Друд – сын пирата

–Да.

Молодой человек был небольшого роста, с маленькими кистями рук и ступнями ног. Кожа его лица была бледной, со слабым румянцем. Его костюм составляли тёмный кафтан, такой же камзол, плисовые штаны, белые шёлковые чулки и башмаки с серебряными пряжками на высоких каблуках. Густые светло-русые волосы стягивала лиловая лента. Шляпу он держал в руках.

– Мне поручено передать вам записку, – сказал Друд и протянул свёрнутый листок.

Осе Ланселин взял его двумя пальцами, развернул и прочёл. Затем он поднял глаза и спросил:

– Кем вы приходитесь моим родным?

–Я работаю в конторе вашего деда, – ответил Друд.

–И как вас зовут?

– Дорстен Эсклермонд.

–Как? – переспросил юноша, приподнимая брови. – Извините, я не расслышал.

–Дорстен Эсклермонд.

–Капитан Руфрий Эсклермонд не ваш батюшка?

–Мой, – сказал Друд, отводя взгляд.

Хотя лицо Осе было благожелательным и невозмутимым, Друду показалось, что в его глазах запрыгали весёлые бесенята.

– Ваш батюшка сейчас на берегу или в море? – продолжил допрос молодой человек.

– Вышел в море три недели назад.

– Куда же он отправился, в Голландию или в колонии?

– Он поплыл…

Друд стал спешно соображать, куда мог отправиться капитан Эсклермонд. Он так смешался от неожиданного вопроса, что не сразу сообразил, что в колонии нужно плыть тоже мимо Голландии.

– Он поплыл в Голландию, – наконец решил Друд. – Вот и ваша тётя Шэерлот…

– Неужто тоже поплыла в Голландию? – спросил Осе Ланселин: его синие глаза откровенно смеялись.

– Нет. Она стоит на углу и может всё объяснить.

– Передайте моей тёте Шэерлот, что я непременно буду сегодня вечером. До свиданья, как вы сказали вас зовут?

– Дорстен Эсклермонд.

– До свиданья, Дорстен Эсклермонд.

Молодые люди раскланялись. Когда Друд вернулся к Шэерлот, он сказал:

– Господин Ланселин обещал зайти сегодня вечером. Ещё он всё время переспрашивал, как меня зовут.

– И что ты ответил?

– Сказал, что меня зовут Дорстен Эсклермонд. Он несколько раз переспрашивал, а потом поинтересовался, куда отплыл капитан Эсклермонд, в Голландию или в колонии. Я сказал, что в Голландию, хотя не знаю точно, потому что как-то не интересовался ничем, кроме своего письма.

– Ты всё правильно сказал, Друд.

– Мне показалось, что он смеётся.

– Почему?

– Он как-то странно всё время переспрашивал моё имя.

– Просто Осе знает Дорстена в лицо.

– Он, наверно, решил, что я спятил.

– Ничего, Друд, вечером я всё ему объясню.

– А где находится настоящий Дорстен Эсклермонд? Ему не повредит, что я взял его имя?

– Он далеко отсюда, и ему это не повредит.

Друд и Шэерлот дошли до дома. Здесь девушка попрощалась с ним и пожелала удачного рабочего дня. Друд отправился в контору.

Осе Ланселин пришёл во время ужина. Старик Баллири заперся с ним в кабинете, а когда вышел, то никому ничего не сказал. Следующие два дня прошли без известий. Как выяснилось позже, они были потрачены на выяснение вопроса, к какому роду войск принадлежали вербовщики. Новости, поступившие на третий день, были неутешительными. Оказалось, что вербовщики, заставившие Янсенса подписать вербовочный лист, были моряками. В тот же день они доставили новобранца на корабль, а на следующий – вышли в море охотиться за каперами Северных провинций.

10.

Друд задаётся вопросами и ловит слухи

Жизнь Друда в доме купца была довольно однообразной, однако и она вызывала множество разных вопросов.

По вечерам, когда жара спадала, но камни раскалённой мостовой ещё дышали ею, Друд любил сидеть на конторке, поставив ноги на табурет и открыв окно, и наблюдать за улицей. В это время он думал о разных вещах.

В мансарде напротив жил студент. Когда сумерки сгущались, он зажигал две свечи и ставил их по обеим сторонам от себя, засиживаясь за книгами допоздна. Студент напоминал Друду Мельхиора, который с тех пор, как водворил мальчика в дом своего дяди, больше не появлялся. Друд даже заволновался, не случилось ли с ним что-нибудь. Он спросил об этом у Шэерлот и получил ответ, что у Мельхиора всё хорошо, но он очень занят. Друд почувствовал лёгкий укол обиды: чем можно быть настолько занятым, чтобы не найти получаса, чтобы зайти и поинтересоваться его судьбой?

Темнота опускалась над Ваноццей из высоких глубин небосвода. Сначала небо становилось по центру фиолетовым, но между ним и крышами оставалась полоса голубизны, переходившей в золото. Затем золото меркло, и опускалась ночь. Высыпали звёзды. Глядя на их далёкие, сияющие огни, Друд думал о капитане Эсклермонде, который тоже, возможно, видит их с палубы своего корабля. Где он сейчас? Удалось ли ему избежать встречи с каперами Северных провинций?

Даже в темноте по улице некоторое время продолжали громыхать кареты. В чистом ночном воздухе голоса людей, проходивших внизу, доносились так чисто и звонко, словно они находились совсем рядом. Лай псов отражался гулким эхом.

Движение на улицах напоминало о том, что в то время, как в купеческих кварталах ложились спать, в дворянских начинались балы, карточная игра и другие развлечения. Друду сразу вспоминался таинственный член семьи Баллири – дворянин Осе Ланселин. Почему ничто в доме не напоминало о его матери? Почему, каждый вечер, обсуждая домашние дела с Шэерлот, дед никогда не говорил о внуке и его сестре? Почему Фиборс Баллири потребовал, чтобы Друд молчал о том, что его посылали с запиской к Осе? Почему Шэерлот не подошла к племяннику сама? Почему, когда Осе пришёл со сведениями о Янсенсе, его сразу отвели в кабинет деда, так что никто из других обитателей дома не видел его?

Высунув голову на улицу, Друд рассматривал окна соседей напротив. На втором этаже было темно. Там проживал адвокат, арестованный на прошлой неделе, и теперь новые жильцы боялись занять его комнаты. В доме Баллири этот случай не обсуждался. Однако Друд слышал, как крючконосая старуха, занимавшая комнаты над адвокатом, сказала:

– Наверняка он был из тех, кто читает газеты.

Мальчик недолюбливал эту старуху. Он заметил за ней привычку высовываться из окна и осматриваться по сторонам, прежде чем спрятаться и швырнуть на улицу какой-нибудь мусор. Впрочем, слова её не прошли мимо его ушей. Друд давно хотел получше узнать об обстановке в Скалла- Вере и о войне, но Фиборс Баллири запрещал разговоры о политике своим служащим, поэтому мальчик довольствовался обрывками слухов, из которых знал только то, что подвоз товаров к острову затруднён.