой моей будто лампочка зажглась. Но додумать не дали – пугающие глаза смотрели на меня и требовали ответа.

– А тебе не боязно ехать с незнакомцем?

– Не боязно.

– А чего одна тогда не хочешь?

Лицо Тони все еще казалось глиняной маской.

– Ты меня не слушаешь.

– Ну, тогда повтори.

Она помолчала совсем немного, словно прикидывала, достоин ли я был ее объяснений.

– Ехать день, может быть, даже два. Я не могу долго вести ночью. Мне нужен кто-то, кто мог бы будить меня в пути и помочь, если вдруг что-то случится. Но у меня есть условия.

– Да я не сомневаюсь, – ляпнул я.

– Замечательно. – Она скривилась. – Платим за бензин пополам. Если остановимся в мотеле, каждый оплачивает свой номер в мотеле. Все прочие покупки оплачиваются индивидуально. Если до воскресенья найдется тот, кто согласится поехать со мной, сообщи. Буду безмерно благодарна.

Я не успел и слова вставить. Она вскочила с места, забрала свою чашку и стакан, запихнула телефон в карман коротких шорт, из которых длинными палками вытягивались ноги, и собралась уходить, гремя подвесками, круглыми браслетами и кольцами. Но лампочка над моей головой вновь зажглась, да так ярко, что я чуть не ослеп. Мысли скрутились в клубок.

– Подожди!

Она остановилась у двери, когда уже коснулась протертой ручки. Не оборачиваясь, спросила:

– Что еще хотел?

Я подошел поближе, чтобы навостривший уши Глеб не услышал моих слов, и спросил:

– А попутчик твой должен уметь машину водить? Ну, права там иметь…

Тоня еле слышно хмыкнула, повернулась и посмотрела на меня так, что я сделался красным от стыда.

– Нет, до этого мне нет никакого дела, – ответила она с ледяной усмешкой на темных тонких губах. – Я никого не пущу за руль.

Я, чуть затупив, кивнул и остался на месте. Наверное, нужно было попрощаться, поблагодарить за посещение и за приятное знакомство, которое и приятным-то нельзя назвать. Может, даже дверь придержать. Но я стоял и глядел ей в след. А она, даже не взглянув на меня, завела машину, выехала на дорогу и скрылась в той же стороне, откуда каждый день и приезжала.

Я еще немного постоял у входа. Послушал тихое покашливание холодильника с мороженым, для вида проверил ценники на чипсы и вернулся к стойке.

Стоило мне подойти, Глеб, оторвавшийся от переписки, спросил:

– Ну че она хотела?

– Не твое дело.

– А о чем говорили?

– Ни о чем.