Зов пустоты

– Классическая тюремная история. Салафитские вербовщики очень хитры. Они отбирают самых уязвимых, одиноких и устраивают своей мишени неприятности. Когда парень доходит до точки, они приходят к нему, словно добрые самаритяне, берут под крыло, успокаивают, оберегают и заодно промывают мозги. Постепенно он становится одним из них. Несколько лет в тюрьме длятся вечно, если и днем и ночью вы постоянно чувствуете угрозу. Без защитника, без семьи слабые не выдерживают. Но братья салафиты готовы им помочь и показать, как стать таким же сильным, как они, благодаря религии. Их жертвы – парни без внутреннего стержня, часто выросшие без отца, те, кому не на кого равняться, у кого нет ориентиров и представлений о границах дозволенного, кто не видит смысла в жизни. Братья показывают, что ислам может дать все: жизненный путь, правила, – нужно лишь верить и действовать, а все пробелы заполнит религия. Человек принимает ислам, потому что наконец-то чувствует, что живет, что обрел свое место, что весь мир выстраивается по его новой вере. А когда он выходит на свободу, все продолжается. Ему находят работу, а если он не женат, то и жену, и парню кажется, что у него наконец есть семья, есть кодекс поведения и цель в жизни, а государство ничего для него не делало и лишь пыталось сломать. Ну и вот.

– Как вы вышли на Брака? – спросил Сеньон.

– Сопоставили факты. Его имя было в списке заключенных, которых посещал один влиятельный имам под слежкой. Правда, Брак был мелкой рыбешкой в океане, и мы решили, что нет смысла его трогать. Но три месяца назад мы вышли на человека, который из-за границы вел агрессивную пропаганду ислама в интернете. Прошерстив комментарии к его роликам, мы вышли на Лорана Брака под псевдонимом. В итоге у нас оказался новообращенный мусульманин скорее радикального толка, который ходит к имаму, не слишком сдержанному в высказываниях, и постит одобрительные комментарии к роликам вербовщика-салафита, близкого к джихадистам. Для нас это означало, что он перешел на другую сторону. Поэтому мы решили за ним следить.

– Физически? – поинтересовался Гильем.

Марк покачал головой:

– Нет, для этого у нас нет людей. У нас больше двадцати тысяч фигурантов «дела S»[13 - Фигурант «дела S» – лицо, подозреваемое в террористической деятельности, находящееся в розыске или привлеченное к уголовной ответственности из-за участия в теракте. – Примеч. перев.], из них больше половины связаны с радикальным исламом. Мы не можем приставить целую команду к каждому, нас просто завалило. Для постоянного наблюдения за одним подозреваемым требуется около двадцати человек – вот и считайте. За Лораном Браком установили базовое наблюдение: отслеживали цифровой след, то есть точечно проверяли звонки, смотрели, посещает ли он сайты радикальной направленности, что пишет, что ему нравится, иногда вели полевые наблюдения, выясняли, как он связан с другими опасными людьми, составили общий портрет его окружения и определили его место среди известной нам части салафитской вселенной. В общем, его имя есть у нас в базах данных. Если оно всплывает, мы начинаем беспокоиться, а если все тихо, то просто время от времени проверяем, как у него дела. Это лучшее, на что мы способны, учитывая наши средства.

– То есть вы не знаете, где Брак был в четверг и пятницу на прошлой неделе? – подвела итог Людивина.

– Я могу проверить его звонки, но вы наверняка уже сами это делаете.

– Опять звонки… – разочарованно выдохнул Гильем.

– Хорошо, значит, Лоран Брак есть в ваших базах, – продолжила Людивина. – Но как вы так быстро вышли на нас?

– За последние два дня вы связались с кучей людей, перерыли все возможные досье, так что, можно сказать, у нас сработал сигнал тревоги. Поэтому я здесь. А теперь я задам главный вопрос: его убили?

– Расследование еще идет, – уклончиво ответила Людивина, которой никак не удавалось расслабиться в присутствии Марка.

Она ненавидела, когда в ее работу вмешиваются извне, особенно без предупреждения. В таких случаях ей казалось, что за ней самой следят.

Марк Таллек кивнул со скептическим видом:

– Послушайте, я не хочу висеть у вас на шее мертвым грузом. Давайте начистоту: это ваше расследование и музыку заказываете вы. Я здесь для того, чтобы с вашей помощью понять, что случилось с Браком. Как только я пойму, что все это никак не связано с работой нашей службы, я исчезну, и вы обо мне больше не услышите. Годится?

– Хотите сказать, это не просто визит вежливости? Вы остаетесь здесь, с нами? – изумился Сеньон.

Таллек обнажил зубы в хищной улыбке.

– И буду рядом днем и ночью, – ответил он. – Я ваш новый любимый коллега.

– Мне с самого утра все твердят про Леваллуа. Там располагается ГУВБ? Если ваше начальство договорилось с моим, остается лишь подчиниться, – подытожила Людивина. – С другой стороны, вы и сами заметили: у нас тут тесно, свободного стола нет, так что вам придется самому искать себе рабочее место.

Улыбка Марка Таллека из циничной стала просто приятной.

– Я умею быть незаметным.

Людивина в этом усомнилась.

Ей не нравилось, когда ее к чему-то принуждали, но еще больше она ненавидела, когда ее считали дурой. Неужели ГУВБ отправляет агентов на место происшествия, как только исчезает фигурант «дела S»? Можно следить за расследованием со стороны, можно требовать подробные отчеты, но Людивина чувствовала, что ей чего-то недоговаривают. Спецслужбы, религиозный фанатизм и его серые зоны – все это не к добру.

Это дело пахло все хуже.

12

Гул машин стихал по мере того, как Людивина уходила вглубь парка Бют-Шомон. Первые осенние холода добрались до столицы, раскрасив листву коричневым и оранжевым. Людивине встречались в основном женщины с детскими колясками, гуляющие одни или группками, а также несколько бегунов и горстка молодняка. В этот понедельник, ранним ноябрьским вечером, парк казался островком дикой природы, дрейфующим посреди океана цивилизации, серые фасады которой удалялись с каждым шагом.

Итак, обращение в ислам не было фасадом для создания образа, который отводил бы от Брака все подозрения и позволил бы ему вернуться к преступной деятельности. Весьма содержательный рассказ Марка Таллека убедил Людивину, у нее не было причин не верить этому объяснению.

Безопасник, ну надо же, проворчала она про себя. С кем только не приходится сталкиваться на работе… Но надо сосредоточиться на главном.

Если Брак – исламский фундаменталист, то как он оказался замешан в наркоторговле? Она не слишком четко представляла себе, что могут, а чего не могут делать радикальные исламисты, но продажа наркотиков явно не входила в список добродетелей прилежного мусульманина. Может, он пытался бороться с наркотиками в своем районе? Или старые знакомые не забыли о его криминальном прошлом? Могло быть все, что угодно, и Людивина очень надеялась на данные, которые должен был собрать Ив. Если у бригады по борьбе с наркотиками нет никаких сведений о Браке, сама она ничего не найдет, это слишком закрытая сфера.

Оставался вариант с терроризмом. ГУВБ не просто так полезло в это дело. Их интересовал Брак, но Людивина не особенно разбиралась в этом вопросе, могла только предположить, что деньги от продажи наркотиков используют для финансирования всего подряд, в том числе и деятельности религиозных экстремистов.

В общем, так она ничего и не придумала.

Среди листвы проступили резкие контуры скал и показался небольшой храм на самом верху каменистого пика острова Бельведер. Людивина целую вечность не заходила в центр парка и теперь застыла перед открывшимся видом. Трудно было поверить, что это в Париже. Над водой возвышались тридцатиметровые склоны, поросшие зеленью, их венчала белокаменная беседка, похожая на крошечный римский храм, который забросило сюда по воле или по ошибке истории, до острова тянулся длинный подвесной мост – все здесь напоминало волшебную сказку.

Странное место для встречи, можно сказать, романтическое…

– Вам нравится?

Марк Таллек появился откуда-то из-за спины Людивины.

– Честно говоря, я здесь почти не бываю. А зря.

Марк протянул ей сэндвич, сам развернул другой.

– Спасибо, – сказала она. – Почему вы хотели встретиться здесь?

– Думал познакомиться с вами на нейтральной территории.

– Не обижайтесь, но вы сами сказали, что исчезнете, как только выясните насчет гибели Брака. Я собираюсь раскрыть это дело месяца за три, поэтому знакомиться как-то…

Марк Таллек молча смотрел на нее, жуя бутерброд. Он был гораздо выше Людивины, и она вдруг ощутила себя совсем маленькой – непривычное для нее чувство. Чем-то смущал пристальный взгляд этого человека, его поза.

– Давайте пройдемся, – скомандовал он, указав на дорожку.

Людивина осознала, что с тех пор, как он появился в ее кабинете, она только и делала, что ставила его на место. Не слишком-то достойное поведение. Она решила быть откровенной:

– Извините, если я не кажусь вам дружелюбной, просто… вы явились без предупреждения, вас нам навязали, а мы так обычно не работаем.

– Я все понимаю. Это никому не нравится. Я сделаю все для того, чтобы мое присутствие вам не мешало.

– Будете просто наблюдать?

Таллек качнул головой:

– Скажем так… я буду выполнять ваши указания, но, если потребуется, позволю себе брать дело в свои руки.

– А я думала, это я заказываю музыку.

– Именно так, за исключением деликатных ситуаций, относящихся к моей компетенции.