Белая Рать

С полдюжины, мал мала меньше, мальчишки обступили свинью.

Перед тем как своровать животное из хлева, они уже напридумывали себе всякого и, как это частенько бывает, сильно разочаровались. Они думали, что будут весело скакать верхом на свинке по всему городу. Их свинка обязательно будет розовой, шустрой и улыбчивой. Она будет перемахивать через заборы и на раз-два уходить от погони городской стражи.

На деле все оказалось не так. Свинья оказалась серой и медлительной. А улыбчивой она не могла быть по своей природе. Не то, чтобы это какая-то примета, но если вам улыбается свинья – самое время ее забить. Желательно, издалека.

Так рушатся детские мечты. Животинка недовольно пятилась назад. Всякий раз она скидывала с себя ездока.

Хорошенечко поразмыслив, мужчина сказал:

– Ты понимаешь, что нам конец?

– Тебе.

– Нам! – крикнул мужчина. – Ты думаешь, что он тебя не тронет? Сомневаюсь…

– Не тронет. У него, как и у меня, полным-полно времени.

– Ну да, – печально согласился мужчина. – Действительно. Я-то не могу по сотне лет выжидать. Чай, не продавал душу за бессмертие.

– Согласна, тут ты продешевил.

– Очень смешно, – мужчина скривился. – А я знаю, что будет дальше. Одноухий потеряет лампу. Или проиграет. Или пропьет. И искать нам ее до скончания века.

– Не думаю.

– Почему?

– Потому что он принесет ее тебе прямиком в руки. Причем в самое ближайшее время. Как раз сейчас, – ведьма взглянула на одинокую звезду в небе, – он наверняка гонит лошадь во весь опор.

– Объясни.

– Если он нашел лампу, то нашел и мой прощальный подарочек. Проклятье.

– Что за проклятье?

– Проклятье, которое он не в силах снять самостоятельно. Он будет искать помощи. Смекаешь?

– Смекаю.

Мужчина облегченно выдохнул.

После бурного совета, один из мальчишек бегом помчался к ближайшим кустам.

– Значит, говоришь, скоро он будет здесь? Вместе с лампой?

– Могу поспорить.

– Хорошо, – мужчина окончательно успокоился. – Надеюсь, ты права.

Теперь он примостился на срубе рядышком с ведьмой. Искоса мужчина посматривал на ее голую ногу. Будь эта нога куриной, она наверняка была бы жареной. Не потому, что расходилась на волокна или блестела от проступившего жира, а потому что от одного взгляда на нее разыгрывался аппетит.

Ждать Пересвета придется долго. По крайней мере, до утра, – размышлял мужчина. – Так даст или не даст? Чего ведьме стоит-то? Видал я, в каком они состоянии с шабаша уходят. Как будто им к пяткам коромысло подвязали. Уж вряд ли при таком раскладе ведьмы относятся к своему телу, как к святыне.

А тем временем двоих маленьких бунтарей разобрали по домам. Остальные охаживали свинью букетом тонких прутиков. Все было тщетно. Теперь хрюшка пыталась зарыть голову в землю, чтобы хоть как-то защититься от побоев.

– Что за проклятие? – спросил мужчина.

– Тебе правда интересно?

– Да. Говорят, на востоке все совсем иначе, нежели у нас.

– Правду говорят.

– Так может, расскажешь?

– Если вкратце, то на Пересвета Лютича открыл охоту суккуб.

– Суккуб?

– Бес, если по-нашему. Только вот немного, – ведьма попыталась подобрать правильное слово, – любвеобильный. Этот бес родился одновременно с во-о-он той звездой и уже рыщет в поисках своей жертвы.

– Ну и что? Одноухий, какой-никакой, а ратник. Может убить твоего беса.

– Не может. Ее нельзя убить.

– Ее?

– Да, ее. Ее невозможно убить. Ее можно только задержать. И то, лишь до полнолуния. А дальше все произойдет так же неотвратимо, как смена времен года. Так что, если хочешь, можешь не марать об Лютича руки. Просто отними лампу и отойди подальше. Чтобы кровью не забрызгало.

– Кровью? – мужчина хохотнул. – Кровью, это да. Кровью, это ты любишь.

Ведьма щелкнула пальцами. Вдалеке затравленное животное поднялось на задние лапы. Передние свинья скрестила у себя на груди.

– Хрю, – четко произнесла свинка и рванула «руки» в разные стороны. Из копыт с металлическим лязгом выдвинулись лезвия.

– Хрю-хрю, – добавила она, провожая мальчишек взглядом и… улыбнулась.

***

Часом ранее, Пересвет Лютич скакал по полю и размышлял о природе нарождения еловых островков вдоль заезженной двухколейки.

Вот кабы яблони вдоль дорог росли, такое бы я понял, – ломал себе голову ратник. – Ехал купец, куснул яблоко, а огрызок выкинул. Выросла яблоня. Но ель-то откуда? Не будет же путник в дороге шишку жевать?

А может это белка шишку грызла, увидела охотника и побежала в поле? Бежала-бежала, а потом подумала: «Зачем мне шишка? Еще найду!» – и выкинула ее.

Оно, конечно, может быть. Но с чего бы белке бежать спасаться в поле?

А мало ли чего ей в голову взбредет? Она же белка!