Легенды о Дневе. Право на счастье. Часть 1

***

– Левардье, неугомонный ты чёрт. Открой свои глаза, мы живы! – Гиёмо пытался разговаривать с солдатом.

Мужчина улыбнулся, не открывая глаза. Телега ехала достаточно быстро, всех раненых положили на солому и везли дальше от поля сражения. Колёса скрежетали, а дышла скрипели на морозе. На лицо раненого Левардье падали крупные снежинки.

***

Стая бежала вперёд, преследуя зверя. Дикие и голодные волки не замечали крепчающего мороза. Серая стая бежала за большим белым вожаком. Кости захрустели под лапами альбиноса, и добыча упала, стая принялась есть. Суровая зима и охотники истребили почти всю добычу в этих краях. Лёва поднял свои голубые глаза к небу и радостно завыл. Обглодав всё до костей, стая двинулась вперед к пещере. В зубах он нёс кусок мяса, ведь в пещере ждала волчица и несколько молодых голодных волчат. Подходя к пещере, они услышали крики людей.

– Охотники – подумал Лёва, понимая, что снова придется выводить стаю, но было поздно.

Стрелы свистели над головами его собратьев. Волк, бежавший слева от него, упал бездыханным на снег. Стая начала метаться, путь им перекрыли охотники на лошадях с длинными луками. Волки падали один за другим. Лёва вцепился в руку охотника, который давил его собрата рогатиной. Засвистел лук, белый волк отпустил руку и увернулся от стрелы, которая предназначалась его брюху. Понимая, что почти всю стаю перебили, Лёва бросился в лес от охотников и выбежал на заснеженную опушку, стрелы били почти в спину белому волку. Вдруг перед ним возник огромный мужчина. Волк бросился на него, чтобы в очередной раз услышать хруст костей под своими лапами, но мужчина поймал его и сказал:

– Лёва, сын, притворись мертвым, я отнесу тебя домой!

Подъехавшие охотники увидели мёртвого волка, лежащего на снегу.

– Петро, ну ты и молодец! Мы гнали этого стервеца от самой пещеры!

– Ну что, считайте, загнали. Вы, мужики, не гневайтесь, но эту шкуру я заберу себе и сделаю жене воротник.

– Дело твое, Петро, только его шкура стоит пять корон каждому – ловчий заулыбался.

Петро кинул ему в руки мешочек монет и сказал:

– Здесь пятьдесят корон! Поделите как-нибудь между собой! – мужчина взвалил волка себе на плечи и понес его в деревню.

Лёва лежал на плечах отца, делая вид что мертв, но он слышал, как женщины и мужчины охали от восхищения, когда видели огромного белого волка на плечах Петро. Они хвалили какого-то бога о том, что он послал им в деревню такого славного мужчину, кто-то из женщин даже жалел о том, что у него есть жена.

– Лика, смотри!

– Петро, слава богам! Это же мой сын!

Волк радостно спрыгнул с плеч отца и начал облизывать лицо обнимавшей его матери.

– Мама, папа, слава богам! Я думал, больше никогда вас не увижу! Я заблудился – сказал он, обернувшись в человека.

– Одевайся, сын! – отец протянул ему одежду.

Вечером семья устроила праздник. Лёва делился впечатлениями о волчьей стае. Отец хвалился домом и рассказывал о новой жизни, а мать сидела, вытирая слёзы радости. Бабушка с сестрой от этого счастья выпили огромный бочонок вина, а Дитро только и успевал поить юнца мёдом. На утро Петро объяснил новый принцип жизни, молодому волку не очень понравились новые устои и законы, но он понимал, что всё это началось из-за него и внимательно слушал отца. С утра он вместе с Дитро и Савеле уходил на вырубку леса, чтобы строить новые дома. Матра с сестрой учили девочек деревни рукоделию до обеда, а после готовили ужин для огромной семьи. Петро и Микула командовали отрядом охотников, их волчье чутье помогало найти зайцев, оленей и прочую дичь. Лика и Сержана хлопотали по двору, кормили кур, коров, а тяжелую работу им помогал делать Сварбеж.

Семья жила в Майсе уже четыре года. Дитро женился на местной девушке, которая была моложе его на семь лет. Старый Савеле долго ворчал, что его сын развращает молодых. Правда была в том, что Дитро было тридцать четыре года, а его жене двадцать пять. Матра заступалась за сына, напоминая старому ворчуну, что вышла за него, когда ей было шестнадцать. Старик хмурился, после чего на его лице появлялась улыбка, и он крепко обнимал свою жену. Девушку звали Шантилье, уже через год после свадьбы у Дитро родились близнецы, которых назвали Пуншена – в честь матери жены и Садрон – в честь прадеда Савеле. У Петро и Лики родился ещё один сын спустя год, как вернулся Лёва, которого по местным обычаям теперь звали Левардье. Ему нравилась эта нотка загадочности в звучании, и он с гордостью всем представлялся Левардье ЭмГринбс, сын Петро и Лики Гринбс. Маленького отпрыска рода Гринбс назвали Тарвен – в честь дедушки Петро, Савеле был и этому очень рад.

Дитро и Левардье работали в кузнице, которую на двадцатый день рождение подарил Петро своему первенцу. Дела шли хорошо, оказалось, что Левардье – мастер торговли, а Дитро, державший в руках молот и до этого, научился делать славные вещи обихода и прекрасное оружие. Дети росли, мужчины работали, даже восьмидесяти семи летний Савеле наравне с остальными махал топором на деляне, удивляя молодых парней своей мощью. Петро купил коней и построил конюшни, теперь помимо охоты, он арендовал лошадей. Дитро и Левардье после работы стали завсегдатаями таверны, семья ворчала на мужчин, но Левардье утверждал, что ничего страшного в этом нет. Но тайна у них была, Левардье научился играть в кости и постоянно обыгрывал местных мужиков. Слава о молодом авантюристе шла далеко, опытные игроки приезжали из соседних городов, чтобы победить его, но уезжали без штанов. Левардье с Дитро не спешили тратить эти деньги, а откладывали в сундук, который закапывали в лесу, считая, что когда-нибудь они снова понадобятся семье.

***

Медики с ужасом осматривали ранения Левардье. Стрела не просто пробила ключицу, она разорвала крупную артерию, рана на ноге была настолько глубокой, что медики видели поцарапанную кость. «Ранения несовместимые с жизнью» – твердили они, латая ещё дышавшего парня. «Четыре сотрясения мозга, разрыв ушной перепонки, глухота на левое ухо» – констатировал один из лекарей. Был вызван маг-лекарь, который с помощью заклинаний в течении трёх часов залечивал ранения: перелом трёх ребер слева, перелом костяшек и фаланг пальцев на правой руке от меча, трещина правой лодыжки. Маг и несколько медиков записывали все ранения на четырёх листах.

– Этот парень просто не может быть живым! – заявил командир армии. – Я лично должен удостовериться в этом.

По прибытию главнокомандующий был ошарашен, парень и правда дышал, а ещё встретил дикой бранью в его адрес.

Левардье шёл на поправку быстрее, чем все остальные. Никто не мог понять секрет такого чудесного выздоровления, кроме старого мага. При осмотре он один задался вопросом, откуда на теле солдата столько шрамов и ран от волчьих зубов. В библиотеке он поднял самые старые свитки и понял, что парень волколак, а это значило, что он умеет обращаться в волка, его сила больше, чем у любого другого, а раны заживают с завидной скоростью.

Маг много часов провёл у постели Левардье, выспрашивая всё о его роде, способностях, как проходит обращение, есть ли другие. Он поклялся парню, что даже на костре никому не выдаст этих секретов. Как ни странно, слово он сдержал, спустя три недели его сожгли вражеские полки.

В последний день на больничной койке Левардье прислали бумагу о распределение в Стэмлин. Парень отказался от сопровождения, взял любимого коня Брониса и поехал туда, где шли ожесточённые бои.

***

Воспоминания оборвались. Левардье резко вскочил, открыл глаза и издал сдавленный крик похожий на волчье рычание. Спустя минуту, он понял, что всё ещё находится в казематах. За решетчатой дверью стояли два стражника. Левардье хорошо знал их. Знал, как зовут их детей и жён, и не мог поверить, что те, с кем он был рядом всё это время, предали его. Когда разочарование прошло, Левардье понял, что это всего лишь служба. Пока он думал, тело его болело с неистовой силой, из-за чего он снова уснул.

Пробуждение было неприятным, Альвур ударом ноги в живот разбудил солдата:

– Вставай! – закричал маг на всю камеру.

Левардье свернулся от боли, из глаз посыпались искры, а вместо ругательств вырвалось хрипение.

– Смотрите, гордость ордена! – Альвур усмехался. – Что, ЭмГринбс, расскажешь мне и моим друзьям, куда ты спрятал документы?

– Пошёл ты, старый стервятник – Левардье попытался плюнуть в Альвура, но ничего не вышло.

– У тебя ещё остались силы огрызаться. Скелдриг, займись им, не хочу пачкать руки.

– Я, конечно, извиняюсь, Альвур, но с каких пор я стал тебе слугой? – глаза инквизитора сверкнули недоверием и злобой.

– С тех самых пор, как твой могущественный орден не смог перебить орден и позволил украсть бумаги, по которым ты, инквизитор, окажешься на виселице!

– Гласшарт, разберись.

Эльф усмехнулся, после чего подошёл к Левардье и пнул его по затылку, затем по лицу, ещё и ещё.

– А ну хватит, остроухий, убьёшь, так ничего и не узнаем! – Альвур оттолкнул эльфа.

– Я был бы поосторожнее – прошипел Гласшарт.

– Будешь говорить, ЭмГринбс, или как?

– Катись ты к черту, Альвур, и свиту с собой прихвати! – прорычал солдат.

– Ясно, миром мы ничего не решим, по-плохому тоже – остановил Альвура инквизитор. – У меня к тебе конкретное предложение. Я думаю, ты понимаешь, что смерти тебе уже не избежать, но мы можем пойти на небольшой компромисс. Я надеюсь, ты также понимаешь, что такой человек, как я, Скелдриг Гай, не привык бросать слова на ветер. Если ты, Левардье, скажешь, куда спрятал документы, то я, – инквизитор задумался, – не стану преследовать госпожу Илину, которая трансгрессировала в неизвестном, как ты считаешь, направлении.

– Ты не посмеешь!

– Ты глубоко ошибаешься, я не только посмею, но и перед казнью отдам её для забавы своему отряду, а сам буду пить чай, наблюдая за тем, как с неё снимают шкуру и подвешивают за ноги.

– Ты её не тронешь! – Левардье колотило от ярости.