Чуждость

– Кто он?

– А ты не догадываешься?

От навалившегося нехорошего предчувствия у Милы все похолодело внутри:

– Шон, не надо, не пугай меня так, – срывающимся голосом выдохнула она, – не надо таких намеков, этого не может быть… ты не мог… не мог так поступить… это просто не по-человечески…

– Что не по-человечески? Дать ученому возможность абсолютно добровольно рискнуть своей жизнью на благо науке? Так ты, например, это делала всегда и ни у кого разрешения не спрашивала. То что все всегда заканчивалось благополучно не более чем счастливое стечение обстоятельств, на которое я и в данном случае рассчитываю, кстати.

– Шон, – Мила в замешательстве прижала пальцы рук к вискам, не желая смириться с полученной информацией, – неужели ты не понимаешь: чужая человеческая жизнь, это не разменная монета, с ней нельзя так обращаться? Откажись! Я умоляю тебя. Я постараюсь добиться максимальной эффективности во всех текущих разработках, и новые буду пытаться развивать, только от этой идеи откажись. Я не могу согласиться подвергать такому риску жизнь любого человека, а уж Криса тем более. Ведь это ты его подбил рискнуть жизнью, я права?

– Мила, не надо такой патетики! – Шон вновь поднялся с кресла и в раздражении прошелся по кабинету. – Ты мне еще тут начни руки заламывать и на колени падать… Это между прочим не мое решение, а его собственное, которое я просто поддержал, потому что считаю правильным и перспективным. Почему ты считаешь себя вправе вершить чужие судьбы и отказывать человеку в праве сделать открытие? Что с тобой случилось? Тебе настолько дорог Крис или все же собственная исключительность душу греет?

– Какая моя исключительность? – сердито повела она плечами. – Я ей что часто пользуюсь? Да она мне вообще не нужна! Это просто побочный эффект для меня и не более! Что ты прицепился к этой моей исключительности? Она тут абсолютно ни при чем!

– А что причем? Что? – Шон остановился напротив неё и замер, вглядываясь в глаза напряженным взглядом.

– То что в любой ситуации человеком оставаться надо, вот что! А ты, похоже, про это забыл. Совсем власть и административные полномочия разум застили?

– Мила, это не мне они разум застили, а видимо тебе их отсутствие совсем мозги отключило! – в ответ со злобой выдохнул он ей прямо в лицо. – Я не узнаю тебя! С каких это пор ты перестала стремиться к новым научным открытиям? Что на тебя так повлияло? Новое тело этой тупой алкоголички или то, что тебя периодически её тупой муж трахал?

– Ты что себе позволяешь?! – в негодовании хрипло выдохнула Мила, борясь с подступившим к горлу комком.

– Правду! Правду я себе позволяю. Привыкла, что я лишь лестные дифирамбы всегда пел? Так вот, после таких твоих закидонов я это делать отказываюсь! Надоело! Не хочешь работать – не работай! Хоть сейчас уматывай на все четыре стороны! Только не удивляйся, если тебя попросят объяснить некоторые нестыковки в твоих документах.

– Ты никак угрожать мне вздумал? Так это ты зря, Шон. Я ведь объясню, все объясню и еще неизвестно, кто от моих объяснений выиграет.

– Хочешь стать пациенткой психиатрической лечебницы?

– Уж лучше быть пациенткой психиатрической лечебницы, чем плясать под твою дудку, лишая жизней ни в чем неповинных людей! Для меня это более привлекательно. Ясно тебе?! – её глаза метали молнии.

– Мила, ладно, успокойся! – Шон примирительно поднял ладонь правой руки. – Я погорячился и прошу извинения. Извини! Я психанул, и наговорил лишнего. Но в любом случае эксперимент мне уже не остановить, и теперь от тебя будет зависеть, сумеешь ли ты мне помочь сохранить жизнь Крису, или захочешь быть непричастной и увеличить его шансы на неблагополучный исход эксперимента.

Несмотря на клокотавшее в груди негодование, Мила не могла не понимать, что её отказ сотрудничать с Шоном будет равносилен приговору для Криса. Причем, раз Шон пошел ва-банк, сбросив все карты и начав в открытую угрожать и оскорблять, то нельзя исключать, что может, чтобы ей еще больше насолить, и мучить того начать. Поэтому, взяв себя в руки, продолжила разговор:

– То есть в любом случае без меня или со мной эксперимент ты намерен провести?

– Да.

– Я не верю, что Крис добровольно согласился. Он не самоубийца.

– Могу показать нотариально заверенную копию его согласия на любые экспериментальные действия с ним, а потом с его телом.

– А почему копию?

– Не хочу, чтобы что-то случилось с оригиналом, поэтому он хранится у нотариуса.

Мила глубоко вздохнула, пытаясь совладать с нахлынувшими чувствами. Наличие такой бумаги давало Шону полную власть над Крисом. Он мог сделать с ним что угодно: хоть на куски мелко порезать или в кислоте растворить, никто теперь не озаботится этим.

– Ладно… – нервно сжав перед собой руки, она устремила на Шона напряженный взгляд, – если я, предположим, соглашусь вести эксперимент, ты обещаешь, что все воздействия будут вводиться лишь с моего одобрения? И ни одного, ты слышишь: ни одного не будет без моего согласия!

Поняв, что внутренне она уже сдалась и близка к тому, чтобы дать согласие, Шон не без самодовольства усмехнулся:

– Пообещаю, но только если ты пообещаешь взамен, что не будешь заниматься профанацией и имитацией бурной деятельности, а действительно будешь стремиться достичь результата.

– Я хоть когда-то этим грешила? – тут же сердито осведомилась Мила. – Ты по себе что ли судишь?

– Ну раз не грешила, то какие сложности? – недоуменно повел он плечом. – Пообещай и дальше себя так же вести, а я в ответ пообещаю, что не стану вмешиваться в ход эксперимента.

– Обещаю, я приложу максимум усилий, но торопить ты меня не будешь! Ясно тебе?

– Не буду, не буду торопить, главное начинай работать, и все будет в ажуре.

– Хорошо, – кивнула Мила, а потом раздраженно потрясла головой, – поверить не могу, что ты на полном серьезе эту авантюру затеял и меня еще в неё втянул… это же против всех норм морали… кошмар какой-то наяву да и только.

– Мила, успокойся, ты ученый, поэтому давай без патетики и экспрессионизма. Когда на кону глобальный шаг в науке и перспектива потенциальной возможности настолько расширить рамки способностей человека, то без жертв не обойтись, и твоя задача их минимизировать. Мне кажется, ты с этой задачей сумеешь справиться. Поскольку ты без сомнений стремящийся к открытиям ученый, а не истеричный демагог, прикрывающий рассуждениями о гуманизме неспособность двигать науку вперед.

– Шон, ты не на планерке, так что уймись, подобные пафосные речи меня не трогают, да и твое мнение обо мне, для меня как-то ну абсолютно безразлично. Я согласилась только из-за Криса, хочу поддержать его, хотя его решение кажется мне необоснованно рискованным и глупым, ты наверняка ввел его в заблуждение своей демагогией. Ну да ладно, что теперь об этом, по любому это уже данность. Так что прибереги свой пыл для общих собраний. Лучше скажи, как планируешь эксперимент с ним проводить: кого из лаборантов намерен привлечь и как мое участие обосновывать будешь, – вскинула она на него жестко-внимательный взгляд.

– Наконец-то узнаю твою деловую хватку, – удовлетворенно потер руки он. – Значит так, я думаю, лучше всего будет, если ты сама полностью эксперимент вести станешь, а всю работу лаборанта возьмет на себя Ник.

– Понятно… хочешь не афишировать и все держать под жестким контролем с его помощью… резонно, конечно… только учти, постоянно контролировать голос мне будет сложно и Крис может что-то заподозрить.

– Все-таки надеешься на благоприятный исход и не хочешь подставляться, это радует. Что ж, в этом случае лучшим выходом будет сказать ему, что со стажировки вернулась его бывшая лаборантка. Что-то мне подсказывает, что после этого он без тени сомнения доверит ей, то есть тебе ведение эксперимента и никаких сомнений или подозрений у него не возникнет. При этом ты сможешь наблюдать за ходом эксперимента через одностороннее стекло из смежной комнаты с пультом управления и, не меняя голоса, общаться с ним и Ником через переговорное устройство. Ну а в случае крайней необходимости личного присутствия, будешь надевать халат, маску и шапочку, в которых все одинаковы, как куриные яйца, – он лукаво улыбнулся. – Так что расслабься и не думай о технических мелочах, все уже как всегда подготовлено для комфортного проведения тобой любых экспериментов.

– Похоже, ты готовил этот трюк давно, – Мила раздраженно поморщилась, – надо же, даже специальную лабораторию заранее подготовил… Шон, я явно недооценила твои способности играть за моей спиной, используя мои чувства и слабости… Ты превратился в успешного и ловкого интригана. Что ж, что взрастила и выпестовала, то и расхлебывать теперь буду.

– Мила, поверь мне, я не хотел тебя обидеть и играть за спиной, но я знал твое отношение к этому, знал… долгое время я боролся с искушением попробовать, а потом просто не смог больше ему противостоять… это чувство, что ты стоишь на пороге великого открытия, способного увековечить и твое имя и имя института и не делаешь и шага, чтобы этот порог переступить сводило меня с ума… Понимаешь, это ведь будет грандиозный прорыв в этой области… Ну не сердись, не сердись, дорогая… Я все сделаю, как ты захочешь и не буду лезть в сам ход эксперимента, только начни работать, – он приблизился и осторожно положил руку на её плечо. – Ты ведь у меня умница, и мне очень хочется, чтобы твое имя было не забыто потомками, ты достойна этого, дорогая, а это беспроигрышный вариант вписать его в анналы истории.

– Мое? – она с раздражением сбросила его руку с плеча. – Шон, вот только врать не надо. Ты не обо мне, а лишь о своем имени печешься, и славы именно тебе не достает.

– А даже если и так? – иронично усмехнулся он. – Я в любом случае ношу твою фамилию и мне хочется выглядеть достойным продолжателем твоего дела и твоих начинаний. Что в этом плохого?

– Только то, что ради этого ты готов жертвовать не своей жизнью, силами и здоровьем, а чужими! Только это и более ничего.

– А я силы на это не трачу?! Да ты и представить себе не можешь, сколько сил и здоровья я уже положил, чтобы все это так подготовить. Ты даже не догадываешься, какую я аппаратуру закупил и сколько положил трудов, чтобы только твоей милости было удобно и комфортно работать. Но ты как обычно плюешь на все это и предпочитаешь не замечать. Конечно, это же все мелочи и лишь подготовительный этап, который тебя не касается по определению, не царское это дело до такого снисходить, это дело примитивного обслуживающего персонала вроде меня, ловящего ваши требования на лету: Шон, мне нужно это, Шон, мне нужно то… Ты хоть представляешь, что за всем этим стоит? Или озадачиваться чем-то подобным тебе совсем не по статусу?

– О… опять полезло твое ущемленное самолюбие. Все, Шон, продолжать разговор в таком тоне и ключе я не намерена, ибо ни свою, ни твою работу чем-то героическим не считаю. Мне моя нравится и доставляет удовольствие, если ты таких чувств по отношению к своей не испытываешь, это твои сложности. Не нравится – никто силком не заставляет! Поэтому всю эту демагогию о том, как ты бедный-несчастный уработался, будь любезен держать при себе! Ясно?!

– Понял, миледи, – Шон иронично склонился перед ней и продолжил с нескрываемым сарказмом: – не посмею больше напрягать Ваш слух столь недостойными сетованиями на сложность решаемых мною задач. Раз Ваша светлость не желает снизойти не то что до благодарности, о ней я и не помышляю, а хотя бы даже до элементарного человеческого сочувствия ближнему, стремящемуся всеми силами облегчить Вам проведение так любимых Вами экспериментальных исследований, то что поделать, я это приму как данность.

– Паяц, – непроизвольно усмехнувшись, хмыкнула она.

– Пусть так. Готов снести любые уничижительные эпитеты, только работайте, миледи, на благо руководимого мной института, и тогда можете хоть нецензурными выражениями меня ежедневно обкладывать. Снесу и даже обижаться не стану. Все для Вашего душевного комфорта и благополучия.

– Учту.

– А я ожидал другого ответа… Мил, ну что ты право… Ну прекращай злиться. Я правда постараюсь сделать все, чтобы тебе было комфортно работать, и торопить не стану. Вот уверен, что при таком раскладе с Крисом все хорошо будет, выживет он, и в добавок заимеет способности покруче твоих.