Дезмонд. Огонь твоих крыльев

Я боялась поверить своим ушам и продолжала лежать, припав к земле, пока всё вновь не затихло. Лишь затем я подняла голову.

– Спасибо! – прошептала туману, покрываясь вся мурашками от благодарности и благоговейного трепета перед казалось бы просто насыщенным парами воздухом, который только что меня спас.

Привычные сизоватые завихрения заклубились возле моих рук, словно ласкаясь.

– Спасибо! – повторила я, опасливо поднимаясь.

Туман медленно собирался обратно, ко мне. Лес задышал ветками. Удивлёнными вскриками вопрошала что-то ночная птица, загулили перекличкой мелкие птахи, ожили сверчки.

Сглотнув, я стиснула в руке собранные стебли и пошла к пещере. То, что произошло, не укладывалось в моей голове: туман меня понял, туман меня спас! Он был на моей стороне!

Говорят, что стихии подчиняются только настоящим колдунам, неужели это обо мне?! Наставница же называла меня бездарной! Но медлить было некогда, возможно, уже было поздно…

* * *

Я влетела в пещеру. Что там с рыжим? Надеюсь, жив?!

Дезмонд лежал на каменном выступе – эдакий здоровенный клубок. Из-под моей юбки выглядывали руки и мощные ноги, такому верзиле в одном подоле не уместиться! Зато голову прикрыл.

– Эй ты, могул! – громким шёпотом крикнула я.

Не ответил. Я отвернула ткань, скрывающую его лицо. Серое, глазницы запали с тёмными кругами под ними, на вид почти труп. Да чтоб тебя!

– Так, могул, ты у меня не умрёшь! Ещё одну чёртову смерть я просто не выдержу! Сколько можно уже?!

– А сколько?.. – еле слышно хрипнул он, но глаз не открыл, лишь ресницы дрогнули.

– Все, к преисподней, понимаешь, все мои близкие умерли! Кроме одного гада!

– Не такой уж я и гад… – еле прошевелил синими губами он.

– Я не о тебе! – выпалила я и щёлкнула огнивом.

– Вот и думаю: когда мы были близки? Обычно я такое помню…

Я вспыхнула, но заставила себя сдержаться. Подожгла пару подсохших стеблей хазора – даже запах этого растения восстанавливает ауру.

– Ты вызываешь у меня только одно желание: отколошматить! На большее и не надейся, – буркнула я.

Рыжий хмыкнул. Но вдруг дёрнулся, резко открыл и закатил глаза, как в агонии. Большой рот приоткрылся. Могул замер, веки опустились. Время шло на секунды.

Хазор заварить было не в чем, жевать он его сейчас не сможет. Молясь всем святым, я сама принялась яростно пережевывать жёсткие стебли. Сплюнула измельчённую зелёную кашицу в ладонь и сунула рыжему под язык. С усилием закрыла тому рот, надавив на квадратную челюсть и зажав губы как следует. На рефлексе рыжий глотнул. Не к месту вспомнилось, что так же я заставляла глотать лекарство кота.

Я придержала подбородок ещё немного, чтобы не выплюнул. Рыжий сморщился, скривился, когда до него, почти бессознательного, дошла вся мерзость и горечь вкуса.

– Терпи. Это полезно, – прошептала я.

И вдруг чёрные глаза распахнулись, да так, что чуть не выкатились. Огонь зрачков полыхнул, словно взорвавшись на всю радужку. Рыжий громко вздохнул, с хрипом, и выгнулся дугой.

Мне стало дурно, я подалась к нему. Рыжий схватил меня за грудки, рванул на себя. И тут же обмяк, словно тело его превратилось в кисель. Я упала сверху, не удержавшись. Взгляд могула стал сонным и пьяным. Внезапно скользнул по мне с ласковым удивлением.

– Ты жива… Оля? – еле расслышала я.

Убрала со своей рубашки здоровенные руки, теперь податливые и мягкие.

– Жива. Но я не Оля.

– Ври… – выдохнул он, и голова его упала набок.

Умер?!

Во мне всё всколыхнулось от отчаяния. Рыжий вздохнул с хрипом. Я попробовала его пульс: ускоренный, но всё-таки не критично. Громко, судорожно, он дышал! Неужели получилось?!

Успокаиваться было рано, я знаю, что мгновенно не действует ничего. Я продолжила поджигать один стебель за другим и раскладывать их вокруг рыжего – если беда в ауре, запахи как ничто другое воздействуют на тонкое тело. Горький дым с медвяной нотой заполнил пространство.

Какой-то зверь взвыл в лесу. Мне стало жутко, я вздрогнула, обернулась и увидела, что туман, зависший у порога в скальную комнату, пятится наружу. Ему явно не нравился дым хазора.

– Прости! Так нужно, – сказала я.

Стеблей больше не осталось. Подожжённые дымились и тлели, наполняя мерзким запахом всю пещеру.

Я вспомнила о «точке жизни», нащупала снизу от наружного края коленной чашечки рыжего небольшое углубление. Нажала пальцем что было сил и начала растирать. Моя наставница говорила, что эта точка спасает от смерти и даёт долголетие.

Увы, при эпидемии это знание не пригодилось, вирус был слишком сильным: я никого не спасла. А ведь могла бы, если б не тянула время, а раньше уехала учиться, ещё когда все были живы и счастливы! Зря послушала наставницу, говорящую, что я не готова, что нет во мне пока нужной силы, не наступил срок… Вот так и бывает, когда думаешь, что ещё рано, а оказывается слишком поздно!

Поэтому я с безудержной яростью на подкравшуюся смерть, массировала углубление под коленом рыжего. И было плевать, что касаюсь голой ноги едва знакомого мужчины, – сейчас это была борьба со смертью. Будь тут хоть динозавр, я бы тоже кинулась спасать!

Я давила на точку жизни одной рукой и размахивала другой, сжимая тлеющие стебли хазора, пока рыжий не задышал нормально. Тихо, размеренно – теперь он просто спал.

Я попробовала пульс, убедилась, что тот в норме, и поняла, что совершенно выдохлась. От ярости, усилий, страхов, сомнений сил почти не осталось. Глянула на проём в скалах, и обнаружила, что туман расстелился по полу и почти растворился. Обижен?

– Прости… – ещё раз шепнула я, чтобы не разбудить могула рядом.

За пределами пещеры припустил дождь. Ударил гром. Меня окутало холодом, сыростью пробрало до костей. Я обхватила себя руками – нижняя рубашка совсем не грела. Быстро наброшенная и застёгнутая на все пуговицы верхняя кофта была слишком короткой и тоже не помогла. А про хворост я и забыла, спасая этого верзилу. Теперь поздно: дождь намочил всё.

Но отнимать у только что спасённого собственную юбку я не стала. Любой целитель знает: чтобы больной выздоровел, ему нужен сон.

Я осторожно села на каменный выступ рядом с рыжим. От его бедра исходил жар, как от печки. Меня потянуло в тепло, я себя одёрнула. Но холодно было до чёртиков. Я нахмурилась, потёрла лоб меж бровей, а потом легла к рыжему под бок.

Боже, какой он был приятно тёплый! Даже камень собой грел.

Я зевнула и положила под щёку ладонь. Рыжий всхрапнул, и я улыбнулась: он спит, а это значит, что я сделала свою работу хорошо, и сила лекарская у меня всё-таки есть! То есть из меня получится настоящая целительница, кто бы что ни говорил! Я придвинулась к Дезмонду ближе.

Думать про то, что он голый, не буду. Тепло мне нужно для выживания. Умирать после всего от холода – жуткая глупость!

Я ещё раз зевнула, почувствовала спиной горячую громадину, издающую драконий храп. И отключилась.

Глава 5