Бруклинский мост

– Но возможно, что он её преследовал, или он просто знал её, или вообще ограбление это так сказать побочный эффект, а основное преступление – это похищение.

– Звучит невероятно, но сейчас ничего исключать нельзя.

– Грабитель левша. Это хорошо, это примета.

– Ты хоть знаешь, сколько в стране левшей?

– Нет.

– Вот именно! Это такая же примета, как скажем, рыжие волосы или кривые зубы. Таких людей миллионы. И потом, может он правша, у него же больна правая рука, вот и пользуется левой.

– Возможно. Кстати, надо проверить по больницам, обращался кто с травмами правой руки за последнюю неделю.

– Френк, ты пораскинь мозгами, хоть иногда! То левшу тебе найди, то больницы обзвони! Да у нас, таким образом, будет около тысячи подозреваемых, и то самое меньшее! А если он сам забинтовал руку и не обращался к врачу? А если он обратился к частному врачу или вообще к знакомому, может даже отстранённому от практики или студенту медицинского факультета? Ищи иголку в стоге сена, дружище Джеймс, у неё есть примета: она серого цвета!

– Не кипятись! А что у нас есть? Давай хотя бы подумаем, что у него могло быть с рукой? Явно не перелом, они бы сказали, что он был в гипсе. И работал он ей свободно. Значит, вряд ли огнестрел. Порез точно отпадает, это как же надо постараться, чтобы порезаться от локтя до ладони. Хотя, и не такое бывает. Ушиб?

– Ожог лучше всего подходит. Сейчас ты скажешь перетрясти аптеки, не покупал ли кто мазь от ожогов и собрать информацию обо всех недавних пожарах.

– Неплохо бы. Но он ведь мог и кипятком обвариться!

– Да, неужели?!

– Харпер, прекрати! Я пытаюсь хоть как-то работать над делом! Вот что нам это всё даёт?

– Вот именно! Френк, мы рассуждаем не о чём, строим пустые догадки. Лучше расскажи, что там с записями с камер наблюдения?

– Ничего. Его лицо всегда закрыто козырьком бейсболки, её видно в вполоборота, и то кадр нечёткий. С наружных и того меньше, он сначала выходит из-за угла, потом скрывается там же с заложницей.

– А что за этим углом?

– Огромная парковка гипермаркета.

– Понятно, свидетелей нет. А камеры? У гипермаркетов должны быть камеры!

– Я тоже об этом подумал. Ничего. Но на парковке есть один слепой угол и туда как раз подходит асфальтированная пешеходная дорожка, довольно широкая, но он всё-таки проехался одним колесом по газону, точнее, по будущему газону и у нас есть снимок протектора, а, следовательно, и марка шин.

– Только не говори мне отследить все машины с такими шинами!

– Но это уже что-то! Хотя, ерунда, он всё равно скоро сменит машину. Ты говорил с кем-нибудь из руководства банка?

– Да. Побеседовал с главным менеджером и даже с владельцем.

– И как?

– Главный менеджер – Чарли Дэвис ушёл за десять минут до налёта. У них был запасной ключ от хранилища. Вообще безопасность банка так себе, но и суммы-то у них не бог весть какие.

– Что можешь сказать о владельце?

– Ничего особенного. Эван Сайлачек был только на открытии этого отделения. У него семнадцать банков, четыре – в Нью-Йорке. До этого ни один не грабили. Мотив личной мести он считает не состоятельным. Сейчас кризис многих пришлось уволить, многим пришлось отдать своё имущество банку за долги. Но так во всех банках, а он никому особенно не мешал.

– Надо проверить всех уволенных и разорившихся. А сам он не заинтересован?

– Обокрасть себя? Зачем? Хотя я в финансовых вопросах не силён. Но до банкротства ему далеко.

– А страховка?

– Я проверил. Выплаты не очень большие, а рисков тьма. Я думаю это просто случайное разбойное нападение. Зачем только это дело в ФБР передали?

– Затем, Джеймс, что вряд ли грабитель остался в Нью-Йорке!

…В маленькой комнате на последнем этаже в самой захудалой южной части Бронкса даже в полдень было темно из-за немытых много лет окон. Впрочем, это было неплохо, потому что в потёмках полнейшее запустение этого помещения выглядело не так отвратительно. Когда-то вполне милые бумажные обои в розовый цветочек стали грязными и местами отходили от стен, покрывшись жёлтыми подтёками, с потолка сыпалась штукатурка, разнопёрый линолеум отдирался клоками. Мебели почти не было: под окном стояла железная кровать с рваным матрасом и тощей засаленной подушкой, а посередине громоздилось бордовое кресло с продранными подлокотниками, вокруг которого были разбросаны пустые банки из-под пива и грязные тарелки с остатками какой-то пищи. Напротив кресла была приткнута к стене расцарапанная жёлтая тумбочка, а на ней устроился допотопный телевизор.

По телевизору снова показали сюжет об ограблении банка, и он опять его смотрел. С того момента, как он впервые увидел этот сюжет, он не отходил от экрана, всё ждал новых сообщений об ограблении. Об этом потрясающем, чудесном, великолепном, виртуозном ограблении! Это было невероятно, он не знал, что такое можно придумать. Какая-то медицинская маска, как просто и как великолепно! Это ограбление было гениально, как полотно Рембрандта, как музыка Моцарта, как трагедия Шекспира. Как жаль, что не ему пришла эта мысль в голову! Как жаль, что он даже не может разделить эту мысль с ним, его Гением, как жаль, что он с ним не знаком, не может быть его сообщником, его помощником, его учеником, или хотя бы его слугой. Как же это было бы упоительно – ограбить банк, взять заложницу, а потом избавиться от неё. Но пока нет никаких сообщений об этом. Странно, очень странно. Не может такого быть, чтобы его Гений отпустил её. Наверное, он так всё сделал, что никто не сможет её найти… как же хочется испытать это чувство, чувство власти, обладания чем-то, кем-то… почему он не может быть рядом с его Гением?! Но кое-что он всё-таки может! Да, он может последовать за своим Гением, стать его тенью, его зеркалом, его повторением… повторением, ничуть не худшим чем оригинал… и он сделает это! Он сделает это прямо сейчас, и начнёт он не с банка, а с заложницы…

Хлипкая дверь щёлкнула замком, на лестнице загрохотали шаги… он был готов: на голове красная бейсболка, за неимением бинта, рука обмотана тряпкой, в кармане лежит маска. Он спешил. Ему не терпелось осуществить свою чудовищную идею…

VIII

Боб Тайлер, мастер по аэрографии не мог найти себе места из-за постигшего его счастья. Маленький и круглый, он смешно бегал вокруг автомобиля, разглядывая машину с разных сторон. Ему ещё никогда не предлагали поработать со старыми автомобилями, у которых был большой капот и рельефные крылья. Сначала он даже испугался своего нового «полотна», но получив заверения, что машина уже, к сожалению, перекрашивалась, и краска не представляет ценности, с удовольствием стал показывать клиенту каталог готовых изображений, не умолкая ни на минуту.

– Сейчас особо популярна сакура и лошади. Конечно, тигры, львы, пантеры и прочие кошачьи всегда вне конкуренции, огонь – это вообще классика! Вот, посмотрите, есть вариант с синим и с красным пламенем, можно сделать только капот или только крылья, можно и то, и другое.

– Мелли, ты будешь выбирать? – Оскар растерянно перебирал фотографии.

– Я? Твоя машина, ты и выбирай что нравиться.

– Нет, так сказать, конечно, проще всего, а я в конец запутался. Помогай!

– Давайте сделаем огонь – беспроигрышный вариант! – настаивал Боб.

– А? Ты как?

– Оскар, не смей! Что угодно, я даже тигра и лошадь стерплю, только не огонь.

– А как вам дельфины? Вот тут такое море оно даже немного двери захватывает, а на капоте прыгают дельфины! Прыгают, прыгают, и брызги летят, брызги! – художник Боб Тайлер даже принялся делать характерные телодвижения, дабы показать, как прыгают дельфины и летят брызги. Оскар смерил его удивлённым взглядом, и Боб несколько смущённо добавил:

– По-моему, очень красиво.

– Дельфины конечно хороши, только, по-моему, это получиться аквариум на колёсах, – безапелляционно заключила Мел.

– Тогда, может, обойдёмся без живности? У вас есть что-нибудь без животных?

– Есть! Специально для вас! Да-авайте сделаем вашу машину в русском стиле? – и Боб со счастливой улыбкой на пол-лица достал большое фото несчастного транспортного средства, разрисованного целиком огромными клубниками с золотыми листьями на чёрном фоне.

– Это как-то… как-то это слишком, – промямлил Оскар, с ужасом воображая, как его драгоценную машину разукрасят этими клубниками.

– А у вас есть что-нибудь нейтральное? Какой-нибудь вид, закат, рассвет, здание? – пришла на помощь Мел.