Дух Фиилмарнен и его дети

– С тех пор, как ты научился, у тебя не было неудачных ножей, – возразил Стиг. – Покажи его нам.

– Не стоит, отец, – начал было Снорки, но тут Хаскнет, ловкая как ласка, быстро вытащила нож из ведра с водой и подала отцу.

«Конец! Теперь жрица увидит, что я в немилости у духа», – подумал мальчик и отвернулся, но вместо крика возмущения за его спиной раздался крик изумления.

– Снорки, да ведь это нож из того же металла, что и нож, который я нашел вместе с тобой в дупле! Неужели ты сам его сделал? – спросил его Стиг, пораженный. – Почему ты не ковал таких ножей раньше?

– Я не умел раньше делать таких ножей, – прошептал, не меньше отца пораженный Снорки. – Я не знаю, как он у меня вышел.

– Но ведь как- то ты его выковал. Расскажи, как это было, – сказыла Миунн.

Снорки начал рассказывать, как у него кончилась руда, как они сХиллой пошли ее добывать, как полученный из нее металл перестал ему подчиняться, как он просил Фиилмарнена вновь подчинить ему непослушный нож, и как дух внял его речам.

– Значит, дух сотворил чудо, передав свой волшебный дар сыну, чтобы тот, лишенный возможности защитить себя языком, защитил себя руками! Причем он сотворил чудесный нож тогда, когда великая жрица пришла удостовериться, имеет ли отношение к духу земли сын, воспитывающийся в доме Стига Элсли! – воскликнул кузнец. – Вложив внезапно тайный дар в Снорки, Фиилмарнен тем самым признал в нем сына и указал на это нам!

–Воистину, много лет я служу Фиилмарнену, но в первый раз чудо происходит на моих глазах! – сказала Миунн. – Если бы я не чувствовала тепло ножа, которое говорит за правдивость слов мальчика, я бы не поверила, что этот таинственный металл получен в простой кузнице. Видимо, в знак особого благоволения удостоил дух наш род своим сыном, чтобы как в незапамятные времена сам дух – отец принес нам тайну власти над медью и оловом, так теперь его мальчик сделал нас повелителями еще более крепкого металла. Без других доказательств я склоняюсь перед вами, дети Фиилмарнена!

И Миунн опустилась на колени, дотронувшись лбом земли между руками. Стиг склонился рядом.

«О великий дух, – подумал про себя Снорки с благодарностью, – неужели, передав в мои руки такую важную тайну, ты и впрямь считаешь меня достойным быть твоим сыном?»

Когда наступила ночь и все домашние, а также гостья, уснули, Снорки поднялся потихоньку и пробрался в кузницу. Свалившееся на голову счастье никак не давало ему покоя. Особенно его взволновали за ужином слова жрицы о том, что род Элсли еще больше возвысится благодаря власти над чудесным металлом. Снорки был уверен, что отныне все препятствия для совершения обряда принятия в род со стороны жрицы устранены. Но все остальные Элсли могут захотеть убедиться в том, что он действительно сделал, а не нашел железный нож, и потребовать, чтобы он сделал еще один. А как он сможет выполнить требование, если и сам до конца не понял, как это у него вышло. Чтобы разобраться с тайной, Снорки и отправился в кузницу.

Ночь была темной и теплой. Обильная роса приятно холодила ноги. Старые березы бормотали сквозь сон: «Спи, спи». Несколько собак, дремавших во дворе, бросились к Снорки и стали ластиться к нему. Дойдя до кузницы, Снорки шикнул на собак и, войдя внутрь, крепко запер дверь. Наощупь нашел на полке кремни и, чиркнув, зажег лучину. Первым делом мальчик направился к куче руды и взял кусочек. Рассмотрев его, он тихо засмеялся. Теперь он понял, в чем была тайна! В его руке была не медная, а совсем другая руда! В горячке и расстройстве он вырубил неизвестную руду, вот почему она так сопротивлялась! Значит, дух земли не только не рассердился на то, что Снорки назвал себя его сыном, но и подарил тайну власти над новым металлом, чем, несомненно, подтвердил его слова! Только названный сын не сразу понял это, не сразу разгадал мысли названного отца.

Чтобы до конца проверить правильность своей догадки, Снорки раздул огонь и накалил маленький кусочек выплавленной руды, а потом ударил по нему молотом. Металл подчинился, прогнувшись. Сомнений не было. Фиилмарнен точно признал его сыном. Снорки опустил молот и, сев на кучу руды рядом с угасающей печью, снова тихо рассмеялся. На душе его было спокойно. Он – названный сын духа, владеющий тайной, которая возвышает его над остальными людьми. Отныне никто не сможет его упрекнуть в безродности, а род Элсли с радостью даст ему свое имя и покровительство. Очнувшись от своих мыслей, Снорки увидел, что в щель проникает розовая полоска утреннего света. Открыв дверь, он с радостью вдохнул сыроватый воздух. У порога мальчика встретили мать и жрица. Увидев его излучающее покой и радость лицо, Ойгла сказала:

– У тебя такой довольный вид, сын, словно, узнав, кто твой настоящий отец, ты узнал и кто твоя настоящая мать.

Снорки улыбнулся и неожиданно для себя сказал:

– Настоящая мать моя, матушка, была обычная женщина. Она была добрая и красивая прямо как ты. Она любила цветы, только под землей они были каменные. Она научила нас с Хаскнет тосковать по земле и людям, приучив пить молоко земных коров, пахнущее травами.

Женщины, пораженные его словами, замерли. А Снорки вошел в дом, где, не раздеваясь, бросился на свою лавку, покрытую шкурой. Ему нужно было выспаться за все те дни, что он провел в тревоге без сна.

Ойгла же, наклонившись к Миунн, прошептала:

– Недаром он всю ночь провел в кузнице. Видно, дух земли говорил с ним и снял с него заклятие молчания.

8 Великая жрица Миунн

Вопрос о времени принятия в род был окончательно решен. Глава рода Снайдерс, мать Хиреворда, по просьбе Стига послала нескольких молодых людей оповестить остальных Элсли, чтобы они собирались на празднование в честь Снорки, сына Фиилмарнена, который принес их роду тайну подчинения нового металла, и его сестры Хаскнет. Дома же полным ходом шли приготовления, в которых участвовали также все Снайдерсы. Они сколачивали длинные столы, заготавливали дрова, складывали очаги под открытым небом. Большую группу мужчин мать Хиреворда отправила на охоту, чтобы у гостей кузнеца не было недостатка в угощении. Десять женщин помогали Ойгле лепить большие горшки для мяса и кувшины для вина, а еще десять, включая четырех сестер Хиреворда, помогали Хилле шить и украшать праздничную одежду для Снорки и Хаскнет.

На седьмой день после начала приготовлений прибыли люди из рода Вельен и привезли тридцать бочонков меду, а через два дня после них пришли люди из родов Дармут, Ковалон, Ланселин, Уостерли, Эсклермонд и Элиди, доставившие хлеба, туеса с ягодами, жбаны с ячменным пивом, связки грибов и пригнавшие свиней. Всем хотелось отличиться щедростью по отношению к кузнецу, который снабжал всех этих людей котлами, оружием и орудиями труда, да к тому же так угодил духу земли, что тот послал ему своего сына, умеющего делать ножи в несколько раз тверже прежних.

Снорки пытался помочь людям, готовившим праздник, но родители сказали, что здесь обойдутся и без него, поэтому мальчик, как и Хаскнет, долгие дни проводил в лесу. Однако, купаться и ловить рыбу в черном озере одному было скучно, и Снорки изнывал от безделья, бродя по округе. Однажды он забрел в ту часть леса, где росли сосны. Высокие стройные стволы, покрытые золотистой, в лучах заходящего солнца, корой, поднимались вокруг словно опорные столбы огромного дома, крышей которого служило небо. Густой душистый воздух был напоен запахом смолы, янтарные капли которой виднелись на стволах. На небольшой полянке, заросшей высоким иван – чаем, Снорки заметил женщину. Это была жрица Миунн. Накопав иван–чая, она складывала корни в одну сторону, а нераспустившиеся розовые кисти цветов и узенькие листья – в другую. Услышав шум за спиной, Миунн обернулась.

– А, это ты, Снорки, – улыбнулась она. – Посиди со мной рядом.

Сконфуженный мальчик присел рядом на траву.

– Прости, великая жрица, тебе могло показаться, что я слежу, но я в самом деле набрел на тебя случайно, – пробормотал он.

– Ничего, мне приятно, что ты здесь, – сказала она. – Значит, ты тоже любишь бродить по лесу?

– Да, хотя я здесь сейчас не по своей воле. Дома считают, что я мешаю готовить праздник. Скажи, неужели тебе не страшно так далеко заходить одной? Ведь ты все – таки женщина.

– Я привыкла, – улыбнулась Миунн и словно помолодела. Ее морщинки разгладились, и мальчик увидел совсем юное лицо с лучащимися карими глазами, обрамленное белыми волосами. Некоторые волосы выбились из прически, образуя над головой нечто вроде ореола. Шея жрицы была совсем гладкой и загорелой. Миунн удивительно шел ее синий плащ, собранный на груди крупными складками.

– Я привыкла, – повторила она. – Там, в Голубом Гаутанде, где находится святилище Фиилмарнена, ко мне часто приносят больных. Чтобы лечить их, я часто одна хожу в лес за травами.

– Значит, ты одна в святилище?

– Нет, там живут Линса и Лерма, которые будут жрицами после меня, а пока они только учатся. Сейчас они одни поддерживают огонь, который в очень далекие годы зажег сам дух Фиилмарнен, сказав, что покуда горит огонь, до тех пор он будет хранить род Элсли и всю гаутскую землю.

– Расскажи еще про свое святилище, – попросил Снорки.

– Святилище находится в норе высокой горы, на вершине которой растут сосны. Оно состоит из нескольких пещер. Там живу я и мои ученицы, там лежат больные, которых приносят в святилище. В самой большой пещере, потолок которой находится так высоко, что самый сильный костер не в силах высветить его, горит священный огонь. Его дым уходит в трещины в камнях, через них же приходит и свежий воздух. Хворост и сухие листья для кормления огня я, Линса и Лерма собираем по очереди. Из этой пещеры есть ход дальше, в сердце горы. Это путь в царство Фиилмарнена. Никто не смеет туда войти. Холодом веет оттуда. Иногда из хода доносятся неясные звуки, иногда слышен гул падающих камней.

– Неужели никто не пытался туда войти? – спросил Снорки, и глаза его загорелись.

–А как, по-твоему, хозяин встретит незваного гостя? – ответила вопросом на вопрос Миунн. – Одна нерадивая жрица, Алма, пыталась туда войти. Она выползла назад на животе, бормоча о ходах, которыми Фиилмарнен пытался запутать ее, чтобы увести от своего дома, о камнях, которые он сыпал ей на голову. Она бредила об огненном лице духа, лицезреть которое нельзя простым людям.

– Но ведь некоторые Элсли, говорят, видели духа земли.

– Да, но не в настоящем его виде. Чтобы не навредить людям, Фиилмарнен превращается в маленького седого старичка в лисьей шапке. Но лучше с ним не встречаться.

– Почему? – удивился Снорки.

– Потому что Фиилмарнен появляется наверху всегда с корыстной целью заполучить душу понравившегося ему мастера, чтобы увести его к себе под землю. Когда я еще не была жрицей, а только училась, я несколько раз видела на склонах нашей горы фигуры людей, печально глядящие на леса и виднеющиеся поселки. Это были мастера, которые находятся в плену у Фиилмарнена и которых он изредка выпускает наверх подышать воздухом.

– Почему же они не бегут?

– Едва они ступят за пределы горы, как обратятся в прах.

– А как Фиилмарнен заполучает души мастеров? – спросил Снорки.

– Иногда он насылает сны, в которых манит их своими подземными дворцами и красотой юных дочерей, иногда подбрасывает работы, раз увидев которые, кузнец бросает все свои дела и не хочет ничего, кроме как делать такие же…

А иногда бывает, он прикидывается гостем, заходит в дом, пьет с хозяином, затем играет в кости. Если хозяин достаточно пьян, а вино у Фиилмарнена крепкое, он проигрывает душу, после чего дух земли завладевает его волей, жизнью и смертью. Когда я была маленькая, именно так кузнец Карой Элсли проиграл душу своего лучшего подмастерья Михала.

– И дух забрал его?

– Да.

– И больше никто не видел его?

– Моя учительница, старая жрица, говорила, что раз видела его идущим по склону нашей горы, в которой находится святилище. Хотя со дня его пропажи прошло десять лет, мальчик ничуть не изменился. В царстве Фиилмарнена нет времени.