Минус два. Просветление. Том 4. Роман

– Сын? Её сын?! – Мария посмотрела на отца глазами, полными слёз. – Это же – чудо! Прости, папа, иногда очень сложно поверить в простые вещи. Ты даже не представляешь, какими немыслимыми дозами вдыхаешь в меня веру, даже не подарком этим, а самим своим существованием здесь, рядом со мной. Но ты же видишь, что я перед тобой – маленькая девчонка, дитя неразумное, и мне интересны, вероятно, очень глупые вещи. Ты спустился ко мне сверху? Как там? Тебе доступны путешествия снизу-вверх и обратно? Видишь, как много у меня детских вопросов. Если они лишние – не отвечай.

– Не праздные вопросы интересуют тебя, я понимаю, но полностью удовлетворить твоё любопытство не смогу, – вздохнул Андрей. – Честно говоря, многое и сам не могу осознать в должной мере. Верю, чувствую, а умом… как-то не очень хорошо получается. Что там наверху? Белый Свет! Там хорошо, доченька, но внизу у меня так много необходимого, жизненно важного. Перемещаться снизу-вверх и обратно когда мне вздумается, я, конечно, не могу. На то должна быть высшая воля… Существует такое старозаветное понятие – Божий промысел, Машенька! Терминология меняется, но суть… Если мне дано прикоснуться к Свету, пытаюсь воспринять это, как чудесную данность, и соответствовать ему по мере сил… Расскажу тебе совсем невероятную историю: я сейчас не путешествую между мирами, а нахожусь в трёх местах одновременно!

– Как это, папочка? – изумлённо произнесла Мария. – Ты же здесь, со мной?

– Верно. Моя сущность сейчас здесь, а вот тело…

– Что с ним не так?

– С телом всё в порядке! – засмеялся Андрей. – Не знаю, поверишь ли, но ещё два моих тела ждут возвращения сущности твоего отца и соединения с ней. Одно – на Свете Белом, кстати, по соседству с Тамарой, готовящейся стать дочерью Полины. Тома сделала свой выбор: начать с чистого листа, вновь родиться в мире под Солнцем. Ну, а другое моё тело… Не хотел тебе говорить… Оно лежит в Ультра-Петербурге с железным ломом в груди…

– Что?! Папочка, я пытаюсь отключить мозги и прочувствовать ситуацию, но не получается, – совершенно серьёзно заявила Маша. – Там… в тёмном Питере… тебя убили?!

– В общем-то, да, – пожал плечами Андрей, – но высшая воля оставляет выбор за мной. Ты хочешь спросить, что сейчас происходит вокруг моего бездыханного тела в Ультра-Петербурге? Катя ничего не знает и восстанавливает здоровье в Ультра-Москве, но рядом с моим телом хорошие, близкие люди. Надеюсь, не похоронят раньше срока.

– Ты всё шутишь, папа…

– Там имеются умные люди, а значит, у меня есть ещё срок. Не пугайся, дочка… Время, вообще, очень странная штука. Не понимаешь? А термин «флуктуации пространственно-временного континуума» тебе известен?

– Папа! – скорчила недовольную физиономию Маша.

– Всё случится вовремя, дочка! Ускорить процесс мне не под силу. Вероятно, существуют объективные ограничения, а может быть, меня проверяют, не знаю! Главное – мне позволили выбирать, и мой выбор сделан: я снова возвращаюсь во Тьму. Ты же понимаешь, почему?

– Близкие люди и грандиозные идеи, которые без тебя не осуществятся. Но главное – люди! Они любят и ждут тебя.

– Да, точнее не скажешь, – кивнул Андрей. – Знаю, что и ты будешь ждать меня, и Полина теперь… Если появится возможность, появлюсь или весточку пришлю. Как ты сказала в своём видеописьме? «Я буду помнить. Я хочу верить».

Время визита в Москву быстро приближалось к завершению, но Андрею удалось ещё пару раз почти остановить его с Полиной. «В моих силах помнить, верить и ждать новой чудесной встречи», – говорила она, словно слышала разговор Андрея с дочерью. А он только кивал в ответ и крепко прижимал к себе будущую мать своей будущей дочки. Андрей ни на секунду не усомнился в реальности новой встречи с Полиной, но предчувствовал совсем не простую жизнь этой чудесной женщины, не мог знать заранее, как всё обернётся, и тревожился за неё…

На Свет Белый он вернулся в раздумьях о коротком, но важнейшем отрезке своей жизни в Москве. После разговора с Тамарой, Андрей убедился, что чувства не обманули его, и жизненный выбор бывшей сотрудницы службы безопасности студии «Альфа» он ощутил точно. Они много разговаривали о прошлом, настоящем и будущем…

– Я не подведу Вас, – трогательно обещала Андрею Тамара.

– Сомнений нет, но от волнения мне не избавиться, – улыбался он в ответ. – Знаешь, Томочка, я горжусь, что у меня родится такая дочь!

К решающему разговору с «хранительницей своей души» Андрей подошёл с ясной головой, открытым сердцем и непоколебимой уверенностью в правоте своего выбора. «Возвращение будет крайне болезненным, сынок! – предупредила Ма, понимая и принимая его решение. – Но я помогу тебе своей молитвой. Два оставшихся оберега от моего старшего сына найдёшь в Ультра-Петербурге без подсказок. Там же найдётся и одна вещица от меня для тебя лично. Постарайся не расставаться с ней без веских причин».

– Спасибо, мама! – Андрей пристроился у ног самой светлой женщины на белом свете. – От всего сердца благодарю тебя за Машеньку, за Катю и Эмму, за Илью, а теперь ещё и за Тамару с Полиной. Просветлённым возвращаюсь я в тёмный мир, к моим дорогим, близким и любимым людям…

– Андрюша-Андрюша, – Ма уложила голову Андрея на свои колени и принялась гладить его чёрные с проседью волосы, – ты мог бы помогать им всем отсюда, но снова выбираешь тернистый путь просветления Тьмы. Мне нравится твоя решимость, но не беспокоиться за тебя трудно. Скажи, сынок: тебе не мил Белый Свет?

– Он прекрасен, Ма! Да и просто жить рядом с тобой – большое счастье! Но… позволь я не буду снова озвучивать свои идеи и мысли, тебе они известны.

– Да. Как и то, что ты сомневаешься в том, что мы адекватно воспринимаем жизнь людей вдали от Белого Света… Улыбаешься? В твоих сомнениях имеется рациональное зерно. Несмотря на большие возможности, нам не хватает состояния погружённости в другую реальность, тонкости восприятия времени и места. Но мы используем каждый подходящий случай для того, чтобы восполнять пробелы в своих знаниях. И, прежде всего, светлые порывы человеческих душ. Наша нынешняя встреча принесла огромную пользу не тебе одному… Но что-то я увлеклась… Мне понятны твои чувства – тоска по близким людям, тревога за них, ностальгия. Снова сомневаешься? Тогда я почитаю тебе стихи. Пусть и не точно в тему, но они пришли мне в голову не напрасно… Ма принялась декламировать по памяти, вызывая неподдельное изумление Андрея:

«Первый снег в окно твоей квартиры

Заглянул несмело, как ребёнок,

А у нас лимоны по две лиры,

Красный перец на стенах белёных.

Мы живём на вилле ди Веллина,

Трое русских, три недавних друга.

По ночам стучатся апельсины

В наши окна, если ветер с юга.

На берёзы вовсе не похожи —

Кактусы под окнами маячат,

И, как всё кругом, чужая тоже,

Женщина по-итальянски плачет.

Пароходы грустно, по-собачьи

Лают, сидя на цепи у порта.

Продают на улицах рыбачки

Осьминога и морского чёрта.

Юбки матерей не отпуская,

Бродят чёрные, как галки, дети…

Никогда не думал, что такая

Может быть тоска на белом свете».[4 - Стихотворение К. М. Симонова]

…… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … ……

Говорят, что время лечит. Сомнительная мысль. Оно только ретуширует шрамы былых ран. Говорят, что человек ко всему привыкает. Увы, это похоже на правду, но из такого правила тоже существуют исключения. Жизнь в Ультра-Петербурге постепенно вошла в обновлённую колею. Только Эмма и Вероника так и не смогли прийти в себя. Время не лечило. Привыкнуть к безжизненности Андрея, постоянно находясь возле его тела, им не удавалось. Сказать, что остальные люди, прибывшие в Северо-Западное Княжество из Ультра-Москвы, смирились с потерей своего лидера, близкого и родного человека, было бы явным преувеличением. Но они справлялись с новой реальностью, отдавая себя работе, утешаясь общением друг с другом и с новыми знакомыми. А Ника с Эммой не смогли. Нет, они не сидели без дела, постоянно помогали доктору Клэр, умудряясь ещё и успокаивать приходящих в госпиталь друзей, вселять в них надежду и веру. Душевная организация Клэр работала иначе. Всё свободное время она проводила в больницах и госпиталях Ультра-Петербурга, где находились люди и Блюстители, пострадавшие во время путча. Заметив, с какой настойчивостью и эффективностью доктор из Ультра-Москвы борется за жизнь и здоровье подданных Властительницы Северо-Западного Княжества, её Оранжевая Графиня начала оказывать ей всемерную поддержку. Пытаясь психологически воздействовать на Эмму и Веронику, Клэр старалась привлекать их к своей работе. Они не отказывались и попеременно помогали доктору, но делали это как-то автоматически, не вникая в суть работы. И, тем не менее, за месяц пребывания в Ультра-Петербурге Клэр со своими помощницами поставили на ноги более полусотни человек и два десятка Блюстителей.

Находясь у постели Андрея вдвоём или поодиночке большую часть дней, тягостно текущих один за другим, Эмма и Вероника стали сёстрами по несчастью и ощущали при этом невыносимое одиночество. Преодолевая эту напасть, они старались поддерживать друг друга, прекрасно сознавая роднившую их особенность: без Андрея жизнь обеих женщин потеряла смысл. Друзья пытались осторожно разубедить в этом Нику и Эмму, но подобные разговоры упирались в глухую стену непонимания. Вся радость жизни Эммы прямо или косвенно была связана с мужем. Вероника вдобавок страдала комплексом вины «тени», не сумевшей защитить своего Хозяина. Доктору Клэр пришлось отобрать и спрятать рыцарский меч и кинжал Ники, когда в минуты страшной депрессии та заявила, что наложит на себя руки, если Андрей не вернётся.

Терпение и выдержка трёх «сиделок» были небеспредельными. Пошёл второй месяц неподвижности Андрея. Тягостная действительность психологически давила до такой степени, что они начали срываться друг на друга. Однажды, глядя, как Эмма в очередной раз омывает тело мужа «голубой» водой, Вероника не выдержала и раздражённо заговорила:

– Ты его так намываешь, будто он уже…

– Что же ты такое говоришь, Ника? – от возмущения жена Андрея выронила влажный тампон.

– Сказала и сказала… – буркнула она.