Сердце ведьмы

Безумная выходка, которую невозможно было предугадать, явно одуревшего от вседозволенности герцога, перечеркнула все планы Альфреда и унесла жизнь его сокровища, его женщины, которую он так долго добивался, и из-за этой мрази так и не сумел добиться, чтобы вернуть ей то, чего она была достойна.

В голове у Альфреда до сих пор не укладывалось, как такое могло произойти.

Не должно было этого случиться, не могло по определению. Не могли Вселенная и Творец допустить такого не только несправедливого, но и абсолютно нецелесообразного ни с какой точки зрения расклада.

Однако это был свершившийся факт, и ничто было не в состоянии его изменить.

Правда обугленных костей в зале он не нашёл, но при такой температуре горения, что даже футляр её амулета расплавился, это было неудивительно. А учитывая, что все допрошенные очевидцы не видели её среди спасённых и избита она была настолько, что вряд ли могла самостоятельно стоять на ногах, то практически не оставалось никакой надежды, что каким-то чудесным образом она всё же смогла избежать гибели.

Ещё и эта тварь-герцог её перед смертью мучил, изнасиловать пытался и опозорить, а потом бросил умирать в огне пожара. Благо если задохнулась в дыму, а если, не имея сил подняться, медленно и мучительно сгорала? Одна мысль о подобной кончине Миранды приводила его в бешенство.

Он, конечно, воздал герцогу по заслугам, тут и Ларгус, и Илиас очень постарались, видя, сколь он зол. Но это не уняло внутренней боли. Хотя страдания изощрённо пытаемого герцога временно немного притупляли её, поэтому он столь долго и не выносил окончательный вердикт, несмотря на то, что тот с первого допроса начал признаваться во всём, чём его обвиняли.

Вердикт он оттягивал до последнего, пока не появилось опасение, что герцог больше не выдержит пыток и умрёт, не дождавшись казни. После этого пытки по его приказу прекратили, а герцога, не способного даже держаться на ногах, привязали к кресту заранее и вместе с ним доставили на площадь, где прилюдно, после оглашения приговора, сначала лишили титула и в знак этого клеймили и выдрали язык, а потом сожгли.

При этом Альфред велел проследить, чтобы дрова были сухими и не давали дыма, способного удушить преступника до того, как начнёт гореть его тело. И чтобы дров было немного и их подбрасывали в костёр частями, чтобы максимально долго продлить казнь.

Король, который присутствовал на казни, неосторожно посетовал, что церемония слишком затянута, и нарвался на такую суровую отповедь Альфреда о том, что спасение раскаянием и покаянным принятием заслуженной кары души заблудшего ближнего, допустившего смертельный грех колдовства, не может быть делом поспешным, что испуганно крестясь, тут же стал оправдываться, что неуместно высказался, исходя из собственной торопливости, которую постарается искоренять усердным чтением молитв и покорным принятием любой епитимьи главного инквизитора.

Вспомнив испуганное лицо оправдывающегося монарха, Альфред не смог сдержать ироничной усмешки: «Тоже мне, правитель называется, трус и церковный подкаблучник». Ведь наверняка сейчас безропотно Анну сдаст под его опеку, хотя у самого на неё явно виды были. Уж больно мила и не по-детски развита виконтесса. Кстати, до сегодняшнего разговора с Илиасом, он сам был не против отдать девчонку королю на потеху, чтобы максимально раздробить владения герцога и дать возможность растащить по частям алчным родственникам и соседям. Однако спонтанно возникшая мысль: сделать сюзереном маркиза, обязав его при этом самому себе, понравилась ему больше, и план был тут же изменён.

Глава 71

Маркиз Карл Критенборг, молодой рослый брюнет с крупными чертами лица и выступающим орлиным носом, гордо восседал в зале для судебных разбирательств в кресле верховного судьи и вёл разбор и рассмотрение тяжб и жалоб подданных, которые попали под его руку в результате очень выгодной женитьбы.

Это было его первое посещение предела, поэтому дел для рассмотрения было много. Период безвластия сказался не самым лучшим образом и на взаимоотношениях подданных и на собираемых налогах.

Однако Карл был полон радостного энтузиазма и был настроен разрешить все проблемы быстро, что и делал, ориентируясь в решениях по большей части лишь на первое впечатление, собственную выгоду, и при этом не сильно вникая в суть.

Несмотря на такой настрой, к обеду он всё же утомился и решил отложить все оставшиеся без рассмотрения дела на следующий свой визит. Поэтому подозвал священника, исполняющего роль секретаря и ведущего архив принятых им решений и сообщил, что на сегодня рассмотрение дел он закончил и идёт обедать.

– Как прикажете, милорд, – священник подобострастно склонился, а потом заискивающе заглядывая в глаза, продолжил: – Может, подпишите ещё несколько страниц архивных книг, уже постфактум, так сказать, вам для сведения. Ну, кто родился в пределе, кто умер, кто обвенчался… Это, так сказать, для порядка, что вы ознакомлены…

– Хорошо, давай, хотя мог и с самого начала дать, а не в конце, – маркиз поморщился. – Где этот твой архив?

Священник выложил перед ним толстую книгу и начал листать страницы:

– Тут немного, милорд. Всего десяточек страниц. Не гневайтесь, не догадался я, что сразу надо было.

Мельком проглядывая строчки, маркиз размашисто подписывал страницы книги, и вдруг на одной задержал взгляд:

– Это что такое? Ты крестил ребёнка и тут же его обвенчал? Ты вообще в своём уме?

– Это не ребёнок был, девица, в летах уже, вот и обвенчал её сразу по её же согласию.

– А почему не крещёная до того была? – продолжил расспросы маркиз.

– Так сказать не могла, крещёная или нет. Немая она, лишь головой кивать или отрицательно мотать может. Вот поди и узнай под каким именем крещена была и когда. Я потому и заново покрестить решил, чтобы никакой путаницы не было.

– Ты погоди, это как такое получиться могло, что ты в своём пределе не знал, крещена девица или нет и под каким именем значится? – маркиз нахмурился.

– Вы не серчайте, Ваша Сиятельство. Случайно то вышло. Егерь местный девицу ту в лесу нашёл и спас. Вот никто имени её и не знал, а сама она сообщить не могла.

– А почему ты не доложил о том никому?

– А кому докладывать-то? Мы ж не знали, кто сюзерен у нас теперь будет-то. А вы как стали, так я вам сразу и доношу, что, мол, вот такие у нас дела были.

– Когда это было?

– А вот тут всё у меня записано, Ваша милость. Третьего дня от начала позапозапрошлого месяца Ларсен ко мне с девицей пришёл и про своё желание обвенчаться с ней сказал. И я обряд в тот же день и провёл. Сначала один, потом второй. Всё как положено по канону.

– А нашёл он её когда?

– А вот то не скажу, не догадался число записать. Но некоторое время до того. Он же выходить её должен был для начала, по его словам больна была девица и истощена очень, да и понять ему нужно было, что жениться на ней хочет. Месяц, а то и больше точно должны были пройти.

– Чёрт… – маркиз задумчиво скривился, понимая, что найденная девица, это скорее всего немая служанка сестры графа Алехандро, которую тоже считали погибшей.

Не подписывая ничего, отпихнул от себя книгу и, приказав седлать лошадей, вышел, не слушая причитания челяди о том, что обед уже подан и стынет.

К вечеру того же дня он был уже в столице и через слугу графа Алехандро, который постоянно жил в столице в ожидании визитов того, договорился о встрече на следующее утро. Это можно было назвать везением, поскольку граф приезжал нерегулярно и встретиться с ним было проблематично.

На рассвете следующего дня он пришёл в таверну, где останавливался граф. Его уже ждал знакомый слуга и сразу провёл через отдельный вход со двора в комнаты на втором этаже.

Граф Алехандро Торн сидел в кресле за столом полностью одетый, словно либо только приехал, либо собирался немедленно уезжать.

– Приветствую вас, милорд, – чуть склонив голову, в дверях поздоровался с ним Карл. – Благодарю, что не отказали в аудиенции.

– Доброе утро, маркиз. Заходите, плотно притворяйте дверь и рассказывайте, какие новые проблемы привели вас ко мне. Вы недовольны пределом, супругой, тем, что король не торопится дать вам новый титул, или иные какие неурядицы потревожили вас настолько, что вы решили столь срочно искать моего дружеского участия и совета? – не поднимаясь с места, хмуро проронил в ответ он.

Вот и положение, и титул у Карла были выше, а вызывал в нём граф необъяснимую робость и пиетет. Хотя не без оснований, раз именно его содействие помогло ему и Анну в супруги заполучить, и весь предел её отца. Ведь и король, и главный инквизитор даже в аудиенции ему отказали, а стоило графу вмешаться, и всё желаемое оказалось у него в руках. И не попросил ведь взамен ничего, лишь усмехнулся тогда: «Мне ничего сейчас не надо, маркиз. Но жизнь длинная. Поэтому я бы предпочёл, чтобы вы считали меня своим другом, и если мне вдруг когда-нибудь понадобится ваша помощь, вы бы мне по дружбе тоже помогли».

Хотя попробуй не помоги такому и хоть в чём-то откажи, наверняка сильно пожалеешь, один взгляд чего стоит, до костей пробирает.

– Я не за советом пришёл, милорд, – Карл, плотно закрыв за собой дверь, приблизился к графу, – и новый титул я не жду, понимая, что колдовство моего свёкра отменило наследственную передачу его титула, поскольку перед смертью он был его лишён. Я о другом пришёл сообщить. Я вчера только узнал, что из-за временного безвластия в унаследованном мною пределе ваша подданная могла стать моей, и я захотел, не мешкая, вас об этом предупредить, поскольку лишь вы доподлинно можете это подтвердить или опровергнуть. Если такая подмена произошла, то я готов любым способом исправить это досадное недоразумение. Могу разбирательство судебное учинить и, признав факт венчания недействительным, вернуть вам её, а её супруга наказать тем способом, каким вы пожелаете, а могу оформить на неё и её супруга дарственную, выдав их вам обоих в качестве компенсации, чтобы вы сами их дальнейшую судьбу решали.

– Я не понял, о ком вы речь ведёте, маркиз. Какая моя подданная? – граф заметно напрягся и его большие тёмные глаза стали похожи на два бездонных омута, которые легко затянут в бездну.

– Насколько я знаю, во время пожара в замке моего свёкра погибла не только ваша сестра, но и её немая служанка, и оба тела не были найдены. Так вот через некоторое время мой, теперь мой, егерь нашёл в лесу немую девушку, которую священник окрестил новым именем, поскольку старое не знали, после чего обвенчал с егерем, которому она приглянулась. Я не уверен, что это именно служанка вашей сестры, но исключить такой расклад не могу, уж больно совпадений много, поэтому и приехал предупредить вас об этом.

Граф некоторое время молчал, видимо, о чём-то размышляя, потом негромко осведомился:

– Егерь ваш о ваших подозрениях знает, маркиз?

– Я никому ничего не сказал. Но священник в курсе, что меня заинтересовала эта ситуация.

– Понятно, – граф встал и, замерев напротив Карла, кончиками пальцев коснулся его виска. От этого прикосновения внутри у Карла всё вначале похолодело, а потом растеклось такое тепло, будто он выпил пару больших кубков за раз.

А граф тем временем, не спуская с него пристального взгляда, продолжил говорить: