Пятнистая шкура

Золотые глаза дождался, когда он выговорится, а потом примиряюще сказал:

– Прости, Манул, но даже если это человек, он сейчас в шкуре, словно один из нас. Да и плохое это дело, расправляться с живым существом, даже не выслушав. Так ты действительно человек, волчок?

Волк кивнул.

– Как же тебя угораздило превратиться в волка и оказаться здесь, в глухом лесу, далеко от людей? – спросил барс.

– Не мучайте вы меня, – ответил волк, – если уж решили загрызть, то так и поступите.

– Мы тебя сначала послушаем, а потом решим, чего ты заслуживаешь, – возразил Золотые глаза.

И рассказал им волк свою историю.

5. Рассказ волка.

Родился я младшим сыном в большой крестьянской семье, которая проживала в деревне. Назвали меня батюшка с матушкой Тимофеем. Родители рано умерли, и воспитывала меня и всех моих братьев старшая сестра Ирина. Была она большая мастерица: лучше всех в деревне вышивала и лепила глиняную посуду. Ирина трудилась от зари до зари, и все братья у неё были одеты, обуты и накормлены. Никогда никакой помощи от людей не просила: всё сама делала. Сватался раз к ней хороший человек, обещал быть ей опорой, а нам отцом родным. Но сестрица отказала: побоялась, что не сдержит он своего слова и будет суров с нами. Когда братья подросли, они стали помогать сестре по мере сил. Всю работу делали вместе: и в поле пахали, и в лес на охоту ходили, и грибы с ягодами собирали. Два раза в год нагружали телеги мехами, глиняными кувшинами и горшками, зерном да овощами с огорода и ехали на ярмарку в соседнее большое торговое село. Там свой товар выгодно продавали, а нужное себе покупали. Вскоре наш дом стал зажиточным.

Надумали старшие братья жениться. Выбрали себе видных невест, сыграли свадьбы. Вот тут и начался у нас в семье разлад. Раньше все сестрицу слушали, была она в доме единственная хозяйка. А теперь братьям захотелось самим быть хозяевами, жить по собственному разумению. один другому не желали ни в чём уступать, а уж жёны их и подавно. Отделились братья, построили себе отдельные дома. Остались в родительской избе только Ирина и я. Но и после этого мир в семье не наступил. Братья то и дело ссорились, а Ирина ходила по очереди то к одному, то к другому из них, всё мирила да поучала. Жёнам братьев очень не нравилось, что она вмешивается, и они мужьям на неё наговаривали всякую неправду. От этого ссора только усиливалась, так что братья злились не только друг на друга, но и на неё.

Однажды братья задумали ехать на торги в Минусинск и зашли к сестре попросить её отпустить меня с ними, чтобы присматривать за товаром. Она как раз собиралась пойти помочь соседке готовить по случаю рождения в их семье ребёнка. Сестра всегда многим людям помогала. Она задумалась, а потом спросила, хочу ли я ехать. Я ответил, что очень хочу.

Наутро братья выехали на двух телегах, нагруженных их товаром. Мне же сестра поручила продать её рукоделье и слепленную ею посуду. Мы доехали в город без приключений уже под вечер, переночевали прямо под телегами с товаром, а наутро начались торги. Народу там было – не протолкнуться! Кто скот продаёт, кто хлеб, кто солёную и сушёную рыбу! Там торгуют мёдом, а здесь – кожами! У нас торговля тоже бойко пошла. Когда солнце уже было высоко, подошёл к нам один человек в сопровождении нескольких других людей. Был он не низок, но и не высок, не худ, но и не толст. Одет добротно, на безымянном пальце – кольцо. Глаза чёрные, взгляд острый, нос крючковатый, волос с проседью. Стал он сестрино рукоделье рассматривать так, словно это не простая вышивка, а золотое шитьё. Смотрит, языком цокает, а сопровождающие его люди молча, почтительно на него глядят. Он же стал расспрашивать, чья, мол, работа и откуда. Братья, робея, ему отвечали. Выложил он за все сестрины вышивки так много денег, что они дар речи потеряли. Позже спросили в городе, кто этот человек. Люди сказали, что это очень богатый золотодобытчик Беркутов, и что он уже третий год приезжает на торги, покупает много товара и нанимает на работу старателей за хорошую плату.

Торговали мы два дня и поехали домой. По дороге пришлось заночевать в пути. Разожгли мы костёр, сидим, кашу варим. Вдруг, откуда ни возьмись, появился из темноты золотодобытчик Беркутов со своими людьми и попросился у огня погреться. Братья ему не отказали, хотя в душе каждый из нас удивлялся, как это случилось, что мы не услышали приближения этих людей. Поговорили мы о том, о сём, тут Беркутов и говорит:

– Вы, наверно, думаете о том, зачем я к вам пришёл?

Братья почтительно подтвердили, что так оно и есть.

– Хочу я сватать вашу сестру – рукодельницу. Она вас вырастила, не грех и о себе подумать. Человек я богатый, она за мной как за каменной стеной будет.

Вроде бы был он человек как человек, но каждый из нас чувствовал при нём страх. Братья вроде как заколебались, а моего мнения, как младшего, никто и не спрашивал. А Беркутов говорит:

– Я жду ответа, – а сам палку берёт, вроде как в костёр подбросить, проводит по ней ногтями, и остаются на палке глубокие следы.

Увидев это, братья поспешно согласились. Золотопромышленник поблагодарил их и сказал, чтобы через год именно в этот день они, подготовившись к свадьбе, жениха в гости ждали. Он отступил в темноту и исчез в ней вместе со своими людьми, словно их и не было.

Мы продрожали всю ночь, а наутро поспешно покинули это место. При дневном свете я осмелел и спросил у братьев, понимают ли они, что мы все сделали. Они же ответили, что год – долгий срок, за это время Беркутов десять раз обо всём забудет и к нам не приедет, и взяли с меня слово никому ничего не говорить.

Прошёл год. Казалось, всё обошлось, но за месяц до срока в одну ночь приснился нам, троим братьям, один и тот же сон, в котором Беркутов приказывал нам готовиться к свадьбе и ждать его точно в назначенный день. В случае, если мы нарушим слово, он обещал даже щепок от деревни не оставить, а в случае, если сдержим, – наградить. Было так страшно, что все мы проснулись в холодном поту.

–Что же делать, братья? – спросил я у них, когда собрались мы подальше от людских ушей обсудить случившееся. – Как будем спасать сестру?

– От чего спасать? – сказал старший брат. – Сестра вырастила нас, разве теперь не наша очередь позаботиться о её счастье?

– Вы и сами не хуже меня видите, кому хотите её отдать! – взмолился я. – Давайте увезём и спрячем её где-нибудь!

– Да ты в своём уме? – напустился на меня средний брат. – Да, господин Беркутов вызывает трепет, на то он и богач. Надо не только о себе, но и о сестре подумать! Будет она у нас жить, словно царица!

– Ты и сам не веришь в то, что говоришь! – закричал я. – Не человек он! Я пойду и скажу Ирине обо всём, что вы задумали!

Схватили меня братья, стали уговаривать:

– Что ты, Тимофей, хочешь сделать? Неужто не понимаешь, что и сестру не спасёшь, и всю деревню погубишь. И не жаль тебе малых деточек, юных девушек да молодых парней, слабых стариков да ветхих старух? Хочешь обречь их на смерть неминучую? Видно, такая наша судьба, пожертвовать сестрой ради спасения всех.

Долго они говорили, и показались их речи мне правильными.

Старший брат между тем по деревне слух пустил, что просватал он сестру за богатого человека. Стали наши родственники готовиться к свадьбе.

Наступил назначенный день. Всю избу богато убрали. Стол уставили разными закусками. Гостями чуть не вся деревня пришла. Вот и утро прошло – нет жениха, вот и полдень прошёл – никто не едет. Только я подумал, что избавились мы от беды, как послышался звон бубенцов, и подъехали к дому несколько троек, запряжённых вороными конями. Из них вылез жених, а за ним дружка, и другие с его стороны гости.

Зашёл жених – на нём кафтан, шитый серебром, сапоги как жар горят, на пальцах – перстни, на голове – бобровая шапка. Только глаза у него не человеческие и лицо хищное.

– Ну что, гости и родственники, будете невесту отдавать или чем выкупите? – спросил он и так засмеялся, что все, кто был в избе, затряслись, словно листья на ветру. – Только для выкупа предлагайте самое дорогое, что у вас есть!

Сестра, как увидела жениха, бросилась к старшему брату и закричала:

– Братец, братец, разве я не была тебе вместо матери? Выкупи меня зелёными лужками, где ты пасёшь скот!

–Да что ты, сестрица, на голодную смерть, что ли, обречь нас хочешь?

Бросилась сестра к жене старшего брата:

– Невестка, невестка, выкупи меня своей дойной коровой!

– Да что ты, золовка, а чем мне кормить детушек?

Кинулась сестра к среднему брату:

– Братец, братец, выкупи меня своей собольей шубой!

– Да как же я выкуплю, сестрица, когда она пойдёт в наследство моему сыну? Неужто у дитя малого последнее отнимать?

Упала сестра в ноги жене среднего брата, но та сказала, что она во всём воле мужа послушна и ничего не может поделать. Обратилась сестра ко мне, а я так растерялся, что никак не мог вспомнить, что же у меня самое дорогое: то ли ружьё, то ли новая шапка.

– Видно, братья, волчье у вас сердце! – сказала сестра, поднимаясь. – Больше просить вас ни о чём не стану! Оставайтесь и живите по-волчьи, нет вам моего прощения!

– Никто больше не хочет выкупить невесту? – засмеялся жених и обвел всех своим страшным взглядом.

Никто ему не ответил. Старший спрятался за среднего, средний за младшего, а с младших и вовсе ответа не было.

– Тогда мы её выкупим! – засмеялся господин Беркутов и бросил на стол тяжёлый мешок.

Мешок от удара порвался, и посыпалось оттуда золото. Все гости бросились к столу, чтобы получше разглядеть это чудо. Началась такая давка и свалка, что в ней никто и не приметил, как исчезли жених, его люди и Ирина. Когда я пробился к выходу, то не увидел ни одной тройки, только вдали по небу летели две большие хищные птицы да стая воронов.

Братья с гостями за стол уселись. Отсутствие молодых объяснили тем, что Беркутов – человек занятой, недосуг ему время терять. Когда гости напились и наелись, братья их из избы выпроводили, мешок с золотом забрали, предварительно мне полную шапку насыпав.

– Не печалься о сестре, Тимошка, – сказали они. – Будет жить она с мужем, как у Христа за пазухой. Ради нелюбимой жены такими деньгами никто кидаться не станет.