Сердце ведьмы

– С ней уже сделали! И сдохнуть она уже мечтает! Так что оставь её и не усердствуй, если не хочешь второй раз вдовцом остаться! – рявкнула ему прямо над ухом Миранда таким тоном, что герцог моментально вновь опустил испуганно сжавшуюся в его руках девушку обратно в кресло и повернулся к Миранде:

– Что с ней сделали?

– Долго насиловали в извращённой форме, пользуясь тем, что говорить она теперь не может, а писать ей не давали.

– Зачем? – ошеломлённо осведомился он.

– Ты меня спрашиваешь? Без понятия зачем. Это у Норы твоей вместе с её сообщником надо было спрашивать, зачем им это понадобилось.

– Почему сразу об этом не сказала? Я бы допросил её перед тем, как вздёрнуть.

– Вот узнал бы ты, что это ей, например, доставляло удовольствие, и что бы это изменило, кроме как удовлетворило твоё любопытство?

– Не знаю что… Может, более жестоко казнил бы мерзавку.

– Что сейчас об этом? Дело прошлое. Сейчас надо думать, как ей помочь.

– Не собираюсь я ей помогать. Она ничуть не лучше своей опекунши. Вот за что она тебя проклясть пыталась и тогда и сейчас?

– За твою любовь ко мне. Ей это не понравилось. Я, по её мнению, твоей любви недостойна.

– Это мне решать! Мне! А никак не этой мелкой паразитке! Не повезу я её в замок, тут для неё опекунов найду.

– Ты хочешь, чтобы она всё-таки нашла способ колдовать?

– Если мне доложат, что она попыталась, я шкуру с неё живьём сдеру…

– Хватит угроз. Она и так едва жива благодаря твоим опекунам. Хватит. Девочке психику всю сломали, ей помочь восстановиться надо, и, кроме меня, ей никто не поможет это сделать. Так что тут без вариантов.

– Не хочу под боком колдунью иметь! Не хочу, и ты меня не заставишь!

– Никакая она не колдунья. Эмоционально нестабильная девочка, не умеющая управлять своим потенциалом, и не более того. Под моим надзором она не опасна будет, обещаю тебе.

– Нет!

– Джеймс, если быть до конца честной, тут ситуация сложилась такая, что по-другому никак. Она, – Миранда кивком указала на сжавшуюся и с испугом глядящую на них Люсьену, – сформировала проклятье, и оно сейчас зависло над ней. Ей надо отпустить из души негатив и своим позитивным ко мне отношением разрушить сформированный и зависший над ней посыл. Если она это не сделает, то постепенно сольёт весь свой потенциал на меня, лишив свою душу будущности, и при этом отправит меня на перерождение. Я бы не возражала против такого расклада, неплохо, не прикладывая усилий, такую прибавку потенциала при перерождении заиметь, но я обещала тебе, что не допущу подобного. А свои обещания я привыкла исполнять. Так вот, сейчас я тебя предупредила, не послушаешь меня, то раз отказываешься поливать цветы на моей могилке, то и могилки моей не получишь, ничего у тебя не останется кроме воспоминаний. И моя совесть будет при этом чиста. Так что выбор за тобой. Больше уговаривать не стану. Особенно имея возможность таким скачком свой потенциал поднять. Ради такого и на перерождение отправиться не грех.

– Я тебе устрою не грех! Ты покрываешь эту ведьму и заявляешь, что это не грех и она никакая не колдунья?! Да я сейчас же вас обеих к главному инквизитору отправлю, и пусть он разбирается, что и как с ней делать и тебе при этом умереть не дать! – в ярости стукнув кулоном по стене, гаркнул герцог.

Люсьена вся ещё больше сжалась в своём кресле, у неё вновь начался озноб и по щекам потекли слёзы.

А Миранда тем временем абсолютно спокойным голосом продолжила:

– И что этим добьёшься? Вот запытает он её до полусмерти, а потом на костёр отправит, а меня запрёт снова в своих подвалах, обосновывая тем, что этим хранит меня от проклятья, и какая тебе от этого выгода? Какая лично для тебя разница в том умру я или в его подвалах пожизненно сидеть буду?

– Я хочу, чтобы ты осталась гарантированно жива!

– Я объяснила, как это сделать, однако твои амбиции настолько затопили твоё сознание, что последовать моему совету ты не желаешь. Ты упрямо хочешь принять собственное решение, и тебе плевать, какие будут последствия. Что ж, право твоё. Больше уговаривать не стану. Ты тут хозяин, что хочешь, то и делай.

– Ты не представляешь, как я её сейчас ненавижу… Собственными руками наизнанку вывернуть хочется… Такую тварь рядом пригрел.

– Успокойся! Приставленные к ней тобою опекуны уже вдосталь поизмывались над ней, и сложившаяся ситуация не более чем следствие их поведения.

– Не ври! Она начала дерзить и всех проклинать, пока ещё никто над ней не измывался, и жила она, не зная ни в чём отказа. Она в душе неблагодарная, подлая тварь, и то, что случилось, не более чем кара небесная за её же подлость. Заслужила она такое, иначе бы Господь подобное не попустил.

– Хорошо, считаешь, что заслужила, считай, мне надоело спорить. Лишь учти, что если сейчас ты не дашь мне возможности всё исправить, результат будет тот, что я озвучила.

– Ладно, хорошо… Я согласен забрать её в замок, но при условии, что будет она служанкой и не только твоей… И храни её небо не угодить в замке хоть кому-то или дать мне повод в чём недобром её заподозрить. Я такое ей устрою, что жизнь с опекунами ей раем покажется! Ты поняла, тварь?! – герцог, обернувшись к Люсьене, схватил её за плечи и зло тряхнул: – Дашь мне повод, и как угодно насиловать тебя будет не кто-то один, а любой желающий на площади в базарный день, и, если после этого ты не сдохнешь, вниз головой повешу и бить до смерти прикажу! Уяснила?!

– Прекрати её пугать! Она выход из создавшейся ситуации должна видеть, а не тупик с собственной позорной казнью в конце! Выход! Иначе мы сдохнем ещё до её казни обе! Понимаешь?

– Понимаю. И ещё понимаю, что этим она обречёт свою душу на адские муки. Я ведь правильно понял твою мысль об отсутствии потенциала? Ты ведь это имела в виду? А это похуже любой казни будет. Или я неправ?

– В этом прав. Только кто же на том уровне развития, на котором она сейчас, о муках души задумывается, когда муки тела терзают сознание? Ей не до них, поверь.

– Не задумывается, ну так я ей сейчас растолкую! Ты действительно не задумывалась о муках, на которые свою душу сейчас практически обрекла? Действительно не задумывалась? – вглядываясь в испуганный взгляд дрожащей в его руках в лихорадочном ознобе Люсьены, с напором осведомился герцог и снова её тряхнул.

– Джеймс, у неё полубредовое состояние, она ничего не соображает практически, отстань ты от неё. Ей отдохнуть надо!

– Ничего не соображает? Тогда для чего ты её к окну отвела? Казнью насладиться она, по-твоему, в состоянии была, а оценить собственные поступки не может? Ты всё-таки хочешь, чтобы она в ад попала и там отдыхать смогла? – раздражённо выдохнул герцог и, вновь устремив взгляд на Люсьену, продолжил: – Ты понимаешь, что одной ногой практически уже там, мерзавка, и если бы не заступничество моей супруги давно бы горела или на костре или в аду!

Девушка, нечленораздельно замычав, испуганно замотала головой, и из глаз её ручьём потекли слезы.

– Всё! Оставь её! Она всё поняла, поняла. Сейчас ей надо успокоиться и поспать. Через пару дней, если захочешь, будешь дальше ей нотации читать. Сейчас не время для них, поверь мне.

Обуздывая рвущийся наружу гнев, герцог несколько раз глубоко вздохнул и опустил девушку обратно в кресло, после чего вышел и отдал распоряжение слугам под присмотром лекаря отвести Люсьену в их замок.

***

Несколько дней Миранда провела у постели больной девушки, с помощью лекаря отпаивая её отварами и настоями трав, и к концу недели Люсьене стало намного легче.

Зашедший её проведать и узнавший, что болезнь отступила, герцог, выставив из комнаты лекаря, в приказном порядке потребовал, чтобы теперь она помогала на кухне и мыла там посуду и полы.

Понимая, что не приученная к тяжёлому труду девочка сейчас станет объектом для издевательств всей прислуги, Миранда просительно схватила супруга за руку:

– Милорд, я вас очень прошу, не надо так кардинально менять статус Люсьены, она не обучена подобному, и толк от её помощи на кухне будет минимален. Мне нужна личная служанка, отдайте её мне, я обещаю, что буду следить за ней и научу хорошим манерам. Сделайте мне приятное. Что вам стоит?

– Я уже видел, к чему привела её ваша попытка чему-то научить. Всё! Не захотела учиться учтиво себя вести, будет учиться мыть посуду и полы!

– Милорд, это в вашем праве, конечно, но ваше решение, очень меня огорчает. Очень, милорд! – голос Миранды заледенел.

– И что дальше, миледи? – герцог нахмурился. – Какие угрозы последуют после этого предупреждения?

– Дальше абсолютно ничего, ничем угрожать я вам не собираюсь. Вы хозяин в своём доме. Мне жаль, что роль хозяйки, решающей, кого из служанок отправить на кухню, а кого оставить при себе, вы не хотите мне доверить, но что поделать. Я вынуждена смириться с данным положением дел, – холодно проронила она и после небольшой паузы тихо добавила: – Надеюсь, ненадолго…

– Чертовка! На что ты намекаешь?! – герцог, шагнув к ней, порывисто схватил за плечи: – Что ты опять задумала? Ведь не нужна она тебе! Не нужна! Ты лишь меня этим позлить хочешь, не дав возможности воздать этой мерзавке по заслугам! Да, да, да, я взрастил рядом с собой отвратительную гадину, желающую убить и тебя, и меня. Причём зная это, ради твоего удовольствия, я готов рискнуть и дать ей шанс тяжёлым честным трудом искупить свои грехи, но тебя это, видите ли, огорчает. Тебе опять хочется довести ситуацию до критической.

– Милорд, не кричите, я вас прекрасно слышу и так, – замерев в его объятиях, Миранда демонстративно поморщилась. – Однако ничего критического в складывающейся ситуации не вижу. Если вы её сделаете моей служанкой, то рядом со мной колдовать Люсьена не сможет и проклясть я ей никого не дам. Обещаю. А вот что она будет делать, живя в людской и помогая на кухне, я предсказать не возьмусь. Может, эта обстановка и спровоцирует её попытаться и свою душу сгубить и меня жизни лишить. Так что мои слова о временности принятия мною данного положения дел в первую очередь обусловлены именно этими опасениями, а не желанием вас злить.