Зимний эндшпиль

– Ваня, привет. Ты в посёлке? – Эмма нахмурилась. – А когда будешь? У нас ворота заели. Поняла, – отозвалась Эммы и нахмурившись повесила трубку. – Ваня будет часа через два! – крикнула она охраннику. – С места не уходи, смотри за входом.

Эмма немного постояла, надеясь на чудо, но створка ещё раз судорожно дёрнулась и потом вовсе перестала подавать признаки жизни.

– Ну всё, конечная остановка, – вернувшись к машине, проговорила она, распахивая дверцу. – Берите вещи и немного прогуляемся.

Дождь, как назло, гостеприимно раскрыл мокрые объятия, и Артём в тихой злобе посмотрел на небо, шепча проклятия.

– Отличное начало, – проворчал он.

– Ну, бывает, – неопределённо сказала Эмма, свистнула собаку, вылетевшую из леса, и покосилась на охранника, вышедшего поглядеть на гостя. – Калитку открыть не догадался? – шепнула она охраннику, проходя сквозь узкую прореху между стойкой и снова дёрнувшейся створкой.

– Ну, простите, – дородный мужчина в форме чёрного цвета с ярко-оранжевой эмблемой на рукаве, развёл руками и кивнул на Волкова. – Это кто?

– Журналист. Напишет, как плохо вы выполняете свою работу, – огрызнулась Эмма.

– Ничего себе, – восхищённо протянул охранник, но через секунду, догадавшись, что это был сарказм, как-то сник и юркнул обратно в подсобку.

Артём, опасливо косясь на пытающуюся подать признаки жизни стойку, прошёл вслед за Эммой и, оглядев чёткие линии улиц, новенькие дома и даже указатели, где и что находится, натянул на лицо улыбку.

– Не думал, что буклетная зазывалка будет реальностью.

– Пойдёмте, покажу ваш дом, – Эмма, приехавшая сюда в самую лютую метель и не увидевшая даже намёка на какое-то жильё, подумала, что Волков точно сошёл бы с ума на её месте. – Смотрите, – она кивнула на дом, который был в нескольких метрах от них. – Вы можете выбрать этот дом или тот, что ближе к озеру. Они полностью готовы к эксплуатации.

В эту минуту из-за поворота показался невысокий, полноватый мужчина, на ходу одевающий на себя куртку и прилаживающий кепку на покатую лысую голову.

– Управляющий.

– Как-то непохож на рядовой образ топ-менеджера, – заметил Волков.

– Все подходящие под образ уже давно свинтили отсюда.

– Уж простите за такой приём, – подбежал к ним мужчина. – Но сами понимаете, тестовый период. Я Корабельников Пётр Сергеевич, директор всего этого великолепия. С моей самой главной помощницей Эммой вы уже познакомились.

– Артём Волков, – журналист неохотно стянул перчатку и пожал протянутую руку. – Давайте уже куда-нибудь скроемся с дождя. Этот дом ближе всего, тогда на нём и остановимся, – кивнул он на оливковый фасад здания.

– Ключи в двери, – тихо сказала Эмма. – Пётр Сергеевич, я пойду к воротам. С охранником поколдуем вместе, а то Ваня нескоро будет, а мы не можем с открытой калиткой весь день сидеть. Я попрошу Майка помочь.

– У него дым коромыслом, – Корабельников придержал её за локоть и тихо добавил: – Эмма, сегодня просто всё катится к чертям. Скоро ещё и инвесторы припрутся.

– С чего бы? – изумлённо глянула на него Эмма.

– Ну хрен их знает, – раздражённо ответил директор. – Может, бабы ихние хотят с журналистом забухать. Короче, Майк там кашеварит. Они два часа назад звонили, сказали к вечеру ждать.

– Ну, началось, – со вздохом произнесла Эмма.

– Забыл сказать, – он протёр платочком вспотевший лоб. – Тебе встречать их не надо. Они тащат с собой водилу. Он их привезёт, а потом у нас останется. И рулить будет, и гаражом управлять.

– Начинать нужно с хороших новостей, – проговорила Эмма. – Короче, я пошла ворота чинить.

Почти до самого вечера под проливным дождём Эмма с охранником и так называемым садоводом по кличке «Лёша-незабудка» пытались привести в действие намертво засевшую воротину, но все их попытки были тщетны. Как только на горизонте появился Ваня и что-то поколдовал на пульте и в щитке, ворота пугливо замигали лампочками и, ещё несколько раз дёрнувшись, закрылись.

– Чего мучились? – спросил он. – Я же сказал, что приеду.

Эмме оставалось только громко выматериться и рвануть к себе в дом, чтобы успеть переодеться, сбегать поужинать и убраться до приезда высоких гостей, так как в её обязанности не входило общение с инвесторами и её это больше чем устраивало.

Наскоро ошпарившись в кипятке, пролившемся из душевой лейки, Эмма позвонила Ване и высказала всё, что она думает о нём и его умении держать всё под контролем, потом натянула тонкую водолазку, подчёркивавшую красоту фигуры, широкие джинсы и, схватив с вешалки куртку, поспешила в сторону бара. Она глянула на часы и поняла, что у неё ещё вагон времени, чтобы выпить заслуженный бокал пива и съесть большую тарелку потрясающей острой фасоли с сосисками.

Через несколько минут Эмма вошла в бар, опустилась на высокий стул и оглянулась на занавешенное опускающимися сумерками большое окно, которое было как раз напротив стойки. Отсюда прекрасно просматривался пирс, по которому сейчас метался Иван и громко призывал все напасти на неработающую подсветку. Эмма даже немного порадовалась, вспоминая часы, проведённые под дождём в неравной битве с воротами, и удовлетворённо повернулась к всё ещё пустующему пространству за стойкой.

– Майк, ты где? – тихо позвала она.

– Эмма, это ты? – из дверного проёма, ведущего на кухню, показался Майк. – Эмма, я нуждаюсь в помощи. Эта девушка из деревни, которая мне помогает, её до сих пор нет! – прокричал он и скрылся на кухне.

Эмма вздохнула и поплелась за стойку, нервозность Майка означала только одно: ей придётся самой себе налить выпить и сделать ужин. Это было самое адское завершение дня. Но и здесь она ошибалась: следующей фразой Майк буквально пригвоздил её к месту.

– Эмма, ты сегодня стоишь за стойкой.

Состроив озадаченную и недовольную мину, Эмма заглянула на кухню и поняла, что день не задался не только у неё. Обычно кристально чистое кухонное пространство сейчас было заставлено пакетами, мисочками, на полу валялись разбитые яйца, из незакрытого холодильника торчали хвосты рыбы и лука-порея, и венчало всё это безобразие дымовое облако, рождающееся над забытой сковородой с кусками мяса.

– А куда она делась? – спросила Эмма.

– Можно я сейчас не буду думать над тем, куда делась эта идиотка?! – прокричал Майк, скрываясь в пылевом облаке перевернувшейся на пол с полки муки. – И так всё из рук валится! – со злостью заорал он.

Эмма покрутила головой, прихватила с собой банку консервированной фасоли, пачку сосисок, печально посмотрела на микроволновку и стала ваять печальное подобие того, что обычно готовил Майк.

– Просто не нужно было жмотиться и экономить на персонале, – приговаривала она, заходя обратно за стойку и наливая себе пиво в запотевающий от прохлады напитка бокал.

– Эмма, у меня голова оторвётся от визгов микроволновки, – послышался из кухни крик Майка. – Забери свою тарелку.

Эмма, стараясь сохранять спокойствие и обжигая пальцы, подхватила пышущую жаром тарелку, пиво и, водрузив ужин на стойку, обошла её вокруг и устало присела на мягкий табурет.

– Хоть поем спокойно, – проворчала она.

Но видимо, сегодня был тот самый день, когда всё и правда шло наперекосяк. Потому что в следующую секунду входная дверь раскрылась, в согретое теплом камина помещение ввалился холод осеннего вечера, ветер взвил в воздух лежащую на крайнем столе пачку салфеток, а в дверь прошёл мужчина. Он с интересом оглядывал всё вокруг, тень улыбки мерцала на его довольном лице. Кивая в такт своим мыслям, незнакомец вскоре остановил свой взгляд на Эмме, разламывающей вилкой сосиску и проговорил:

– Здравствуйте.

– Добрый вечер, – поздоровавшись, Эмма быстро отпила глоток пива и продолжила неспешный ужин.

– А бар работает? – спросил пришедший.

– Да, – коротко ответила Эмма, с сожалением отодвинула тарелку и слезла со своего места. – Что-нибудь налить? – спросила она.

– Оу, так вы прекрасный бармен? – улыбнулся мужчина.

Но Эмме не пришлось отвечать, потому что дверь снова распахнулась, в проёме появился сияющий улыбкой директор, он расставил руки так, словно собирался обнять гостя.

– Ну наконец-то! А то уже заждались! – Пётр Сергеевич усердно тряс руку мужчине. – Эмма, а это наш благодетель и, так сказать, хозяин всего этого великолепия. Иконников Юрий Андреевич.