Попаданка в сильфиду

А потом резко замахнулся, почти проломив мне ребра своим коленом, и ударил со всей силы.

«Разобьет!» – поняла каким-то образом. Я изо всех сил рванулась в сторону, хоть и понимала, что это бессмысленно, он крепко фиксировал как мое тело, так и крыло.

Я не поняла, как случилось так, что в последний момент Шаману в лицо будто сыпанули пригоршню песка, он едва заметно пошатнулся, я дернулась, и вместо моего крыла он попал мимо. Я с ужасом смотрела на торчащую из песка рукоять, понимая, что сейчас я должна была быть пригвождена за крыло к земле, как бабочка в коллекции энтомолога.

– Дочь проклятых Духов Пустыни, – выругался Шаман, добавив несколько нецензурных эпитетов и смерил меня таким яростным взглядом, что стало очевидно – мне не жить, этот мне не только крылья оторвет, но и горло перережет, не сомневаясь ни секунды. – Нужно поставить защиту от духов и магии, чтобы никто не смог помешать, – пробормотал он задумчиво. – Эй, кто там? Принесите сюда мою сумку! Там есть травы, нужно раскидать их по периметру лагеря…

– Простите, но у нас совсем нет времени, Великий Шаман, – поклонился ему глава отряда. – Нам нужно скорее покинуть людские земли, а то не миновать беды, ты ведь сам так сказал.

Шаман зашипел так, словно на угли пролили воды, того и гляди задымится – так ему не терпелось заняться мною.

– Дитя Пустынных Духов и так у тебя в руках, ты сможешь удержать ее и повеселиться, когда угодно, – понизив голос, доверительно заметил орк с кольцом на клыке.

Меня от этого «повеселишься» пробрало морозом по спине. Шаман явно разрывался между желанием заняться мною скорее и осознанием своего долга. Подумав, он вырвал кинжал из земли и еще разок чиркнул по моему крылу, в этот раз будто пытаясь соскоблить с него что-то. Меня от этого пробрало до мурашек, но не так, чтобы было невыносимо больно. Я боялась кричать и дергаться лишний раз, чтобы Шаман не передумал. Он тем временем широко лизнул свою грязную лапу и провел по моему крылу, а потом посмотрел сам и продемонстрировал всем окружающим – на оливково-зеленой коже остались золотистые песчинки от моего крыла.

– Ладно, – нехотя буркнул Шаман, чуть помедлив. – Но ты, СакрКруш, за нее будешь головой отвечать, – и, встав, наконец, позволил мне вдохнуть.

– Конечно, Великий Шаман, – склонил перед ним голову глава отряда и, прежде чем я успела что-то сообразить, за горло поднял меня на ноги, оттащил в сторону и посадил прямо на землю. Сам же встал надо мною, продолжая сжимать одной рукой за шею, другой – за плечо.

– Я эту зверушку точно не упущу, – пробормотал он, задумчиво накручивая на толстые пальцы, заканчивающиеся длинными черными когтями, мои волосы.

/\/\/\

– Где там шкуры? Несите быстрее, – рыкнул Шаман раздраженно, поигрывая кинжалом, который порхал в его неуклюжих с виду руках, словно бабочка.

СакрКруш глухо рыкнул, и орки из его отряда забегали и поспешно принесли стопку чего-то непонятного. Я увидела в ней и обрывки ткани, и несколько облезлых шкурок, и даже местный аналог папируса из зеленоватой травы. По кивку Шамана первого человека подтащили к нему и поставили на колени. Остальные пленные занервничали, растерянно оглядываясь, но не смели сопротивляться.

– Жить хочешь? – с акцентом по-человечески спросил Шаман.

– Хочу, – поежившись под его взглядом, ответил человек.

– Тогда все будет легко и просто, – ухмыльнулся колдун, сверкнув желтыми клыками. – По закону орков твоя жизнь принадлежит победителям. Ты должен заслужить свободу или умереть как воин. Что ты выбираешь? – как только Шаман это произнес, один из его помощников захлестнул кожаный ремень на шее пленника, придушивая.

– Я хочу жить, – прохрипел тот.

Шаман молча смотрел на пленника, будто испытывая, в то время как его подчиненный все продолжал перетягивать горло своей жертве, не получив отмашки прекратить.

– Руку, – наконец, велел Шаман. Пленник протянул ладонь, и немедленно получил разрез поперек линии жизни. Затем колдун окунул свою лапищу в любимый котелок с жидкой грязью и измазал ею человеку руку, отчего тот взвыл от боли. Не обращая внимания на это, Шаман затянул очередную песню без слов. Еще один помощник поспешно подставил один из кусков ткани, и Шаман перевернул руку жертвы и отпечатал его ладонь на материи. Я с удивлением следила, как зеленое свечение окружило руку пленника, а также его горло, пока Шаман продолжал петь. – Ты наш должник, – наконец, заявил Шаман, отпуская руку человека. Его помощник небрежно ножом отрезал лишний конец от кожаного ремня, оставляя на шее пленника подобие ошейника.

Я ничего не поняла, а вот люди почему-то заволновались.

– Рабство? Его сделали рабом? Как это возможно? Это же против правил? Что это за ритуал? – слышались взволнованные голоса людей. – К рабству нельзя принудить, рабом можно сделать только добровольно.

– Оркская магия, – буркнул кто-то. – Не зря говорят, что маги украли эту идею у орков, но у тех свои законы. Очевидно, проигрыша в бою достаточно.

Люди помрачнели. Тем временем следующего человека подтащили к Шаману для проведения ритуала, а до меня донеслись слова Халмира, сказанные чуть громче, чем нужно было бы. Вроде бы он говорил для окружающих людей, но бросил на меня едва заметный взгляд:

– Рабство? А чего бояться рабства? Я и так в нем пятнадцать лет – ничего, жить можно. Все одно орки нас обратно людям продадут, сами возиться не будут – им деньги нужны, а также все, что за них купить нужно, а не рабы. У них дворцов нет, чтобы прислуживать. Да и чего вам бояться? Вас, может, родственники выкупят, – не всех людей эта мысль приободрила, но все же в целом они успокоились.

Я же покосилась на тех людей, на плечах которых красовались рисунки соколов. Если этих делают рабами, то какова их судьба? Мужчины выглядели слегка пьяными, взгляды их были расфокусированы, зрачки расширены. Они так и стояли, не присоединяясь ни к одной из групп: ни к людям-пленникам, ни к оркам. Что же с ними происходит?

Постепенно все люди прошли через ритуал. Я так поняла, что кусок ткани, на котором шаман отпечатывал след руки жертвы, использовалась как замена контракта. Только вот обычно по словам Халмира в тексте писались ограничения для хозяина, что можно делать с рабом или что можно заставлять делать того, а что нет. Здесь же такого не было.

Последним к шаману подтащили все еще пребывающего без сознания беглеца.

– Зачем здесь эта падаль? – рыкнул он раздраженно. – Его нужно просто добить.

– Может, он одумался, – буркнул один из орков отряда и попытался привести пленника в чувства с помощью магии.

– Кому нужен упрямый и глупый раб?

– Пусть это будет проблемой его хозяина, – хохотнул СакрКруш за моей спиной, и весь его отряд заржал, словно стадо коней.

Шаман на это недовольно поморщился.

Наконец, беглец закашлялся, а потом раскрыл глаза.

– Ты хочешь жить, человек? – прошипел над ним Шаман.

– Лучше сдохнуть свободным, чем жить рабом, – гордо ответил тот.

– Ты сделал свой выбор, – хмыкнул Шаман, занося клинок.

Лезвие ярко сверкнуло на солнце, я испуганно зажмурилась.

Глава 13

– Ты хочешь жить, человек? – прошипел над ним Шаман.

– Лучше сдохнуть свободным, чем жить рабом, – гордо ответил мужчина.

– Ты сделал свой выбор, – хмыкнул Шаман, занося клинок.

– Нет! – крикнула я испуганно по-русски, но СакрКруш дернул меня за волосы, заставляя заткнуться.

– Разве это не ответ, достойный Золотого Сокола? – тихо, но со значением, произнес он.

От этих слов по рядам орков будто пролетел ледяной ветер, заставивший всех их встрепенуться. Шаман же так и не нанес удара, замер на высшей точке замаха. Взгляд его судорожно заметался по лицам орков, а среди них будто распространялось совсем иное настроение. «Достоин. Сокол. Свобода», – едва слышно выдыхали они.

– Вам мало проблем с огненным магом?! – рыкнул на это Шаман рассерженно. – Люди – не орки, ни один из них не достоин войти в наше племя.

– Но ты принял этих воинов, – махнул рукой в сторону отмеченных знаком сокола СакрКруш.

– Вряд ли они переживут Праздник Цветения. А, если и выживут, то останутся на нижней ступени, равные рабам. Им не создать семей и не влить своей крови в тело племени. Они люди, а значит слабы, – отмахнулся Шаман.

– Они сильные воины, доказавшие свою доблесть.

– Одной доблестью врага не побьешь. Они научат наш молодняк тому, что умеют, но сами не проживут и пяти лет в степях, – он брезгливо плюнул в сторону. – Но этот из другого теста. Он не согласен подчиняться, а значит должен умереть по законам войны.