Дезмонд. Огонь твоих крыльев

– Ходить туда и обратно по пятьсот километров – моё любимое занятие. Еще больше мне нравится вытряхивать деньги из воров. А если серьёзно, ты вернула меня к жизни, я тебе должен.

– Спасибо! – Я всплеснула руками, не помня себя от счастья.

И вдруг Дезмонд посмотрел на меня с прищуром.

– А ты не думала, что есть вариант с освобождением гораздо проще?

– Какой? – моргнула я.

– Свернуть твоему новоиспечённому мужу шею. Станешь вдовой, свободной, молодой, красивой. Никаких обетов, ходи куда хочешь, – усмехнулся рыжий, глядя внимательно и уж как-то слишком прямо. – Судя по тому, что творила старуха, вдовам у вас всё можно. Это какая-то особая категория.

И я его испугалась, понимая, что шутит могул только наполовину. Как я могла забыть, что могул – равно демон? Холодок пробежал по спине и рукам, и я проговорила:

– Но ведь это смертельный грех.

– И что такое, по-твоему, грех?

– Это значить погубить собственную душу. Смысл в такой свободе? Свобода не столько телу, сколько душе нужна…

* * *

Дезмонд

«Она отлично бы смотрелась бы на троне», – подумал Дезмонд, представив статную девушку напротив в багряном платье и с тиарой на подобранных наверх волосах. Впрочем, сейчас Ума Яни, большеротая, синеглазая, с разметавшимися по плечам длинными прямыми волосами цвета зрелой пшеницы, с застрявшими в них травинками, с точёным прямым носом, высокими скулами и с ямочкой на подбородке, выдающей недюжинный характер, говорила ему о том, что собирается стать монахиней.

Это вызвало в Дезмонде такой внутренний протест, что он сам себе удивился. Но, позвольте, куда ей в монастырь или орден, не важно, с такими длинными ногами, красивой грудью, тонкой талией и выразительными бёдрами? А эти узкие запястья и щиколотки? Нет, это преступление против природы!

На вид Уме было лет двадцать, и она буквально излучала чувственность. Не кокетство, а что-то настоящее, женское – эдакую смесь силы и уязвимости. На ум Дезмонду пришло слово «первородная», и, пожалуй, оно ей подходило как нельзя лучше – светлое, но с таинственными тёмными водами в глубине, в которых чего только не водилось.

Ума такой и была. И сама себя не понимала. А ведь подчинение тумана относилось к самым древним типам магии, уже долгое время никому не подвластным.

С её-то дикостью и порывистостью, стремлением к свободе, как у необъезженной кобылицы, давать обет безбрачия? Тянуло спросить, кто внушил ей этот бред. Но ведь взбрыкнёт же! Слишком молода, ещё сама в себе не разобралась…

И вроде бы к чему лезть со своими правилами в чужой огород, когда он здесь случайно и ненадолго? Но Дезмонду отчего-то хотелось придушить подонка, который посмел этот бриллиант продать. Это всё равно, что перекрыть камнями горную реку, чтобы превратить её в затхлое болото.

«Мне надо возвращаться. Любыми способами. Противники наверняка опять испортят отношения с лаэрами и развяжут войну… Ты за страну отвечаешь, не до путешествий с юными монахинями», – говорил Дезмонд себе и тут же напоминал: «Она спасла тебе жизнь, ты ей должен».

Но пока он всё равно не разобрался, что делать. Можно было сидеть на месте и ждать, когда кто-нибудь из портальщиков исправит ошибку. Ходить кругами, понемногу отбиваясь от местных упырей, решивших сделать из него раба…

И вдруг, глядя в синие глаза девушки, Дезмонда осенило: а что, если поставить «петлю» – магический маячок, который будет передавать учёным, восстанавливающим портал, его местонахождение? Вряд ли его сигнал расшифруют местные колдуны, они на него и внимания не обратят – слишком тонкие эманации. Зато свои поймают данные и перенастроят арку, потому что маячок выведет именно на него, Дезмонда, где бы он ни находился.

В том, что его будут искать и постараются вернуть, Дезмонд не сомневался. Неизвестно только, насколько прыткими окажутся те, кто его сплавил. Если объявят мёртвым и захватят корону, тогда шансов на возвращение порталом будет меньше, но они всё равно есть! Потому что главный изобретатель арки из другой страны.

Вариант с маячком Дезмонду понравился. Ждать он не любил, впрочем, как и быть должным.

– Ладно, я скоро вернусь и отведу тебя, – сказал он.

И Ума, вдруг окатила его такой радостью, что Дезмонд чуть не чихнул, как от солнечного зайчика в нос.

«Нет, не королева. Ещё совсем девчонка», – подумал он, разглядывая сияющие надеждой большие глаза, трогательный румянец, разлившийся по щекам, как у перегулявшего ребёнка, яркий на нежной, восхитительно белой коже.

– Никаких фиктивных мужей и лишних вопросов, – сказал он ей. – Ты меня вытащила. Я тебе должен. С остальным как-нибудь разберёмся. Кто именно меня нашёл, ты знаешь?

– Да все, кто приехали. Они переезжали целой процессией…

– Отлично, тогда берём первого попавшегося.

– Как это берём?.. – У неё вытянулось лицо.

– Лично ты сидишь здесь.

Она замотала головой.

– Нет! Ринзод, мой фальшивый муж, наверняка придёт сюда снова. Ночью побоялся, а под яркими лучами солнца туман не так страшен.

Она выглянула из пещеры и вернулась, тяжело дыша от волнения. Глаза её были расширены.

– Кажется, их много вокруг, целая армия, – прошептала она. – Динозавры ревут, ветки трещат. Разговаривают и не скрываются… Они совсем рядом!

– Отлично, – сказал Дезмонд и встал в полный рост.

В пещере сразу стало темнее.

– Здесь есть выход в другую сторону через лабиринт. Пойдём! – прошептала Ума.

Дезмонд заколебался, затем подхватив тушу на вертеле и закинув палку с ней на плечо, пошёл за Умой. Однако тут же остановился, услышав шум неподалёку от входа в пещеру.

– Погоди, мы кое-что забыли.

Он развернулся и ринулся ко входу.

– Дезмонд! – услышал он отчаянный шёпот Умы за спиной.

Она за него волновалась. Отчего-то от этого стало приятно…

Дезмонд выглянул из-за углубления в скале и обомлел: за каменной плитой разгорался огонь. В долю секунду это была уже стена огня!

В лицо ударило жаром и дымом, от которого несло той же дрянью, которой окуривала его ночью Ума.

И послышался голос жёсткий, как наждак:

– Ума, подай голос! Я знаю, что ты здесь! Туман тебя больше не спасёт! У тебя есть ещё шанс выжить. Один!

Глава 6

Ума

Едкий дым с жадными языками пламени ворвался в пещеру. Вдобавок снаружи забросили сноп горящих веток. Дезмонд отскочил. Я зажала себе рот, чтобы не закричать от ужаса. Но Дезмонд бросил недоеденную тушу в пламя, сделал пасс рукой.