Сердце ведьмы

– Вы несказанно добры ко мне, хозяйка. Моё место вы могли указать мне гораздо более жёстким способом, – не скрывая разочарования, подавленно проговорил он.

– Не злись, – протянув руку, она коснулась волос на его виске, – Ты потом поймёшь, что так для тебя будет лучше. Тебе сейчас мои чары мозги туманят, но это со временем пройдёт. Не ожидала я, что вытащить оттуда ты меня захочешь. Остаться я там должна была. Извини, что так получилось, не хотела…

Он схватил её руку, вложил в неё свой амулет, потом прижал к своим губам, нежно целуя, и возбуждённо зашептал:

– Не говори, не говори так. Я счастлив, что смог вытащить тебя. И готов посвятить тебе жизнь, любой каприз исполнять, быть твоим ручным зверем.

– Забери амулет, – она переложила его обратно ему в ладонь. – Он твой. Я не стану тебя его лишать. Когда меня не станет, ты волен будешь его надеть…

– Нет! Если ты умрёшь, я уйду следом! – тут же решительно возразил Ларсен.

– Прекрати! – Миранда поморщилась. – Ты молод, не надо связывать наши жизни. Именно, чтобы не допустить этого, я не позволяю тебе надевать амулет. И не спорь! Это моя воля и мой приказ! А теперь всё! Иди к Люсьене и предложение ей сделай! Согласится, развлекайтесь до утра, тревожить вас не стану. Иди! Иди, я сказала! – она подтолкнула его в сторону двери.

Потупившись и пробурчав под нос: «Как прикажете, хозяйка», Ларсен скрылся за дверью.

Миранда села на ступени крыльца и устремила взгляд на полную луну. Её мерцающий холодный свет нёс успокоение, умиротворение и отрешённость от бремени мирских забот.

Она даже не заметила, как небо на востоке заалело, и на полянку перед домом опустился предрассветный туман. А потом первые солнечные лучи скользнули по верхушкам деревьев, отражаясь в капельках росы, и птицы до того примолкшие, разом защебетали со всех сторон, радостным гомоном встречая новый день.

Дверь за спиной Миранды приоткрылась, и на крыльцо выскользнула Люсьена. Увидев её, она опустилась рядом на колени, подхватила её руку и прижала к губам, заискивающе заглядывая в глаза. Во взгляде девушки плескались радость и невысказанная благодарность.

– Я рада, что ты довольна, девочка моя, – Миранда свободной рукой погладила Люсьену по волосам. – Он неплохим мужем будет, и детки у вас пойти должны хорошие.

***

Через месяц стало понятно, что Люсьена забеременела, и Ларсен отвёл её к местному священнику, преподнёс богатое пожертвование и попросил обвенчать их, рассказав, что нашёл умирающую немую девушку в лесу, документов она не имеет, рассказать ничего не может, и он хочет спасти её и взять в жены.

Поскольку в пределе творилась полная неразбериха из-за того, что герцог находился под церковным следствием по обвинению в колдовстве, то священник не стал чинить препятствий и настаивать на разрешении на брак прямого сюзерена, коим для егеря как раз и являлся герцог. Сначала он окрестил Люсьену, дав ей новое имя Грета, а потом обвенчал их и оформил все документы.

Вернувшись после церемонии домой, Ларсен рассказал Миранде, что по новым документам Люсьену теперь зовут Гретой, и они решили называть её только так, дабы не вызвать ненужных подозрений и исключить путаницу.

Ещё через пару месяцев стало известно, что герцог Скиндермейнский признан инквизицией колдуном и публично казнён. Кто станет новым сюзереном здешних мест, было непонятно. Сыновей герцог не имел, дочь была незамужней и ещё несовершеннолетней, младший брат был сводным, от другой матери, а земли были преданным по материнской линии герцога. К тому же после обвинения в колдовстве земли могли перейти во владения церкви. Одним словом, весь придел замер в ожидании новостей.

Глава 70

Альфред, сидя за столом в кабинете главного инквизитора, перебирал бумаги, размышляя кого из претендентов на земли герцога Скиндермейнского поддержать. Желающих было много. Всем хотелось взять под свою руку столь богатый предел или хотя бы его часть.

В это время в дверь постучали и после разрешения войти на пороге показался Илиас:

– Ваше Святейшество, пришёл маркиз Карл Критенборг, просит аудиенции.

– По какому вопросу?

– Какой у него может быть вопрос кроме как получить ваше благословение на свадьбу с Анной Скиндермейнской и заручиться вашей поддержкой в вопросе притязаний на земли её отца. Торговаться, небось, будет, и что-то предлагать взамен.

– Это он тебе сказал?

– Нет, конечно, мой господин. Официально он просит об исповеди и наставлении, но мотивы и слепцу ясны. Он давно на руку Анны виды имеет и ещё при жизни герцога сватов засылал, только герцог повыше метил и в мужья Анне не менее принца желал.

– Дочери колдуна только принца в мужьях и иметь, как же… – Альфред брезгливо скривился.

– Именно на это у маркиза и расчёт, что посчитаете вы подобное неуместным, рассмотрите его кандидатуру и пред королём поддержите. Опекуном Анны сейчас ведь король является, а у вас на него влияние, да и вообще, вы потребовать можете, чтобы в монастырь он её отправил грехи отца замаливать, а всё владения святой церкви передал во славу Господа нашего и во искупление грехов колдовства бывшего владетеля.

– И что ты по этому поводу думаешь?

– Я бы посоветовал последний вариант. И церковной казне прибыток, и семья колдуна потомков иметь не будет. Но решать вам, маркиз тоже может сделать достаточно интересное предложение, поэтому в любом случае выслушать его не было бы лишним, на мой взгляд.

– Ты учишься разумности, меня радует это. Несмотря на то, что Анна дочь колдуна, за деяния отца она по малолетству ещё не ответчица. Однако, нельзя исключать вероятность, что склонность к оному по наследству ей всё же перешла… – задумчиво проговорил Альфред и, наткнувшись на недоумённый взгляд Илиаса, раздражённо осведомился: – Что так смотришь? Не допускаешь такой возможности?

– Простите, мой господин, – Илиас потупился, – виноват. Подумалось просто, что нечего герцогу ей передавать было. Но в вашей воле посчитать иначе, и я засвидетельствую любой расклад, будьте уверены.

– Ты сомневаешься в его виновности?!

В тоне Альфреда было столько неприкрытой злости, что Илиас моментально повалился на колени и уткнув голову в пол, сбивчиво проговорил:

– Не гневайтесь, мой господин! Я ни в чём не сомневаюсь. Вы сами видели, сколь жёстко я допрашивал его и какие признательные показания получил. Их хватило бы, не только на аутодафе, но и на любую другую позорную казнь. Я лишь о физиологических способностях речь вёл. Но я ни в коей мере не настаиваю на своих выводах. Вы более прозорливы, Анна может иметь склонность к подобному и сама по себе, да и обрядовое колдовство никто не отменял. И я согласен, что яблочко от яблони недалеко падает, и готов в целях предотвращения и упреждения, так сказать, допросить её.

– Как ты её допросишь, если она сейчас под опекой короля?

– Вы забыли о шуте, Ваше Святейшество. Если будет на то ваша воля, я вызову его, дам необходимые наставления, и король в ближайшее время сам будет просить вас об исповеди и отпущении грехов, и во время церемонии вам не составит труда убедить его передать Анну под вашу опеку.

– Да. Так, пожалуй, и сделай, лишь с допросом не торопись. Пока опеки моей будет достаточно, а там посмотрим.

– Хорошо. Исполню. А что с маркизом?

– Маркизу откажи. Скажи, занят очень, предложи исповедовать сам. Если тебе скажет о намерении жениться на Анне, сведи его с Алехандро. Вот если он его уломает ко мне через тебя с такой просьбой обратиться, я пожалуй, рассмотрю его челобитную и, возможно, даже вынесу положительное решение. Расклад понял?

– Хотите милорда Алехандро обременить обязательствами? – приподняв голову, но по-прежнему не поднимаясь с колен, осторожно осведомился Илиас.

– Не только. Хотя именно это одно из немногого, что действительно меня заботит… Мне бы действительно хотелось дать ему понять, что сотрудничество с тобой может пойти ему на пользу – раз, и я готов поспособствовать его причастности к решению будущности предела убийцы его сестры – два.

– Считаете, он может быть не удовлетворён казнью герцога?

– Разве, когда ты видел его последний раз, он выглядел удовлетворённым?

– Я бы такого не сказал, конечно. Как я уже говорил, он был замкнут, по-прежнему достаточно отстранён и к общению не склонен, хотя явной агрессии не проявлял и претензий вам никаких не озвучивал.

– Мне вот только ещё озвученных претензий от него не хватает! Ты понимаешь, что эта тварь-герцог именно меня подставил под удар? Когда всё только стало нормализовываться, Алехандро стал искать твоей дружбы, и тут эта мразь всё испортила… Поэтому пусть теперь маркиз придумывает, как его очаровать и чем задобрить, чтобы склонить к попытке возобновить с тобой дружбу и походатайствовать за него передо мной.

– Я понял, мой господин. Всё сделаю наилучшим образом. Не волнуйтесь. Милорд Алехандро не мог не оценить, сколь близко к сердцу вы приняли его потерю и как безжалостно расправились с обидчиком его сестры. Просто времени прошло мало, и его сердечная боль не стихла. Пройдёт время, он успокоится и обязательно возобновит попытки сблизиться и со мной, и с вами.

– Хорошо, если так. Ладно. Действуй.

– Будет исполнено, мой господин, – Илиас поднялся и, поклонившись, скрылся за дверью.

Альфред остался один, в задумчивости прикрыл глаза. Растревоженная разговором с Илиасом боль потери полыхнула с новой силой. Никак он не мог смириться с тем, что так глупо потерял Миранду.

Потерял из-за того, что герцог Скиндермейнский, выступавший в качестве посаженного отца на свадьбе своей двоюродной племянницы с графом Диего Истермандом, прельстился на восторженный рассказ будущего жениха о чаровнице, похитившей его сердце, из-за которой он упорно отказывался жениться, несмотря на явную выгоду партии, благословение церкви и настоятельные уговоры всех родственников, до тех пор, пока его не напоили до беспамятства, и провели церемонию бракосочетания практически насильно. Пресытившемуся герцогу захотелось разнообразить список своих побед, и вдобавок лишить племянницу потенциальной соперницы, поэтому он послал своих ратников в замок в полной уверенности, что родство с королём, собственное влияние и деньги обеспечат ему неприкосновенность и безнаказанность.