Друд – сын пирата

У коменданта тюрьмы были мать и пять сестёр, которые вместе с семьями охраны проживали на территории заведения, в котором служили их мужья. Будучи от природы женщиной чистоплотной и хозяйственной, мать коменданта приспособилась использовать наиболее тихих и покладистых заключённых для наведения порядка в тюрьме. Их заставляли мести двор, мыть полы и помогать на кухне, где готовилась еда для охраны. Друд, оправившись от болезни, попал в число таких счастливчиков. Кухня, куда его определили, всё-таки представляла собой некоторое разнообразие после камеры, где царили унылая злоба, самодурство чувствовавшего себя хозяином нового головореза и мелкие пакости Свернишейки. Кроме того, на кухне можно было спокойно поесть, а мать коменданта не слыла за скупердяйку. Она даже подарила мальчику старую, но целую рубаху.

Друда очень удивляло, что его выпускают из камеры, поэтому однажды он осмелился спросить у женщин, хлопотавших на кухне, как они не боятся находиться в обществе человека, которого на ближайшей сессии, быть может, приговорят к виселице.

–Это тебя-то? – со смехом спросила одна из сестёр коменданта. – Сразу видно, что ты недавно сбился с истинного пути. Никто тебя не повесит за курицу. Я уверена, что дело обойдётся трёхразовой публичной поркой.

–И это пойдёт тебе на пользу, – заметила мать коменданта. – Подумаешь в следующий раз, следует ли залезать к добрым людям в сарай.

–Не воровал я курицу, – начал было оправдываться Друд, но мать коменданта строго оборвала его:

–Молчи лучше, Дэвид Рудольф. Нужно иметь мужество признавать свои проступки. Если ты искренне раскаешься, я попрошу палача не очень отделывать твою спину, а после, быть может, возьму в услужение. Служить при кухне – совсем не плохой выход для такого оборванца, как ты.

Женщины на кухне не интересовались политикой, поэтому Друд мало знал о том, что творится во внешнем мире. Однако даже из их разговоров следовало, что подвоз товаров из Кёрэй и Гринигина резко снизился, поэтому на рынке резко подскочили цены. Причиной этого была каперская война, которую Южные и Северные провинции развернули против кораблей друг друга.

Друд молча носил дрова, воду и скоблил ножом овощи сначала потому, что труд позволял ему дольше находиться вне камеры, но постепенно он начал оживать и думать о будущем. После того, как мальчик узнал, что, скорее всего, избежит виселицы, её призрак немного побледнел в его воображении. Однако Друд не был уверен, что дело закончится только публичной поркой, после которой его отпустят на все четыре стороны. Так как война разгоралась, то в случае неудачного оборота дел для Южных провинций, судья мог проявить патриотизм и отправить его на военные галеры или в исправительный дом, где изготавливалось парусное полотно для кораблей, и шилась форма для солдат. Мальчик мучительно размышлял, как бы ему выбраться за ворота тюрьмы.

Однажды, когда он чистил на кухне брюкву, жена одного вёльнера сказала ему:

–Эй, парень, иди, вынеси ведро с мусором!

–А куда его нести? – спросил Друд.

–За ворота. Вытряхнешь в сточную канаву – и живо обратно.

–Но меня не выпустят.

–Я крикну сторожу, чтобы выпустил. Только ты веди себя без глупостей, не вздумай бежать. Всё равно тебя схватят. Тогда уж поркой не отделаешься.

Друд с отвращением взял за верёвку мусорное ведро и и пошёл к воротам. Его действительно пропустили. Оказавшись на улице, он сел на корточки и старательно стал вытряхивать содержимое ведра в канаву. Старательность его заключалась в особой тщательности, с которой он стучал по дну ведра, одновременно зорко осматривая улицу. Перед тюрьмой находилась небольшая площадь. Прямо напротив располагалось серое здание суда, а слева, чуть подальше, – постоялый двор. Как раз в этот момент возле двора стоял дилижанс, в который садились пассажиры.

Сердце Друда сжалось от желания бросить проклятое ведро и бежать отсюда, но сделать это днём, на людной улице, не зная дороги, было бы глупостью.

–Эй, тюремная пташка, а ну, лети обратно! – раздался окрик сторожа.

Покраснев под взглядами прохожих, Друд вернулся в тюрьму.

Следующие две недели возможности снова выйти за ворота не представилось. Мать коменданта, узнав, что Друд туда выходил, сурово отчитала жену вёльнера, заставившую его выносить ведро. Мальчик при этом получил свою долю нравоучений и предупреждений о последствиях попытки к бегству. Друд слушал, опустив глаза, с непроницаемым лицом. Тайно он воровал корки хлеба, толок их и хранил крошки в узелке за пазухой.

После ссоры между матерью коменданта и женой вёльнера, получившей выговор, между женщинами словно пробежала кошка. Однако жена вёльнера не решалась открыто перечить матери начальника своего мужа, а исподтишка делала пакости Друду, так как он послужил причиной её неприятностей. Она то и дело обвиняла его в лени, нерасторопности, неуклюжести, цеплялась ко всякому его слову и движению. Молчаливое терпение со стороны мальчика только ещё больше раззадоривало злую бабу.

Однажды вечером, когда на кухне никого не было, взгляд жены вёльнера упал на мусорное ведро. Накануне туда выбросили потроха рыбы, поэтому от ведра шёл тяжёлый смрадный запах.

– Эй, парень, иди, вынеси ведро с мусором! – велела она Друду, решив втайне отомстить своей обидчице, нарушив её запрет.

Друд молча взял ведро и направился к воротам. Сонный сторож его выпустил, едва глянув, кто идёт.

На улице было уже темно, только возле постоялого двора горели огни дилижанса, в который садились последние пассажиры.

Друд поставил ведро и оглянулся. Из двора тюрьмы лился слабый свет фонаря, висевшего перед домом сторожа. Улица была пустынна.

«Сейчас или никогда, – подумал Друд. – В другой раз может не повезти».

Кучер стегнул лошадей. Дилижанс, покачиваясь, покатился по мостовой. В три прыжка Друд нагнал его и вскочил на подножку сзади.

Когда-то Кистоль был замковым городом, но он разросся, и городская стена оказалась в его центре. Новая стена так и не была возведена, поэтому на выезде в данном направлении пропускного пункта не было. Дилижанс беспрепятственно покинул город и покатил по просёлочной дороге.

7.

Друд встречает странного студента

Глубокой ночью дилижанс остановился у постоялого двора в какой-то деревне. Навстречу вышел хозяин с фонарём, чтобы осветить дорогу прибывшим, которые все намеревались заночевать в его заведении. Друд, опасаясь, что его заметят работники, кувыркнулся в кусты, росшие у плетня. Его могли задержать как подозрительного бродягу до выяснения обстоятельств.

Когда движение перед постоялым двором прекратилось, и все люди ушли спать, Друд высунулся из своего убежища, огляделся и прислушался. В темноте смутно виднелись плетни, ветви растущих за ними деревьев и дорога. Сонно шелестели листья, где-то взбрёхивали собаки.

Деревню следовало покинуть до утра. Мальчик не знал её расположения, а потому решил идти по дороге, направляясь в противоположную от города сторону. Он шёл медленнее, чем мог бы, потому что не имел обуви. Когда на востоке стало светлеть, деревня ещё оставалась в поле видимости. По обеим сторонам от дороги раскинулась холмистая равнина. Слева, на крутых склонах балки, рос берёзовый лес. На дне балки покачивалась осока, поэтому Друд решил спуститься в неё и поискать ручей, а затем в лесу обдумать своё положение. Найденный ручеёк оказался слабеньким, он едва сочился между камней. Друд наклонился, заложил волосы за уши и с трудом напился. Когда он поднял голову, то увидел, что от деревни отделилось облачко пыли. Это были конники, скакавшие во весь опор.

Друд заметался на берегу ручья, а затем полез вверх по склону балки, надеясь укрыться среди деревьев. Берёзовый лес весь просвечивался. В высоте неподвижно свисающих ветвей с маленькими резными листочками тенькали птички. Вокруг царили покой и прохлада.

Зацепившись ногой за корень, мальчик растянулся на земле. Лохматые папоротники, покачнувшись, сомкнулись над ним. Несомненно, это было лучшее убежище. Друд ничего не видел, но и его никто не видел.

Стук копыт на дороге быстро приближался. Несколько всадников, отделившись от отряда, спустились в балку. Их лошади фыркали, шумно раздвигая траву.

– Нет здесь никого! – крикнул один всадник.

– Вон в тех зарослях ещё поищи! – ответили ему.

–И здесь нет! – ответил всадник, со свистом рубанув кусты саблей. – Может, он вообще не сюда бежал?

–А куда? Все бегут в Ваноццу. Не на побережье же ему бежать! Поднимись наверх, посмотри там! – посоветовали с дороги.

–Да здесь весь лес светится, – ответил всадник. – Лучше поглядеть с другой стороны.

–Послушайте, – вмешался кто-то ещё, – а с чего вы решили, что он пойдёт в Ваноццу по главной дороге? Здесь есть ещё просёлочная через Коровий ручей. Он может добраться до Лидона, а там сесть на почтовую карету до Ваноццы.

После небольшой словесной перепалки отряд поскакал в сторону Коровьего ручья.

Дождавшись, когда шум утихнет, Друд поднял голову, сел в траве и понял, что он не один, потому что рядом с ним оказался незнакомый молодой человек с бледным веснушчатым лицом и густыми рыжими волосами, перетянутыми сзади лентой. Он сидел на земле, прижавшись спиной к двум сросшимся берёзам. На нём был чуть потёртый чёрный кафтан.

Увидев, что Друд на него смотрит, молодой человек подмигнул и спросил:

–Скрываешься?

–А вы? – спросил, в свою очередь, Друд.

–Я первый задал вопрос. Отвечай.

– Буду я разговаривать с первым встречным!

– Можешь не говорить. Я знаю, что ты скрываешься, иначе, зачем ты сиганул, как заяц, в кусты?