Чуждость

– Я хочу еще посидеть, – Мила вновь взяла со стола свой бокал с вином и залпом выпила до дна, после чего сама долила себе остатки из бутылки и снова выпила.

– Хорошо, дорогая, как скажешь, – пожав плечами, Шон опустился на стул. – Тебе что-то еще заказать?

– Да, фрукты и еще бутылку коньяка, – не поднимая на него взгляда, тихо проронила Мила. Она злилась на себя, что вместо того, чтобы как и планировала, создать у Шона иллюзию постепенного восстановления доверительных отношений, она поддалась эмоциям и вновь постаралась дать ему шанс доказать, что он достоин её уважения и честного отношения к нему и как следствие её отказа от попытки сыграть за его спиной. Однако Шон оказался верен своим амбициям и попытка его образумить и попытаться все исправить, не вступая с ним в прямую конфронтацию, лишь обозлила его, подтолкнув к мысли, что на неё можно влиять, ужесточая условия содержания Криса. Получалось, что этот раунд она проиграла… А в игре, где на кон была поставлена чужая жизнь, она не имела право проигрывать, поэтому надо было срочно менять тактику.

– Ты решила начать мешать напитки, чтобы напиться? – удивленно воззрился он на нее.

– Шон, мне так тошно от осознания, что у меня ничего не получается, и что ты вместо того чтобы поддержать лишь претензии предъявляешь и стращаешь, что да, я хочу напиться, причем до такого состояния, чтобы мне стало все абсолютно фиолетово… а если уж быть до конца честной, то я бы и от бутылочки какого-нибудь моментально действующего яда не отказалась… Надоело… надоело все… ничего не получается, и выхода я не вижу… тупик во всем: и во взаимоотношениях с тобой, и в эксперименте…

– Мила, ты что? Я не узнаю тебя… Ты всю жизнь презирала тех, кто решает проблемы или затуманивая собственное сознание, или сводя счеты с жизнью. И вдруг сама заявляешь такое.

– Шон, понимаешь, королева может существовать лишь при уважающем её короле, когда уважения нет, королеве лучше исчезнуть, поскольку она уже пешка в его игре и не более. А я не привыкла быть пешкой… не могу… – она подняла на него глаза полные слез и тоски.

– Мила, да ладно тебе… Ну что ты право? С чего ты взяла, что я тебя не уважаю? Я уважаю.

– Шон, – она не сводила с него напряженного взгляда, и из глаз её медленно потекли слезы, – я не могу так больше… Зачем ты так со мной? Что плохого я тебе сделала?

– О чем ты, Мила? Я все для тебя делаю… Чем ты недовольна?

– Все делаешь, да? Да ты мне за все это время даже ни одной безделушки не подарил! Ни колечка, ни кулончика… А еще о любви говорит… – она всхлипнула и, откинувшись на спинку стула, чуть запрокинула наверх голову. – Одни слова и больше ничего…

– Мила, тебе это стало нужно? – он порывисто встал и, обогнув стол, подошел и прижал к себе. – Да что же ты молчала? Если бы я только знал, я бы уже завалил тебя подобными подарками… Ты ведь просто раньше всегда очень негативно относилась ко всему этому, говорила, что лишние деньги лучше на исследования потратить, чем на такую ерунду…

– Да? Я так раньше говорила? – она плотнее прижалась к нему. – Ну это, наверное потому что раньше у меня все с экспериментами получалось, а сейчас не выходит ничего, вот и хочется почувствовать себя не исследователем, а просто женщиной… беззащитной и слабой.

– Я тебе в ближайшие же дни подарю колечко. Ты какое хочешь? С бриллиантом? – он присел рядом с ней на корточки и стал осторожно отирать слезы со щек. – Нашла тоже повод плакать…

– Ты съездишь завтра за ним?

– Зачем ездить? Я сегодня же по интернету закажу каталог, ты выберешь, и через пару дней нам его привезут.

– Так могла сделать и я, – Мила раздраженно поморщилась, понимая, что её хитрость по удалению Шона из института не прошла. – Мне хочется, что бы это был подарок в который ты вложил не только деньги, но и свой труд… съездил, выбрал, привез, подарил… А по интернету, это не интересно. И потом картинка в каталоге и реальная вещь это не одно и тоже.

– Мил, так в деньгах моего труда поболее будет, чем в любой поездке за кольцом, поэтому это не аргумент. К тому же завтра напряженный день и совершенно не до поездок по магазинам будет. Хотя если тебе очень хочется повыбирать реальные украшения, давай на следующей неделе вместе съездим.

– Хорошо, отложим на неделю, – кивнула она.

– Вот и умница, – Шон подхватил её руку и прижал к губам, – скоро на одном из этих пальчиков будет очаровательное колечко, моя дорогая, – а потом, медленно распрямившись, с улыбкой осведомился: – Ну как, ты уже успокоилась и передумала напиваться? Или будешь продолжать настаивать, чтобы я заказал для тебя бутылку коньяка?

– Ладно, – она глубоко вздохнула и нервно передернула плечами, – будем считать, что тебе удалось отговорить меня от столь неконструктивной попытки избавления от навалившейся на меня депрессии…

– Вот и замечательно, моя дорогая. Поверить не могу, что ты наконец оттаивать начала и мне посчастливилось хотя бы первый ключик к замочкам твоего сердца подобрать.

– Считаешь их много?

– На мой взгляд, если их окажется меньше десятка, я буду считать, что мне крупно повезло.

– Твой прогноз не сильно оптимистичен.

– Я реалист, дорогая.

– Это радует. Что ж, поехали домой, – она поднялась из-за стола. – Настроение у меня, благодаря твоим обещаниям улучшилось, и возможно это и на исследованиях положительно скажется.

– Твои слова, да Богу в уши. Это было бы великолепно, дорогая, – он поднялся следом и направился к выходу.

***

На следующее утро Мила, предварительно незаметно выведя из строя на пульте систему, позволяющую слышать, что происходит в лаборатории, оставила Ника наверху и спустилась Крису. Буднично поздоровавшись, она завела его в лабораторию, усадила спиной к пункту наблюдения и, начав крепить датчики, негромко осведомилась:

– Ты как спал сегодня?

– Нормально.

– Прекрасно, тогда постарайся никак не выдать волнение и удивление от того, что буду тебе говорить, поскольку за нами наблюдают сверху.

– Так нас с тобой не только видно, но и слышно.

– Сегодня не слышно, поэтому приготовься услышать не совсем обычную информацию и не выдать нас обоих, иначе ни тебе, ни мне не поздоровится.

– Да, конечно, Мила, я постараюсь вести себя как обычно.

– Великолепно. В этом случае слушай: я намерена сегодня тебя вывести отсюда и ты должен мне помочь в этом.

– Это невозможно, Мила. Ты только поставишь под удар себя и больше ничего, поэтому и думать забудь.

– Я все продумала, тебе лишь надо следовать моим инструкциям, ну и еще не удивляться, что у меня внешность Вики Вельд и её имя, – Мила, глядя ему в глаза, поправила край медицинской маски, скрывающей её лицо.

– Не понял.

– Вики уже достаточно давно погибла в автомобильной катастрофе, и директор её заменил мною… Не особенно честно с моей стороны было соглашаться на это, но у меня не было другого выхода… так сложилось.

– Я понимаю, ему невозможно отказать, он хорошо умеет заставлять, – невесело усмехнулся Крис. – И как давно?

– Он поменял нас еще перед международной конференцией, на которой я выступала под её именем, а в это время она как раз и погибла, и весь этот маскарад стало уже не отменить.

– Так вот в чем разгадка… а я все недоумевал как это ей удалось так блестяще выступить… а раз это была ты, то вопросов нет… Теперь становится понятно, почему меня к тебе не подпускали… теперь вообще все встает на свои места. А как, кстати, она погибла?

– Да случайно, взяла директорский бентли и сама за руль села, несмотря на беременность, а в дороге не справилась с управлением…

– Мил, Вики вообще не умела водить машину.

– Что? – удивленно замерла она, а потом поспешно склонилась к пульту с проводами. – Крис, ты уверен?

– Абсолютно. Она никогда не сидела за рулем, и категорически всегда отказывалась даже попробовать, хотя я ей предлагал и не раз мою феррари опробовать, поскольку она ей нравилась, и я тоже считал, что она классно будет выглядеть за рулем такой машины. Но она всегда отказывалась, говорила, что для этого водители есть и не женское это дело.

– Так… – Мила нервно сглотнула, – значит, её убили, и мне кажется, я даже начинаю догадываться кто…

– Кто?