По следам Атани Дюбарри

– Я попала! – с радостным криком забегала вокруг них маленькая девочка, и ее платье засверкало в теплых оттенках вечерних огней. – Теперь твоя очередь!

Мальчик слабо улыбнулся, наблюдая за ней грустным взглядом, и выпрямился, словно стараясь казаться старше.

– Маленькая она, – пробормотал он с удивительной теплотой. – И глупенькая еще…

Жанна со вздохом поднялась на ноги и ласково подозвала к себе девочку:

– Эжени! Подойти ко мне, пожалуйста!

Та на секунду перестала прыгать, склонила голову к плечу, затем приблизилась. В ее зелёных глазах отображалось любопытство.

Женщина присела перед ней и что-то тихо сказала, показав на Эдварда. Эжени понимающе кивнула, медленно подошла к нему и обняла, уткнувшись лицом в его живот…

* * * *

Синий Король сжимал штурвал с такой силой, что болели кисти рук. Зубы Армана были стиснуты, он с трудом сдерживал желание выпустить наружу свое бешенство и позволить ярости, поддерживаемой отчаянием, руководить его действиями и словами. Последние три часа перевернули его привычную жизнь с ног на голову. Теперь поселение на острове, которое было его домом и местом обитания его семьи – разрушено, а любимую жену увозили в качестве арестантки на военном корабле, паруса которого теперь виднелись впереди.

«Синяя королева» вышла в море, пользуясь тем, что от пушек «Величия» – а такое название носило военное судно – ее прикрывал остров, и попасть по кораблю, минуя эту естественную преграду, было попросту невозможным. Теперь на борту пиратского судна было двадцать три человека, включая дочь Армана – семнадцатилетнюю Эжени, Эдгара Косса – бывшего помощника самой Атани, и пятнадцатилетнего Резата – сына Альгиды и Марселя, белых пленных, живших на острове. Вся команда «Синей королевы» из тех, кто был в тот момент на берегу, сейчас тоже была на судне. Среди моряков потерь в этом неравном поединке не было. А вот мирное население… Арман снова заскрипел зубами, вспомнив, как в панике разбегались по острову женщины и рабы, и тела супругов Гарлоу, лежавшие на берегу рядом друг с другом.

Он слегка повернул голову. На мачте сидел Джонатан, один из близнецов этой пары, ставший матросом, вопреки протестам матери. Его брат Джозеф – молчаливый и угрюмый, как отец – служил на «Синей Королеве» коком и сейчас был на камбузе. Судовой врач Эдвард Косс, помощник капитана Гастон Муро, три канонира и матросы – вот и все, кто сейчас присутствовал на корабле. Этого было достаточно, чтобы управлять судном, но…

Мысль оборвалась. Арман шумно втянул воздух через нос и упрямо мотнул головой.

– Гастон! – окрикнул он помощника. – Возьми штурвал и командование!

Немного неуклюжий молодой человек, носатый, как все гасконцы, поднялся на мостик почти мгновенно. Шрам, пересекавший его левую щеку, придавал парню угрожающий вид, и в определенных случаях эта показная свирепость была пиратам на руку.

– Где Резат? – спросил Синий король, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.

– Парень забился на баке, я не стал его трогать. А Эжени в вашей каюте, сэр, – сказал Гастон. – Кажется, Эдвард остался с ней, – и осторожно спросил. – Сэр, мы следуем за фрегатом?

– Пока да, – сухо ответил Арман. – На таком расстоянии, чтобы быть недосягаемым для пушечных ядер…

Он спустился на палубу и на секунду закрыл лицо руками. Хотелось кричать от всего навалившегося и палить из пистолета по всему, что попадалось, но он удержался и выпрямился, стараясь демонстрировать команде уверенность в собственных силах. Это было крайне необходимым в данную минуту.

На своем корабле Синий король редко надевал шляпу и сейчас светло-русые волосы его трепал ветер, а в зеленоватых глазах застыло отчаяние. Нет, он никогда не отступал, его не могла победить даже смерть, неужели сейчас обстоятельства вынудят его сдаться? Это было бы слишком просто. Он отвечает за всех людей, за свою дочь в конце концов… И Арман одернул манжеты, стараясь казаться невозмутимым. Первым делом, он направился на бак, где, забившись между ящиками, сжалась в комок фигурка юного Резата. Юноша обхватил свои колени, смотря в точку перед собой, и периодически вздрагивал. Со стороны могло казаться, что он находится в полубессознательном состоянии.

Тяжело вздохнув, Синий король присел на корточки.

– Парень, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал мягко. – Крепись…

Резат, не поднимая головы, что-то промычал неразборчивое и дернул ногой.

– Ты уже взрослый, ты ведь понимаешь, что нет в случившемся твоей вины. Также ты должен понимать, почему твои родители предпочли, чтобы ты покинул остров…

– Граф! – поднял голову юноша и в его ломающемся голосе появились нотки гнева. – Стрелять из пушек по мирному поселению! Даже вы себе такого не разрешали! А вы же разбойник!

От справедливости его слов Арману стало не по себе, он облизал губы и поскреб усы.

– Потому что я предпочитаю… хм… просто грабить… а не демонстрировать свое превосходство на женщинах и стариках. Наверное, это мне передалось еще от отца моей жены, которого я ни разу не видел, – он слабо улыбнулся. – А вот о чем думают солдаты Наполеона – я не знаю. Резат, – Синий король вздохнул и взял парня за плечо. – Мы еще покажем этим воякам, кто сильнее. Обязательно! Иди в кубрик, попробуй поспать…

– Я могу быть нужен…

– Пока не можешь. Не сейчас, – Арман встал и повторил. – Иди…

…Каюта капитана на «Синей Королеве» была отделана в тонах, соответствующих названию судна. Даже портрет графини де Лакойе десятилетней давности был оформлен в фиолетовую раму, которая заметно облупилась со временем. Это был уже четвертый корабль Армана за последние пятнадцать лет, и, как и все предыдущие, строился по индивидуальному заказу на верфи в Голландии. Графу де Лакойе нравилось держать свою узнаваемую манеру. Он носил на корабле костюм синего цвета, при переговорах с командой захваченного корабля держал в руках синий носовой платок и всегда производил неизгладимое впечатление, формируя общее впечатление у всех, кому приходилось с ним общаться. Во всем остальном он полностью следовал политике Атани и ее отца: предпочитал грабить одиночные торговые суда, избегая крупных караванов, где риск был не оправдан, старался держаться подальше от пиратов, орудующих в водах Вест-Индии, и хотел, чтобы как можно меньше людей знало, кто он такой.

Эжени де Лакойе никогда не была в Европе. Она лишь трижды посещала Вест-Индию, пару раз – Молуккские острова и Капскую колонию. В отличие от своей матери, она не принимала море и корабли, как свой дом, не испытывала особенной привязанности к рангоуту и прочим частям оснастки и не чувствовала удовольствия от употребления в пищу сухарей. Едва поднявшись на борт «Синей Королевы», Эдвард Косс увел рыдающую девушку в каюту капитана, и Эжени даже спустя несколько часов не переставала всхлипывать и ходила туда-сюда, периодически пытаясь запить водой приступы икоты.

– Тебе надо попытаться уснуть, – мягко сказал Эдвард, усаживая ее на кровать.

– Я не понимаю, не понимаю! – вдруг воскликнула девушка, растерев ладонями красное лицо, и ударила подушку кулаком. – Как это все могло случиться?! Как мой отец мог бросить всех людей на острове под пушечными ядрами?!

– Эжени… Я уже пытался тебе сказать. Боюсь, у графа не было выбора, – деликатно произнес молодой человек и попытался вытереть ее лицо своим носовым платком. – Это еще совпадение, что «Синяя королева» была полностью готова к отплытию, на судне есть запасы воды и провианта…

– Поэтому надо было бросить всех остальных под обстрелом?! – закричала Эжени, отталкивая его руку. – Почему тогда я здесь?! Разве я член команды?! Остров – мой дом! Теперь у меня нет дома! И друзей нет! – вспышка отчаяния внезапно прекратилась, девушка глотнула воздух и тихо спросила. – Что произошло?

– Эжени, – все также деликатно напомнил Эдвард. – Я с самого начала был с тобой и продолжаю находиться здесь. У меня нет ответов на твои вопросы… Выпей еще воды.

Вместо ответа та встала с кровати и подошла к иллюминатору. Ее длинные светло-русые волосы блестели на солнце, губы дрожали, подбородок дергался.

– Что теперь с нами будет, Эдвард?

Молодой человек отвел взгляд в сторону:

– Я не сомневаюсь в мудрости твоего отца, Эжени. Он что-нибудь придумает…

– Например? – опять вспыхнула та, резко оборачиваясь, и выпрямила спину как можно сильнее. – Он уже придумал этот трусливый побег, не правда ли?!

Эдвард лишь молча опустил голову, решив не отвечать…

…Арман почти бесшумно вошел в кают-компанию, где в гордом одиночестве сидел Эдгар Косс, опираясь на костыль. Его уставшее давно небритое лицо выглядело бледным. Взгляд был направлен в одну точку: на стеклянный графин, стоявший на большом столе. При виде Армана старый пират встрепенулся, но ничего не сказал. Царила гнетущая тишина. Корабельные склянки пробили шесть часов.

– Где мой сын? – спросил Эдгар через минуту.

– Полагаю, что по-прежнему с моей дочерью, – без особого энтузиазма ответил Синий король. – Я пока не готов с ней встретиться. Я знаю, о чем она думает сейчас. Эжени ненавидит меня… – он выглянул в коридор, затем плотно прикрыл портьеру и воскликнул. – Сэр, что мне делать?!

– Арман…

– Черт бы все побрал! – тот в отчаянии пнул ножку стола и схватился за голову. – Я не могу уместить все это в своем сознании! Я не понимаю, что я должен сделать теперь, не уверен, что я изначально поступил верно! Якорь и плесень! – ругнулся Синий король и снова лягнул стол, заскрипев зубами.

Эдгар выдерживал молчаливую паузу, смотря в пространство перед собой. Он прекрасно знал, что Арману необходимо дать выход накопившимся эмоциям и самое лучшее в такие минуты – не пытаться взывать к его разуму. Тот несколько раз прошёлся по кают-компании, толкая все, что подворачивалось, пару раз ударил кулаком по стене, потом оперся руками на стол, сплюнул сквозь зубы и прошипел что-то невнятное. Глубоко вздохнул, затем осторожно поднял взгляд на Эдгара.

Старый моряк кивнул, подавив усмешку:

– Все? – спросил он.

– И вы еще не хотели бежать с нами! – в отчаянии выпалил Арман. – Что бы я вконец сошел с ума?! Я оказался не готов вот так столкнуться с подобным… Вы и сэр Энтони – два человека, кто помнил меня ребенком, на кого я могу положиться, кто сможет направить меня в верное русло. Теперь остались только вы… Я не выдержу все это в одиночку, – он шумно сел в другое кресло и снова схватился за голову. Из его груди вырвался тяжелый вздох.