Елизавета I

Елизавета I
Маргарет Джордж

The Big Book
Это история двух женщин, наделенных блестящим умом и одержимых неистовыми желаниями. Одна пытается защитить свою страну и трон, другая – вернуть власть и положение своей семье. Елизавета Тюдор – противоречивая и притягательная королева-девственница, окруженная пылкими поклонниками; победительница испанской армады, ненавидевшая войну; усыпанная драгоценностями монархиня, у которой не было ни гроша. Летиция Ноллис – огненно-рыжая племянница королевы, похожая на нее как две капли воды, только моложе, ее соперница в любви к Роберту Дадли, мать графа Эссекса, бросившего вызов трону. В драматическое противостояние вовлечены все, кто близок к Елизавете, от знаменитых вельмож, обогативших корону, до легендарных поэтов и драматургов. Портреты личностей, сделавших Елизаветинскую эпоху великой, – Шекспира, Марло, Дадли, Рэли, Дрейка – дают незабываемое представление о королеве, которая правила как разумом, так и сердцем.

Впервые на русском!

Маргарет Джордж

Елизавета I

© И. А. Тетерина, перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024

Издательство Азбука®

Посвящается Роберту, моему зятю, верноподданному ее величества королевы Елизаветы, былой и настоящей

Кранмер

С ней расцветет добро, и будет каждый
В тени своих садов и без боязни
Вкушать плоды того, что он посеял,
И петь своим соседям гимны мира,
И Господа все истинно познают.
Она научит подданных своих
Всем подлинным понятиям о чести,
Чтоб в них – не в знатности – обресть величье.
. . . . . . . . . . . . . . .
На благо Англии ей предстоит
Жить много лет, но будет каждый день
Из тысяч дней увенчан добрым делом.
Не знать бы больше мне! Но умереть
Ей должно, в сонм святых вступая девой.
Чистейшей лилией сойдет она
В могилу, и весь мир ее оплачет.

Король Генрих

О лорд-архиепископ,
Ты мне вернул достоинство мужчины!
До этого счастливого младенца
Не создал я на свете ничего.
Так радостно мне это предсказанье,
Что и с небес хотел бы видеть я
Деянья дочери, хваля Творца[1 - У. Шекспир. Генрих VIII. Перевод В. Томашевского. – Здесь и далее примеч. перев.].

1

Ватикан, март 1588 года

Феличе Перетти, известный также как папа Сикст V, стоял, покачиваясь, перед грудой свернутых булл.

Свитки были аккуратно сложены на манер поленницы, так что длинные и короткие стороны чередовались, а свинцовые печати на шелковых шнурах свисали, точно ряд щенячьих хвостиков.

– Ага, – произнес папа, с удовлетворением глядя на них.

Они, казалось, излучали власть. Недоставало лишь одного – его благословения. Он вскинул правую руку и торжественным тоном произнес на латыни:

– О Господь Вседержитель, услышь молитву раба твоего Сикста. Действуя в соответствии с должностью наместника Христова на земле, обладающего властью воспрещать и разрешать, отпускать грехи и отказывать в их отпущении, я провозгласил суждение свое над этой гнусной англичанкой, самозваной королевой. Сим отлучается она от Тела Христова до тех пор, покуда не покается. Дабы находящиеся под ее властью не были низвергнуты вместе с ней в пучину проклятия, мы благословляем поход на Англию. На борту кораблей Великой армады поплывут сии буллы об отлучении Елизаветы, самозваной королевы Англии, объявляющие о ее низложении, дабы подданные были избавлены от ее нечестивого и порочного правления. Они увидят свет того счастливого дня, когда нога христианских мстителей ступит на английскую землю. Тогда они будут розданы истинно верующим. Господь милосердный, мы взыскуем этого во имя Спасителя и ради Святой Церкви.

Шестидесятивосьмилетний папа медленно обошел груду свитков кругом, осеняя их крестом и кропя святой водой. Затем кивнул испанскому посланнику, который молча стоял в сторонке.

– Теперь вы можете доставить их по назначению, – сказал он. – Армада отплывает из Лиссабона?

– Да, ваше святейшество. В следующем месяце.

– Тогда они должны прибыть загодя, – кивнул Сикст. – У вас имеются для них водонепроницаемые капсулы?

– Уверен, что они будут. Король Филипп всегда предусмотрителен.

2

Южное побережье, Англия, апрель 1588 года

Старый отшельник выбрался из своего укрытия, как делал это каждое утро.

Ночевал он в развалинах церкви Святого Михаила, притулившейся неподалеку от оконечности мыса, который вдавался в воды залива Плимут-Саунд. Остановившись на краю утеса, он устремил взгляд на простиравшуюся далеко внизу, справа и слева океанскую гладь. Утреннее солнце, отражавшееся от поверхности воды, било в глаза. Он заслонил их ладонью и сощурился, пытаясь различить на горизонте характерные очертания парусов. Ничего. Не сегодня.

Что-то пробормотав себе под нос, старик отправился заниматься другим своим делом – сооружением маяка. На конце мыса он нашел заброшенный дольмен, древний монумент, и на протяжении многих дней усердно стаскивал к нему хворост, солому и щепки. Огонь, который запылает в обрамлении конического нагромождения камней, должно быть видно за много миль, до следующего маяка. А этот наверняка самый первый в цепочке. Именно тут, а не где-нибудь еще должна показаться армада. А он, отшельник из церкви Святого Михаила, станет неусыпно ожидать ее появления, покуда будет оставаться хотя бы самый бледный намек на свет.

Он похлопал по дольмену ладонью. Языческое наследие. Дело рук давным-давно исчезнувшего народа. Но какая разница, если он поможет победить испанских недругов?

3

Лондонский Тауэр, май 1588 года

Филипп Говард знаком велел священнику умолкнуть.

К ним кто-то приближался. Должно быть, тюремщик обходил коридоры. Эти шаги по каменным плитам пола преследовали Филиппа даже во сне. Он наклонил голову, пристроил ее между колен и безвольно уронил руки. Тюремщик не должен усомниться в том, что он спит. Священник, закутавшись в плащ, последовал его примеру. Все остальные, затихнув, замерли.

Шаги остановились перед дверью камеры; створка, закрывавшая зарешеченное окошечко, приподнялась. Потом вновь с лязгом опустилась, и шаги двинулись дальше.

Филипп на всякий случай не шевелился еще несколько минут.

– Ушел, – наконец прошептал он. – Следующий обход часа через два или три. Давайте начинать. С Богом!

Все остальные зашевелились. Священник опустил капюшон.