Друд – сын пирата

– Да, я никому ничего не скажу, – согласился Ланселин и добавил, – однако хочу предупредить вас, что нельзя быть таким доверчивым, иначе вы легко можете стать клиентами господ Санлиса и Маро.

–А кто это? – спросил Друд.

– Санлис – это самый известный следователь по политическим делам, а Маро – главный столичный палач. В их руках вы расскажете даже то, чего не знаете. Кроме того помните, что пострадаете не только вы, но и мои родные.

– Но, если я не буду говорить о политике, как я узнаю, что происходит между Северными провинциями и Скалла- Верой, скоро ли я смогу вернуться домой? Дедушка ваш никогда ничего не говорит, в газетах тоже почти ничего не пишут, а в кофейнях – одни сплетни.

– Какие сплетни? – оживился Осе.

– Будто на севере появился какой–то Нищеброд, которому герцог Фёррил дал десять сундуков золота, чтобы устроить восстание и вернуть Скалла- Веру в состав Северных провинций.

– Когда вы это слышали?

–Неделю – полторы назад.

– Вы говорили об этом кому-нибудь? – встревожено спросил Осе.

–Нет, вам – первому, – ответил Друд.

–И последнему, Друд. Запомните, никто не должен знать об этом, иначе вас арестуют.

–А кто он, этот человек?

–Это господин Лавранс Маригюрд де Вер, вождь Мартовского мятежа.

Видя, что слова его ничего не разъяснили, Осе Ланселин добавил:

–Десять лет назад он возглавил мятеж сторонников возвращения Скалла- Веры под власть Северных провинций. В нём участвовало много военных. Мятеж был подавлен. Мой отец находился среди восставших, попал в плен и был повешен. Поэтому имейте в виду, Друд Шанталь, что если вы будете много разговаривать, нам всем не сносить головы. Вам ясно?

Друд уверил Осе, что ему ясно.

– А если у вас появятся новые вопросы, то задавайте их только мне. С другими о политике – ни слова. Клянитесь, что так и будет.

Друд поклялся, после чего Осе пригласил его сесть в карету и довёз до дома. Попрощавшись с мальчиком и пообещав вскоре с ним встретиться, Осе поехал на квартиру Мельхиора Баллири, которому в подробностях рассказал о разговоре с Друдом.

– Надо присматривать за мальчишкой, – выслушав его, задумчиво произнёс Мельхиор. – Я не думал, что он размышляет о таких вещах. По отзывам Рибурна и дяди, я полагал, что он – избалованный бездельник. Кстати, как он тебе показался?

– Немного смешной и наивный, – сказал Осе Ланселин. – Всё о себе выкладывает.

– Это редкость в наших краях, не так ли? – заметил мельхиор.

– Верно. Это меня к нему и привлекает.

Часть 2

1. Луна – солнце оборотней

Глухая ночь склонилась над миром. Высоко в небесах переливаются и перемигиваются звёзды. Кажется, что только из-за того, что они так далеки, не доносится до земли их стеклянный звон. В красноватых облаках, словно в кровавой мантии, важно плывёт луна – солнце оборотней. Свет её пробивается сквозь монолиты тёмных деревьев дворцового сада, скользит по белой лепнине высокого окна и заглядывает внутрь. Там, в кабинете, сняв золотистый парик и подперев щёку, сидит пожилой усталый человек. Лицо его помято временем. Это герцог Фёррил, регент принцессы Шэерлот. Перед ним лежат депеши, сообщающие о новых потопленных торговых кораблях и об обстреле кораблями без опознавательных знаков портов Релевер, Дьюри- Гентон и Эрефин. Ни для кого не секрет, что за всеми этими событиями стоит светлейший принц Карл- Александр, владетельный князь Арнес. Он мечтает развернуть полномасштабную войну, прощупывает оборону противника. Сколько герцог Фёррил сможет терпеть эти наглые выходки, оттягивая начало столкновения? Недолго. Рано или поздно он будет вынужден обвинить Карла-Александра и тем самым начать официальную войну, конец которой непредсказуем.

Полная луна плывёт по небу, погружая щёки в пухлые облака, жёлтое, холодное солнце оборотней. Неотрывно глядит на неё с балкона своей резиденции владетельный князь Карл–Александр, словно хочет увидеть в ней, как в волшебном зеркале, своего врага – герцога Фёррила. Он меряет балкон большими шагами, барабанит пальцами по предплечьям сплетённых рук, словно волк в ночи. Он ждёт, когда же враг, изведённый его укусами из–за угла, выразит протест и даст возможность, обвинив его самого, начать открытые военные действия. Карл-Александр молод. Он рождён героем. Он должен встряхнуть старую политическую карту мира, чтобы занять на ней место, которого заслуживает и по уму, и по рождению. Свет луны пьянит его и вызывает к жизни картины неясного будущего.

Много людей не спят этой ночью. Вот торговый корабль, тихо скользя тёмной тенью по серебрящейся морской ряби, подходит к северной оконечности острова Скалла-Вера. Без лоцмана, словно по знакомой дороге, проходит он между двумя выступами меловых скал, у подножия которых кипит белая пена, и попадает в тихий залив. Зачем он очутился в этом пустынном месте? Как он прошёл Релеверский залив и не был потоплен каперами Северных провинций? От берега к кораблю направляются две шлюпки. Первым на борт поднимается коренастый человек с загорелым лицом и густыми волосами, напоминающими гриву льва.

Он обнимает капитана крепкими руками, до боли стискивая железными ладонями с короткими пальцами.

– Здравствуй, Бродяга, – говорит капитан.

– Здравствуй, Эсклермонд, – отвечает Бродяга.

Люди со шлюпок при помощи матросов поднимают из трюмов тяжёлые деревянные ящики. Перевезя одну партию на землю, они возвращаются за следующей.

– Тебе не стоит идти с кораблём в Ваноццу, – говорит Бродяга. – Там вот-вот будут конфисковывать корабли тех, кто был связан с Мартовским мятежом.

– Я и не собираюсь. Корабль мой, личный, – отзывается Эсклермонд. – Я вернусь в Ваноццу сушей, словно меня потопили каперы. Нужно увидеться со стариком, отдать ему выручку.

– Это правильно, но будь осторожен, как бы не попасть в руки нашего общего друга – Шёлкового паука.

– Ты узнал о том деле, Бродяга? – спрашивает капитан, и голос его обрывается.

– Да, – тихо роняет Бродяга и отступает на шаг, в темноту. – Они все повешены во дворе сенкатаренской крепости. Месяц назад.

Капитан Эсклермонд поплотнее запахивается в плащ и сумрачно смотрит на синие вершины меловых скал. Он смотрит так долго и так внимательно, что глаза его начинают слезиться.

Луна прячется в облаках. Всё окутывается мраком. Корабль покачивается и скрипит деревянными частями. Однообразный и унылый звук похож на скрип бруса виселицы.

Выглянув из укрытия, луна заглядывает в переплёт маленького окошка, за которым пухлый и белый священник при свете свечи пишет на длинном листе. Что он пишет в маленьком домике на окраине города Сен- Катарен, обвитого плющом и виноградными лозами? Должно быть, это воскресная проповедь, а может быть, просьба о помощи одинокому бедняку, обращённая к богатому покровителю?

«Спешу довести до Вашего сведения, – выводит тонко очиненное перо святого отца, – что по слухам владетель де Вер, известный также под прозвищами Нищеброд и Бродяга, действительно скрывается в горах на севере провинции. В ближайшее время он должен получить помощь оружием от своих сторонников их Мирлауда. Также говорят, он будет искать поддержку для своего дела у герцога Фёррила. Ниже перечисляю имена и прозвища «Сторонников Объединённых провинций», которые мне удалось выяснить: 1) Сигюрдарре Борстен, 17 лет, сын «мартовского» мятежника, писарь в Сиротском суде, признался на исповеди; 2) некий Нину…»

Так много бодрствующих этой ночью. Волчье солнце тревожит тех, кто имеет больше, чем один облик. Сонно шумят листья старых лип в саду наместника Скалла-Веры Кристиана Беера, но его окно горит, словно всевидящий глаз. Чем же занят этот человек, окрещённый «христианином»?

Маленький, с лицом, похожим на мордочку печальной обезьянки, он нервно ходит взад–вперёд по комнате, временами резко останавливаясь и вцепляясь пальцами, покрытыми чёрными волосками, то в край стола, то в спинку стула. Глаза его прищуриваются, угол рта скептически ползёт вниз, в то время как маленький закрученный ус указывает вверх. Могучий ум упрятан в тщедушное тело, жалкие очертания которого не могут скрыть ни расшитый алый кафтан, ни кружевное жабо, ни башмаки на высоких красных каблуках.

– Пишите, – диктует наместник секретарю. – Всякий, кто доставит сведения о местонахождении Лавранса Маригюрда, владетеля де Вер, по прозвищу Нищеброд, получит награду в тысячу моллеров. Тот, кто доставит его мёртвым, получит двадцать пять тысяч моллеров. Тот, кто доставит его живым, получит пятьдесят тысяч моллеров. Всякий, кто доставит сведения о лицах, ведущих разговоры или активно способствующих отложению провинции от власти истинного регента – принца Карла-Александра, получит 100 моллеров. Для избежания оговоров лица, доставленные в вёльнерство, должны быть приведены к присяге Его Высочеству Карлу-Александру на кресте и Евангелии. В случае отказа они должны быть казнены в тот же день, в случае принесения – отправлены в заключение до полного выяснения обстоятельств их дела. Вы успеваете, Ланселин?

–Успеваю, господин наместник, – тихо говорит секретарь, перо которого с тихим скрипом бегает по бумаге.

–Поставьте число, Ланселин. Обозначьте, что документ написан вами.

–Хорошо, господин наместник.

«Написано рукой дежурного секретаря Осе Ригюрда Ланселина», – быстро выводит со всеми завитушками и росчерками юноша.

–Теперь дайте мне подписать, – говорит наместник, внимательно глядя на Осе Ланселина.

Но лицо юноши непроницаемо. Глаза опущены. От ресниц на щёки падают тени. Он кладёт перо и встаёт из-за стола. В движениях нет ничего, кроме усталости. Юноша подходит к Кристиану Бееру и протягивает ему приказ. Их глаза встречаются. Хотя Осе стоит против света, наместник цепким взглядом охватывает его лицо. На дне глаз юноши – стеклянная пустота.

Наместник широким росчерком пера подписывает приказ. Затем он обнимает секретаря за плечи и ведёт к столу, якобы положить бумагу, а на деле проверяет, не выдаст ли трепет тела внутреннее состояние юноши.