Дивный Мир Будущего

– Кажется, девушка не жаждет общения, – напрягаю голос, стараясь сделать его не столь тонким, но получается плохо.

– Откуда ты знаешь, чего она хочет? – с неприкрытой издевкой глумится вожак, – Бедняжка и сама не осознает собственных желаний…

Громко хмыкнув, ближний мужчина делает шаг навстречу. Хоть я и жду чего-то подобного, но среагировать не успеваю. Сжатый кулак врезается в область печени, разом отбрасывая хлипкое тело на стену. Не то чтобы удар был столь сильным, просто десятилетнему пацану много не нужно. Судорожно стараясь вдохнуть, сползаю на пол; обе руки держатся за живот, где, кажется, взорвалась настоящая бомба.

До слуха доносится гнусный смех троицы.

– Пожалуй, с этим тоже можно позабавиться, – замечает ударивший, – На свой лад, конечно…

Глава №5

Слегка присев, мужчина наклоняется к скрюченной жертве, и в этот момент ему навстречу устремляются два молниеносных удара.

Не скажу, что тело действует целиком само, все же руки так или иначе под контролем, я не теряю управления конечностями. Но все же – в голове нет никакого плана, действую если и не наугад, то по какому-то бессознательному наитию.

Тонкие детские пальцы острыми иглами вонзаются в глаза нагибающемуся головорезу. Отдергиваю руки, уже понимая, что удары достигли цели: громогласно вскрикнув от боли, мужчина отшатывается назад, хватаясь за лицо. Возможно, он ослеплен лишь временно; есть вероятность, что лишился зрения навсегда – но я не собираюсь этого выяснять. Оттолкнувшись спиной от стены, не слишком внушительной массой врезаюсь в потерявшего равновесие громилу, изо всех сил толкаю его плечом.

Взмахнув окровавленными руками, здоровяк оступается и кубарем летит вниз по лестнице. Провожаю его взглядом, пока переломанное тело не валится на бетонный пол нижестоящей площадки. Он не делает даже попытки подняться – видимо, не слабо приложился слепой головой о ступени.

Предостерегающий девичий оклик заставляет отскочить в сторону. И вовремя! Второй громила надвигается мрачной скалой, теперь ему уже не до шуток. Лицо не просто озлоблено, из физиономии просто-таки сочится ярость; плечи набычены, ноги чуть согнуты, в руке откуда не возьмись появилась зловещего вида дубинка.

Он бьет, не тратя время на излишние разговоры. Ударяет быстро, сильно, наверняка. Метит в голову – чтобы сразу убить, а не вывести из строя. Я кое-как отскакиваю назад, уклоняясь от смертельного оружия в последний момент.

Головорез бьет опять и опять, нанося удары без пауз и остановок, одним длинным слитным движением. Он не выглядит большим мастером, но с оружием обращаться явно умеет. Отступаю, пользуясь ловкостью и малыми габаритами собственного тела. Шаг, другой, третий – и все, упираюсь спиной в бетонную стену. Бежать больше некуда, мы оба это понимаем.

Увесистая дубина летит мне в лоб, грозясь размолоть кости в труху. Вскидываю ладонь, уже понимая, насколько жалка эта попытка защититься. Сталь пройдет сквозь худую руку, надломив ее, как тростинку, а после – без проблем раздробит череп до самого мозга. Однако, инстинктивно ставлю хлипкий блок, принимая удар на предплечье.

Слышится стук и громкий треск, я с ужасом ожидаю адской боли, но, вместо этого, прочь отлетает атаковавший здоровяк. Дубина с глухим звоном валится на пол, верзила дико воет, хватаясь за искореженную руку: его запястье вывернуто под невообразимым углом, из локтя торчит сломанная кость. Он орет благим матом, не веря своим глазам, а я продолжаю действовать вопреки всякому здравому смыслу.

Быстрый подшаг, легкий замах – и моя ладонь врезается в голову здоровяку. Казалось бы, что такому головорезу пощечина ребенка? Однако же, вновь раздается оглушительный треск, мужчина летит прочь, как ветка, отброшенная уверенной рукой. Покореженное тело врезается в противоположную стену и опадает вниз, голова гулко бьется о бетон. Я ошарашено опускаю руки, в пальцах чувствуется сильное покалывание, будто кровь возвращается в онемевшие члены.

Девушка все еще стоит, сжавшись в углу; полная грудь тяжело вздымается от учащенного дыхания. Во взгляде, обращенном на меня, место страха занимает безмерное удивление. А вот мне удивляться некогда, равно как и допытываться причин внезапно проснувшихся умений.

Грациозно развернувшись на месте, ко мне направляется главарь шайки. Теперь он кажется еще больше и внушительней: широкий, ощутимо мощный, но в то же время легкий и удивительно подвижный. Противник приближается мягкой походкой, расставив громадные ручищи в стороны. Я вдруг чувствую подступающие волны страха, потому что мне совершенно нечего противопоставить этой громаде, а подсознание не торопится выдавать новую порцию спасительных команд.

Слегка присев, прыгаю в ноги врагу. Дурацкая идея, нелепый перекат, но, как выясняется, именно он спасает мне жизнь. Еще в полете чувствую затылком проносящуюся над головой убийственную мощь. По странному стечению обстоятельств богатырский замах головореза уходит в молоко, я ускользаю из-под удара в последний момент.

Бездарно кувыркнувшись, обнаруживаю себя распластавшимся у ног Мари. Здоровенный бугай уже успел развернуться, на его лице – неподдельная злоба и жажда убийства. Там, где кулак здоровяка невольно задел стену, бетонная плита раскрошилась, словно слепленная из песка. Угрожающе рыча, главарь сдувает с костяшек белесую крошку.

Он надвигается, и я понимаю, что больше подобный трюк с прыжком не пройдет. Несмотря на громадные размеры, мужчина ловок и стремителен, ускользнуть от такого дважды – невозможно. А стоит попасть к нему в объятия – и моя учесть предрешена.

Зловеще усмехнувшись, вожак заносит кулак для удара. Я невольно зажмуриваюсь, ожидая неминуемой гибели.

– Стоять на месте! – стальной голос разносится по лестничной клетке, оглушая и дезориентируя, – Любое движение будет расценено, как неподчинение Системе! Что карается мгновенной смертью!

Мне дополнительных указаний не требуется, я и так валяюсь на полу в положении, не слишком-то располагающем для сопротивления. Очень медленно осмеливаюсь приоткрыть глаза – и вижу прямо перед собой замершего громилу. Его взор сверлит меня с неослабевающей ненавистью, в горящих зрачках читается та чудовищная сила, что потребовалась ему, чтобы остановить занесенный удар. Больше всего головорезу хочется меня уничтожить, но голос неведомого защитника держит мужчину в узде, не хуже заправских оков.

Скашиваю глаза – сверху по лестнице скатывается нечто, отливающее хорошо различимым блеском металла. Изгибаются многочисленные многосуставные конечности, обтекаемое овальное тело плывет над ступенями с грацией бетономешалки. Теперь у меня нет никаких сомнений – это робот, по внешнему виду больше всего напоминающий гигантского паука, вставшего на дыбы.

– Вы нарушаете общественный порядок! – безапелляционно замечает стальной гость, – Начинаю разбирательство!

Фиксирую взгляд на роботе, нейросеть выдает скупую подсказку:

[Немезида-центурион]

Так вот в чем дело! Тот самый ИскИн-законоборец, о котором предупреждала Немезида! Явился не запылился, почти к самому финалу драмы.

– Считываю показания камер наблюдения… – бесстрастным голосом бормочет робот, оставаясь абсолютно неподвижным, – Сканирую данные периферии… Запрашиваю показания личных нейросетей индивидов… Провожу многофакторный анализ ситуации…

Одно из щупалец молниеносно вспрыгивает к груди головореза, угрожающе зависнув перед лицом человека.

– Кирк Гаусс! Отойдите к стене! – громкая команда заставляет меня вздрогнуть.

Главарь морщится, но послушно отступает, сопровождаемый движением стальной конечности. Резво семеня железными ногами, робот поворачивается, держа под беспрестанным наблюдением всех участников конфликта – как находящихся в сознании, так и поверженных.

– Тей Козловский! Самооборона признана правомерной! – ощущаю на себе взгляд круглых визоров Немезиды, – Вы и Мари Дин можете покинуть место происшествия. Рекомендую сделать это незамедлительно!

Просьба робота звучит приказом; подрываюсь, пытаясь встать на ноги. Внезапное предательское головокружение мешает соображать, гибельная слабость разливается по рукам и ногам, словно я только что совершил многочасовой изнурительный марафон. Не знаю, удалось бы мне устоять самостоятельно, но в этот миг меня подхватывают девичьи руки, помогая удержаться от падения.

Настороженно оглядываясь, девушка буквально тащит меня на себе. Мы спускаемся по ступеням, я едва шевелю ватными ногами.

– Еще увидимся, паренек! – злобный угрожающий голос бандита настигает у самой двери, – Я тебя запомнил!

Не нахожусь, что ответить, а в следующий миг плотная створка отсекает нас от лестничной площадки. Мари подводит меня к лифту, аккуратно затаскивает внутрь кабины.

Признаюсь, на некоторое время я, видимо, отключился. Или, во всяком случае, перестал воспринимать действительность. Помню какие-то проходы, коридоры, этажи… Помню нежные руки и опасную близость соблазнительного девичьего тела… А потом, сразу, внезапно – мы с Мари стоим у полноразмерной двери, в центре которой приветливо подмигивает зеленый кружок. Девушка толкает створку, та послушно раскрывается. Красотка заводит меня внутрь комнаты.

Прихожу в себя, сидя на тщательно застеленной кровати. В принципе, не слишком-то широкая кровать – единственное, что есть в комнате, по той простой причине, что нечто другое сюда не влезет физически. Ложе занимает весь пол, оставляя узкую полоску прохода в совмещенный санузел.

Из-за полупрозрачной двери душевой слышится плеск воды. Путь до комнаты помнится мне рваными отрывками, только сейчас сознание начинает работать без смазанных помех. Последнее, что зафиксировала память – Мари, исчезающая за створкой со словами: «Я сейчас!»

Пока девушка занята банными процедурами, прокручиваю перед глазами недавнюю конфликтную ситуацию. Никак не могу взять в толк – почему Немезида прибыла так поздно? Неужели в мире, где в голову каждого вживлена нейросеть, а количество камер наблюдения на метр площади просто зашкаливает, невозможно наладить оперативную службу предотвращения преступлений?

Задаю этот вопрос Нимфе. Ответ произносится бесстрастным голосом служителя закона.

– Будем следовать фактам. Тей, что вы видели?

– Трое головорезов пытались изнасиловать девушку!

– Уточняю: вы думаете, что трое индивидов, вызывающих у вас явную неприязнь своей наружностью, якобы пытались проявить сексуальное насилие.

– А разве это не очевидно?

– Не важно, что очевидно, а что нет. Не имеют значения мысли, мотивы и рассуждения. Единственное, что нужно принимать во внимание – это поступки и их последствия для общества.

– Хочешь сказать, что нужно было подождать, пока подонки не приступят к делу? – никак не возьму в толк, что подразумевает ИскИн, – Возможно, было бы уже слишком поздно, во всяком случае, для девушки!

– Это ничего не меняет, Тей, – успокаивающе заключает Нимфа, – Нельзя ограничивать чувства и домыслы. Перефразируя древнего мудреца: «Ничто из того, что входит в человека, не может его ни осквернить, ни возвысить. Человека оскверняет либо возвышает лишь то, что выходит наружу!»