Жизнь ненужного человека

– В тюрьме-е? Ты не знаешь, что из тюрьмы всех выпустили?

– Кто?

– Да народ же!..

Евсей молча прошёл несколько шагов, потом спросил:

– Зачем же это?

– Вот и я говорю: не надо было позволять этого! – Сказал Пантелеев, и очки задвигались на его широком носу. – Какое у нас положение теперь? Нисколько не думает начальство о людях…

– Всех выпустили? – спросил Климков.

– Всех…

Пантелеев сипло и строго продолжал, раздувая ноздри:

– И уже было несколько встреч, совершенно неприятных и даже опасных, – так что Чашин, например, должен был угрожать револьвером, потому что его ударили в глаз. Он стоит спокойно, как посторонний человек, вдруг подходит дама и оглашает публике: вот – шпион! Так как Чашин подражать животным не умеет, то пришлось обороняться оружием…

– До свиданья! – сказал Евсей. – Я домой пойду…

Он пошёл переулками, а когда видел, что встречу идут люди, то переходил на другую сторону улицы и старался спрятаться в тень. У него родилось и упорно росло предчувствие встречи с Яковом, Ольгой или с кем-либо другим из их компании.

«Город велик, людей много…» – увещевал он себя, но каждый раз, когда впереди раздавались шаги, сердце его мучительно замирало и ноги дрожали, теряя силу.

«Выпустили! – с унылой досадой размышлял он. – Ничего не сказали и выпустили… Как же мне-то… разве мне всё равно, где они?..»

Было уже темно. Перед воротами полицейской части одиноко горел фонарь. Евсей поравнялся с ним, и вдруг чей-то голос негромко сказал:

– На задний двор…

Он остановился, испуганно глядя во тьму под воротами. Они были закрыты, а у маленькой двери, в одном из тяжёлых створов, стоял тёмный человек и, видимо, ждал его.

– Скорее! – недовольно приказал он.

Климков согнулся, пролезая в маленькую дверь, и пошёл по тёмному коридору под сводом здания на огонь, слабо мерцавший где-то в глубине двора. Оттуда навстречу подползал шорох ног по камням, негромкие голоса и знакомый, гнусавый, противный звук… Климков остановился, послушал, тихо повернулся и пошёл назад к воротам, приподняв плечи, желая скрыть лицо воротником пальто. Он уже подошёл к двери, хотел постучать в неё, но она отворилась сама, из неё вынырнул человек, споткнулся, задел Евсея рукой и выругался:

– Чёрт возьми… кто это?

– Климков…

– Ага! Ну, показывайте дорогу…

Климков молча зашагал во двор, где глаза его уже различали много чёрных фигур. Облитые тьмою, они возвышались в ней неровными буграми, медленно передвигаясь с места на место, точно большие неуклюжие рыбы в тёмной холодной воде. Слащаво звучал сытый голос Соловьева:

– Это мне не подобает. Вы поймайте мне девочку, девчонку, – я вам её высеку…

Откуда-то из-за угла непрерывно, точно вода с крыши в дождливый день, и монотонно, как чтение дьячка в церкви, лился, подобный звуку кларнета, голос Саши:

– Каждый раз, как встретятся вам эти с красными флагами, бейте их, бейте прежде тех, которые несут флаги, остальные разбегутся…

– А как нет?

– У вас будут револьверы! Также, если увидите людей:, знакомых вам, тех, за которыми вы следили в свое время и которые сегодня выпущены из тюрем своеволием разнузданной толпы, – уничтожайте…

– Резонно! – сказал кто-то.

– Одним свободу дали, а других – куда? – резко крикнул Вяхирев.

Евсей отошёл в угол, прислонился там к поленнице дров и, недоумённо оглядываясь, слушал.

– Тело – тельце – телятинка – мясцо, – расплывались, как густые масляные пятна, нелепые слова Соловьева.

Тёмные стены разной высоты окружали двор, над ним медленно плыли тучи, на стенах разбросанно и тускло светились квадраты окон. В углу на невысоком крыльце стоял Саша в пальто, застёгнутом на все пуговицы, с поднятым воротником, в сдвинутой на затылок шапке. Над его головой покачивался маленький фонарь, дрожал и коптил робкий огонь, как бы стараясь скорее догореть. За спиной Саши чернела дверь, несколько тёмных людей сидели на ступенях крыльца у ног его, а один, высокий и серый, стоял в двери.

– Вы должны понять, что свобода вам дана для борьбы! – говорил Саша, заложив руки за спину.

Был слышен шорох подошв по камням, сухие, металлические щелчки и порою негромкие, озабоченные возгласы и советы:

– Осторожнее…

– Заряжать не велено!..

Безличные во тьме, странно похожие один на другого, но двору рассыпались какие-то тихие, чёрные люди, они стояли тесными группами и, слушая липкий голос Саши, беззвучно покачивались на ногах, точно под сильными толчками ветра. Речь Саши насыщала грудь Климкова печальным холодом и острою враждою к шпиону.

– Вам дано право выступить против бунтовщиков в открытом бою, на вас возлагается обязанность защищать обманутого царя всеми средствами. Вас ждут щедрые милости. Кто не получил револьвера?..

Раздалось несколько негромких восклицаний:

– Я… Мне… Я…

Люди двинулись к крыльцу, Саша посторонился, серый человек присел на корточки.

– Нельзя ли два? – спрашивал ноющий голос.

– Зачем?

– Для товарища…

– Пошёл, пошёл…

Знакомые Евсею голоса шпионов звучали громче, более смело и веселее…

Кто-то, жадно причмокивая, ворчал:

– Патронов мало, надо бы по целой коробке…

– В двух частях я наладил дело сегодня! – говорил Саша.