Друд – сын пирата

Вдруг Друд увидел за окном знакомую картину: развалины сгоревшего дома.

– Я знаю эту улицу! – воскликнул он. – Мы шли по ней с Мельхиором Баллири, когда только-только приехали в Ваноццу. Я ещё спросил, что здесь случилось, но он мне не ответил. И Рибурн не ответил, и госпожа Шэерлот.

–Я вам отвечу, – сказал Осе. – Только дайте слово, что вы больше не будете никого расспрашивать. Это может повредить моему деду.

Друд горячо поклялся.

–Это дом доктора Хилеаса Алисандера. Он был расстрелян из пушек. В нём собрались сторонники возвращения Скалла- Веры в состав Северных провинций. Власти узнали об этом. Дом был окружён солдатами. Находившиеся внутри отказались сдаться и стали отстреливаться. Тогда солдатам приказали стрелять по дому из пушек. Начался пожар. Все погибли.

– И еще выгорело два квартала и церковь святой Изолы? – спросил Друд.

– Откуда вы знаете?

– Нам учитель в школе читал из газеты.

– Да, сгорели два квартала и церковь, но мы их не увидим, так как поедем по другой улице.

– А почему, если я буду расспрашивать об этом, то нанесу вред вашему деду?

– Потому что кто-нибудь может донести в тайную полицию, и власти захотят проверить, не является ли он сторонником объединения с Северными провинциями?

–А он является их сторонником?

–Дед старается держаться вне политики, но ведь злые языки могут наговорить что угодно. Кроме того, у него могут найти вас, господин Дэвид-Рудольф Шанталь. Зачем ему неприятности?

Последний довод показался Друду самым убедительным и заставил его замолчать.

Между тем карета выехала за черту города и перестала трястись, так как мостовые остались позади. Перед глазами юношей раскинулся песчаный пляж. Береговая линия описывала полукруг, открывая живописный вид на порт и панораму города. Вдоль кромки воды гуляли горожане. Юноши покинули карету и присоединились к гуляющим.

Друда не нужно было уговаривать рассказывать. Он настолько восхищался своим новым знакомым, что готов был сделать что угодно, только бы ему понравиться. Местами он слегка привирал, стараясь изобразить своё поведение в более привлекательном свете. В частности, он расписал, будто пить вино для него – пара пустяков, а Подлеру и Бертену удалось совладать с ним лишь подсыпав чего-то усыпляющего. Друд полагал, что такие усовершенствования в рассказе придают ему как главному герою больше интереса. Осе не останавливал мальчика, давая ему выговориться. Это вызвало Шанталя на ещё большую откровенность. Он в подробностях рассказал о школе, о Мерее и их совместных походах в город. Правда, случай в картёжном притоне получил новую версию, в которой посрамлённым оказался не рассказчик, а сами шулеры. В новой версии Друд дал полную свободу чувству мести и заметил, что далеко зашёл, лишь увидев, что глаза Осе смеются.

– Так оно и было, честное слово, – сказал он, краснея.

– Возможно. Просто мне не приходилось переживать ничего подобного, а потому ваш рассказ местами кажется мне просто невероятным, – улыбнулся Осе так просто и открыто, что у Друда отлегло от сердца.

– Например, я не могу пить вино в таких количествах, как вы, – продолжил Ланселин. – Шесть бутылок за раз достаточно, чтобы уже через час я оказался под столом, и не ручаюсь, что остался бы в живых на следующее утро.

– Ну, пожалуй, здесь я преувеличил, – признался мальчик, подавленный честностью своего нового друга. – Мне достаточно и трёх бутылок, чтобы свалиться под стол, и даже двух хватит…Да что там, мне и одной много…

– Ваш отец часто позволял вам пить вино в больших количествах? – поинтересовался Осе.

– Нет, он вообще запрещал мне пить больше четверти стакана, да и то по праздникам, – сказал Друд, почувствовав недовольство в голосе Ланселина. – Да я и не напивался никогда вовсе, только в тот день, когда меня похитили.

– Судя по вашему рассказу, это не совсем так.

Друд понял, что его небольшая ложь сыграла с ним скверную шутку, и что его может спасти только чистая правда.

– Я правду говорю, не напивался я никогда, кроме того раза…

– Зачем же вы наговариваете на себя?

– Мне хотелось вам понравиться…

– Вы и так мне нравитесь,– уверил Друда Осе, – только не наговаривайте на себя.

– Вот всегда со мной так! – в сердцах воскликнул Друд. – Мне хочется выглядеть лучше, а выходит какая-то ерунда!

Осе тактично переключил внимание собеседника на корабли, стоявшие в порту, и скоро увлёк его рассказами о них.

Мимо юношей прошли два молодых человека в военной форме. Они низко поклонились Ланселину, изобразив на лицах улыбки. Внезапно приветливость и мягкость сползли с лица Осе, словно их стёрли губкой. Сначала остекленели и стали невидящими глаза, потом презрительные складки залегли в углах рта. Он выпрямился, походка стала деревянной. Весь облик Ланселина выражал такие высокомерие и холод, что Друд растерялся. Заметив, что его спутник молчит и встретив его недоумевающий взгляд, Осе рассмеялся.

– Вы не поздоровались с теми двумя офицерами, – сказал Шанталь.

– Верно. Было время. Когда и они со мной не здоровались, – ответил Ланселин.

– Вы поссорились?

– Что-то похожее.

– Как выдумаете, скоро начнётся открытая война?

– Боюсь, что да, – задумчиво сказал Осе.

– Я так и понял из газет. Как вы думаете, кто победит?

– А как бы вам хотелось?

–Не знаю, господин Ланселин. Вам, конечно, хочется, чтобы выиграла Скалла- Вера, но тогда я, наверно, не смогу попасть домой.

– Разве Скалла- Вера ведёт войну с Северными провинциями?

–А разве нет?

–Войну ведёт владетельный князь Карл-Александр Арнес, который мечтает о присоединении всех Соединённых провинций к своим землям.

– Он хочет стать регентом при принцессе Шэерлот и управлять всей нашей страной? – спросил Друд.

– Кто вам это сказал?

– Нам учитель в школе объяснял. Он любил читать газеты и часто вместо урока рассказывал что-нибудь из них.

– Да, владетельный князь мечтает о регентстве, но я советую вам никогда не говорить о политике, особенно с малознакомыми людьми, – серьёзно предупредил его Осе.

–Но вы ведь меня не выдадите.

– Откуда такая уверенность? Я вам ничего не обещал, – остановился Осе и пристально поглядел в глаза своему спутнику.

–Я уверен, что вы меня не выдадите, – тихо сказал мальчик, но его уверенность поколебалась.