Друд – сын пирата

– Ну, что ты, Эберт? – как ни в чём не, бывало, спросил студент. – Что загрустил?

Мальчик поднял на него глаза. Ему было стыдно признаться в своих подозрениях, что студент хотел его бросить, поэтому он сказал:

–У меня болят ноги. Дальше я идти не могу.

Мельхиор присел на корточки и присвистнул, увидев, как сильно сбиты и стёрты его ступни. Он достал из саквояжа шейный платок, разорвал его на две части и перевязал Друду ноги.

– Пойдём потихоньку, здесь нельзя оставаться, – сказал студент, помогая ему подняться.

Теперь они шли значительно тише. Друд молчал, только лицо его иногда болезненно передёргивалось. Баллири был мрачен. Когда начало смеркаться, их нагнала крестьянская телега.

–Хозяин! – окликнул сидевшего в телеге крестьянина студент. – Далеко ли имение Загорки?

– Загорки? – удивился тот. – Отродясь не слышал, чтобы в окрестностях было такое имение.

– Ну, как же? – продолжил студент. – Мы вылезли из почтовой кареты на Свином подворье, потому что нам сказали, что если мы пойдём по этой дороге, то непременно к вечеру попадём в Загорки.

– А кто же хозяин этих самых Загорок? – спросил крестьянин.

– Отставной полковник Фиборс Лентон. Разве вы не слышали о таком? – в свою очередь удивился студент. – У него ещё имение под Ваноццей. А недавно он купил Загорки. Я – учитель его детей, а это – пастух из прежнего имения. Хозяин велел нам явиться в Загорки, а управляющий объяснил, как туда добраться.

– Не, здесь нет помещиков с фамилией Лентон, – сказал крестьянин. – Есть де Хэм, Орильи, а Лентона нет.

– Как же быть? – изобразил растерянность Баллири. – Управляющий говорил, что Загорки находятся в окрестностях села Кривражки. Это далеко отсюда?

– Почти полдня пути, – ответил крестьянин. – Но я вам могу помочь. Завтра в Кривражках начинается ярмарка. Если вы переночуете в моём сарае, то завтра я могу довезти вас до Кривражек.

Баллири тут же согласился. Они с Друдом сели на телегу и к темноте добрались до крестьянского подворья. Как и было обещано, хозяин пустил их в сарай, запретив курить, чтобы случайно не загорелось лежавшее там сено.

Мельхиор поделился с Друдом остатками хлеба и сыра, а также уступил половину крынки кислого молока, купленного у хозяина за три медных лейра.

– А что это за Загорки, в которые мы едем? – спросил Друд, когда они остались одни.

– Про Загорки я всё выдумал, – сказал Мельхиор, – на самом деле мы идём в Кривражки. Солдаты думают, что я сатану скрываться, а я, напротив, пойду в село на ярмарку. Там можно будет договориться с каким-нибудь торговцем и доплыть на его струге до Ваноццы по реке.

Друд не стал уточнять, входит ли в планы его спутника взять его с собой, и прекратил разговор, притворившись спящим.

Наутро мальчик с трудом встал на ноги, так как ступни распухли и горели, но студент сказал, что если продолжить ходить через силу, то ему станет легче. Друд и сам знал, что он прав, но всё же был рад, что до Кривражек придётся ехать на телеге.

По дороге студент развлекал крестьянина, вёзшего на продажу глиняные горшки, рассказами о хозяине Загорок, а по приезде заплатил ему серебряный лейр.

Кривражки оказались большим селом, принадлежавшим монастырю, возвышавшемся над ними на горе. Две недели в году в селе шла ярмарка, куда съезжались на возах и приплывали на стругах окрестные купцы. Здесь торговали скотом, салом, пенькой, мёдом и воском. Ярмарка совпадала с праздником святых Десциолы и Консулинэ, мощи которых хранились в монастыре, поэтому Кривражки были полны паломников, пожелавших поклониться мощам в поисках исцеления. Охотно раскупались крестики, раскрашенные деревянные фигурки святых, вырезанные из кости складни. Местные кузнецы отливали исцелившиеся части тела из серебра по заказам паломников, которые хотели отблагодарить монастырь и украсить могилы Десциолы и Консулинэ ещё одним доказательством их силы.

–Первым делом нужно хорошо пообедать, – сказал Мельхиор, и они пошли в трактир.

Студент заказал похлёбку с мясом и по кружке пива.

–Я думал, у тебя нет денег, – заметил Друд. – Ты вчера так считал мелкие деньги на глазах у крестьянина! Если ты тратишься только ради меня, то не нужно этого делать.

– Ешь спокойно. Я не богач, но кое–какие средства имею. Просто мне не хотелось, чтобы о них знал незнакомый человек.

Пока Друд блаженствовал над горячей похлёбкой, студент читал газету, привезённую из Кистоля и забытую кем-то на окне. Закончив чтение, он велел мальчику собираться и идти за ним. К своему удивлению, Друд увидел, что они выходят за пределы Кривражек.

– Куда мы идём? – несколько раз спрашивал мальчик.

– Иди за мной, – холодно отвечал Баллири.

Отойдя немного от последних домов, молодые люди поднялись по тропинке на покрытый зелёной травой склон и сели у высокой межи.

– А теперь, Дэвид Рудольф, если ты рассчитываешь на мою помощь, говори только правду, – сказал Баллири.

Друд побледнел.

– Ведь тебя так зовут на самом деле? – строго спросил студент. – И не вздумай врать.

Друд глубоко вдохнул воздух и на одном дыхании прошептал, не глядя Мельхиору в глаза.

– Меня зовут Дэвид–Рудольф Эберт Шанталь.

– Значит, Рудольф не фамилия?

– Это моё второе имя.

– И ты не станешь отпираться, что сбежал из городской тюрьмы Кистоля?

– С чего вы взяли? – почти неслышно произнёс мальчик.

– Из газеты, мой друг, из газеты, – язвительно, но негромко прошипел студент. – Да я сразу понял, что здесь что-то нечисто, едва тебя увидел. На дворе разгар лета, а у тебя кожа бледная, словно ты просидел половину жизни в подвале. И в лесу ты спрятался, даже не разглядев толком, кто едет по дороге.

–Вы тоже там прятались, – сказал Друд, смелея.

–Это мне известно, – поморщился студент. – И ты намерен этим воспользоваться?

У Друда действительно мелькнула мысль пригрозить этим Мельхиору и тем самым заставить студента отпустить его. Однако, услышав прямой вопрос, он ощутил стыд.

–Отпустите меня, господин Баллири, – попросил он. – Клянусь вам, я вас не выдам.

Глаза Мельхиора были тёмными от гнева, а губы презрительно поджаты. Он шумно дышал, сдерживая себя.

–Нет, Дэвид-Рудольф, – наконец сказал студент, – теперь ты просто так не уйдёшь. Мне следовало бросить тебя по дороге, но ты своей слабостью вызвал во мне жалость. Теперь ты мне расскажешь о себе всю правду, а я решу, как с тобой поступить.

Друд был припёрт к стенке. Все его предосторожности скрыться под чужим именем потерпели крах и даже обернулись против него. Он решил попытаться рассказать правду.

–Я не всегда вам лгал, господин Баллири, – начал мальчик. – Я действительно с севера, но не вашей провинции, а из Мирлауда. Моего отца зовут Эберт, а мать – Кассандринэ. У отца есть шесть кораблей и контора в Дьюри-Гентоне на Галерейной улице. А у матушки есть имение в окрестностях Дьюри-Гентона – Клёны. Я учился в Лизсе, в школе, когда за мной приехал наш лесничий Подлер с письмом от отца, в котором содержалась просьба как можно быстрее вернуться домой. По дороге лесничий встретил на постоялом дворе своего дядюшку – капитана, который предложил нам доплыть до Дьюри- Гентона на его судне. И я согласился.

Воспоминание о начале всех его невзгод вызвало у Друда дрожь в голосе, но Баллири это нисколько не тронуло.

– Что же было дальше? – строго спросил он.