Эхо Преисподней

– Я должен был отомстить! – прорычал Артур, его голос стал еще более хриплым, сдавленным и злым, словноон говорил из преисподней. – Я видел, как они мучили этих людей, как они издевались над ними. Я видел их страдания, их крики, их слёзы, их мольбы о пощаде, и никто им не помог. И я должен был отомстить им за это, я должен был отомстить за себя!

– Ты мстишь не тем! – крикнул Майлз, уклоняясь от удара, который пролетел рядом с его шеей, оставляя после себя кровавый след. – Те, кто мучил этих людей, давно мертвы. А ты убиваешь ни в чем не повинных. Ты стал таким же, как они! Ты опустился до их уровня!

– Нет! – закричал Артур, его голос был полон отчаяния, словноего собственная душа кричала о помощи. – Я не такой, как они! Я лучше, я умнее, я сильнее, чем они. Я делаю это ради высшей цели, ради прогресса, ради истины. Я должен был показать им, что я могу.

– Ты покажешь только то, что ты убийца, – сказал Майлз, чувствуя, как силы покидают его, что его тело больше не повинуется ему, его мышцы сводит от боли, а разум затуманивается. Он понимал, что Артур полон решимости, что его безумие делает его неуязвимым, что его не остановить. Он был словноодержимый демоном, и его безумие делало его еще более опасным.

Схватка продолжалась, и каждое движение, каждый удар, забирали последние силы у детектива, словно его жизнь угасала вместе с каждым вздохом. Комната, где еще недавно царила гнетущая тишина, теперь наполнилась звуками борьбы: хриплыми криками, ударами металла о металл, тяжелым дыханием, перемешанным с тихим, протяжным стоном, который, казалось, исходил от самого здания, словно оно страдало вместе с ними. Майлз понял, что он устал, что его тело болит, его раны кровоточат, а его разум затуманен от боли и напряжения. Но он не мог сдаться, не мог позволить Артуру победить. Он должен был остановить его, во что бы то ни стало, даже ценой собственной жизни. Он должен был отомстить за всех тех невинных людей, которые погибли от рук безумного хирурга.

Артур атаковал яростно, словно зверь, загнанный в ловушку, его скальпель мелькал в воздухе, словно смертоносная змея, готовая в любой момент ужалить свою жертву. Майлз едва успевал уворачиваться от его ударов, его тело было напряжено до предела, его мышцы горели от напряжения, его сердце колотилось, как бешеное. Он понимал, что если пропустит еще один удар, то его ждет неминуемая гибель, и он навсегда останется в этом проклятом месте.

– Я покажу тебе, что значит истинное совершенство! – крикнул Артур, нанося удар, от которого Майлз едва успел уклониться, в этот раз он был близок к смерти. – Я покажу тебе, как нужно превосходить человеческие возможности, как нужно выйти за рамки обыденности. Я покажу тебе, что значит стать Богом! Я сделаю тебя своим шедевром!

– Ты не Бог, ты просто убийца, – прошептал Майлз, нанося ответный удар, который попал в руку Артура, но тот даже не обратил на это внимания. Тот закричал от боли, но тут же снова бросился в атаку, его глаза горели безумным огнем, он словночерпал силы из своего безумия.

Майлз отскочил назад, пытаясь отдышаться и выиграть хоть немного времени. Он понимал, что ему нужно найти способ остановить Артура, что он не может просто сражаться с ним в открытую, что это не приведет его к победе. Он должен использовать хитрость, должен обмануть его, должен заставить его совершить ошибку, которую он сможет использовать в своих целях. Он должен был перехитрить безумца.

– Я знаю, зачем ты это делаешь, – проговорил Майлз, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя внутри его все клокотало от напряжения, от страха и отчаяния. – Ты хочешь доказать, что ты лучше тех, кто мучил этих людей, что ты достоин уважения, что ты не просто санитар, а хирург, который может исправить человеческий разум, что ты гений.

– Да! – выкрикнул Артур, остановившись на мгновение, словнозамер, словноэти слова тронули его за живое, проникнув в его больной разум. – Да, это так! Именно так всё и есть! Я хочу, чтобы они увидели, чего я стою, чтобы они поняли, что я не был ничтожеством, что я был их равным, если не лучше. Я хотел показать им, кто я на самом деле.

– Но ты не добьешься этого, убивая невинных людей, – сказал Майлз, делая шаг вперед, стараясь подойти к нему как можно ближе. – Ты покажешь лишь то, что ты такой же, как они, что ты стал таким же монстром, каким считал их. Ты превратился в то, что ненавидел.

– Нет! – закричал Артур, его лицо исказилось от злости и отчаяния. – Я не монстр! Я лучше, я умнее, я сильнее, чем они! Я должен доказать это!

– Ты уже ничего не докажешь, – сказал Майлз, делая еще один шаг вперед, медленно, как хищник, подбирающийся к своей жертве. – Ты просто убийца, и все, кто когда-либо будут помнить о тебе, запомнят тебя именно таким. Ты станешь проклятием этого места.

Артур замер, словно слова Майлза пронзили его насквозь, словно удар молнии, попавшей в его голову. Он смотрел на детектива, его глаза были полны замешательства, отчаяния и боли. Майлз понял, что момент настал, что он может победить, что он должен воспользоваться его замешательством. Он бросился на Артура, нанося удар за ударом, словно град камней, стараясь сломить его сопротивление. Он понимал, что это его единственный шанс, и он не имеет права его упустить. Он должен был использовать свой последний шанс.

Артур отбивался яростно, но его движения уже не были такими быстрыми и уверенными, как прежде, его силы его покидали. Его глаза были полны безумия, но в них также промелькнуло сомнение, разочарование и отчаяние, словно он понял, что его план провалился. Майлз наносил удар за ударом, стараясь сломить его сопротивление, стараясь довести его до предела. Наконец, ему удалось выбить скальпель из рук Артура, и тот с глухим стуком отлетел в сторону. Он отбросил его в сторону, как можно дальше, чтобы он не смог его использовать, и нанес мощный, сокрушительный удар прямо в лицо Артура, от которого тот упал на пол, без сознания.

Майлз стоял над ним, задыхаясь, весь в крови, измученный, но живой. Он посмотрел на окровавленные руки, потом на окровавленного безумца, который лежал у его ног, и почувствовал, как к горлу подступает тошнота, как его желудок выворачивает от ужаса. Он победил, но какой ценой? Он победил безумие, но и сам стал заложником его жестокости, его насилия. Он понял, что эта схватка навсегда изменила его, что он никогда не сможет забыть то, что ему пришлось пережить.

– Ты… ты конченный, – тяжело дыша, с трудом произнес Майлз, его голос дрожал от усталости и боли. – Твоя работа окончена, Артур Миллер, твои зверства закончены. Тебе не удастся больше убивать ни в чем не повинных людей. Затем, он, еле передвигая ноги, словностарик, покинул операционную, направляясь к выходу, зная, что его ждет встреча с полицией. Он знал, что теперь ему нужно будет столкнуться с полицией, что ему придется рассказать им о том, что он видел, и что ему будет нелегко, что ему придется объяснить все те ужасы, которые он пережил в этом проклятом месте. Но он был готов ко всему, он понимал, что его работа на этом не заканчивается. Главное, что он смог остановить безумие, что он смог спасти невинных людей от ужасной участи, и это было главным. Он подошел к двери, ведущей наружу, и с огромным трудом, собрав последние силы, толкнул ее. Он снова увидел темное, дождливое небо, и почувствовал, как на его лицо падают холодные капли дождя, и вдохнул глоток свежего, прохладного воздуха, словноглоток жизни. Он был свободен, но эта свобода далась ему очень дорогой ценой, и он понимал, что никогда не сможет забыть то, что пережил в этих стенах.

Эхо прошлого

Майлз вышел из больницы, словно выбирался из темного, вязкого кошмара, в холодную, пронизывающую реальность дождливой ночи. Он шел, покачиваясь, словно марионетка, у которой оборвали нити, его тело болело, мышцы ныли, словно их рвали на части, а раны жгло нестерпимым огнем, и казалось, что даже кости пропитались болью. Дождь, словно пытаясь смыть с него всю грязь и кровь, лил не переставая, холодными струями стекая по его лицу, но он понимал, что никакие осадки, никакой ливень не смогут смыть то, что он пережил в стенах “Эха тишины”, что эта грязь проникла в его душу, запятнав ее навсегда. Его плащ был изодран и промок до нитки, тяжелыми кусками свисая с его плеч, волосы слиплись на лбу, закрывая его глаза, а на руках остались липкие пятна крови, которые он тщетно пытался оттереть о штаны, но они лишь размазывались, напоминая ему о том ужасе, что он видел. Ноги не слушались, казалось, что они несут не его, а какой-то тяжелый груз, и каждый шаг давался с огромным трудом, но он продолжал идти, словно завороженный, не оглядываясь, словно преследуемый демонами из преисподней, словно за ним гнались призраки погибших в этой больнице.

У ворот больницы его уже ждали полицейские машины с мигающими синими огнями, которые рассекали мрачный двор, словно зловещие мечи, освещая покосившийся забор и облупившиеся стены. Выскочившие из машин офицеры с изумлением, а кто-то даже с отвращением, смотрели на него, на его израненный вид, на его окровавленный плащ, на его бледное лицо, и на ту боль, что читалась в его глазах, словно он посмотрел в саму бездну.

– Детектив Кеннеди? – спросил один из офицеров, молодой парень, лет двадцати пяти, с испуганным выражением лица, которое показывало его неопытность. – Что здесь произошло? Мы получили сообщение о стрельбе. И о массовом убийстве.

– Стрельбы не было, – ответил Майлз, его голос был хриплым, тихим и слабым, словноон говорил из могилы, словноего легкие были наполнены не воздухом, а пеплом. – Там… там был безумец.

– Безумец? – переспросил другой офицер, более опытный и хмурый, пожилой мужчина, лет пятидесяти, с морщинами на лице, которые говорили о его долгих годах службы, и повидавшем не мало преступлений. – Кто? Что он делал в больнице? Как он туда попал?

– Он называл себя хирургом, – ответил Майлз, опираясь на капот одной из машин, чтобы не упасть, чтобы не рухнуть на колени от слабости. – Он продолжал эксперименты, начатые здесь много лет назад, в этом проклятом месте. Он убивал людей, словноон не человек, а животное.

Полицейские переглянулись, не понимая, что происходит, словно они не могли поверить в то, что услышали. – Эксперименты? – переспросил молодой офицер, его голос был полон недоверия, он словно думал, что Майлз сошел с ума. – Какие эксперименты? Что вы такое говорите? Какая может быть больница и эксперименты в заброшенном здании?

– Он… он пытался “исправить человеческий разум”, – ответил Майлз, его голос дрогнул, когда он вспомнил окровавленное тело на операционном столе, и его тошнило, от одной только мысли о том, что он видел. – Он думал, что делает мир лучше, что он помогает человечеству, но на самом деле он был просто безумцем, садистом и убийцей.

– Мы должны осмотреть больницу, – сказал пожилой офицер, не обращая внимания на бессвязные слова Майлза, – и посмотреть на все это своими глазами. – Вы останетесь здесь, детектив, пока мы не убедимся, что все в порядке, что вы говорите правду, что это не вы натворили всего этого.

Полицейские двинулись к больнице, оставив Майлза одного, словно прокаженного, в окружении мерцающих огней полицейских машин, которые словно охраняли его от ужасов этой ночи. Он чувствовал, как холодный дождь проникает под его одежду, скользит по его коже, но он больше не чувствовал холода, его сердце было сковано льдом, а душа была в агонии, словно ее рвали на части. Он смотрел на темные окна больницы, словно на черную бездну, и ему казалось, что он слышит шепот, доносящийся из глубины здания, шепот тех, кто погиб в ее стенах, шепот их боли и страдания.

– Это эхо, – прошептал Майлз, словнообращаясь к самому себе, словнопытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему. – Эхо прошлого, которое никогда не умолкнет.

Вскоре полицейские вернулись, их лица были бледными, и напуганными, словно они увидели нечто такое, что не могли описать словами. – Там… там ужас, – проговорил молодой офицер, отводя взгляд от Майлза, словно боялся увидеть в нем отражение того, что он видел в больнице. – Мы нашли тела. Их много. Слишком много. Они изуродованы.

– Мы нашли того, кого вы называете хирургом, – сказал пожилой офицер, его голос был хриплым и тихим, словноего что-то угнетало. – Он без сознания. Мы его задержали. Он у нас.

– Это Артур Миллер, – сказал Майлз, – Он работал санитаром в этой больнице, давным давно. Он был свидетелем всех зверств, он видел, как мучили людей. Я знаю это наверняка.

– Откуда вы это знаете? – спросил пожилой офицер, его глаза были полны подозрения, словноон не до конца верил словам Майлза. – Вы слишком много знаете об этом. Вы уверены, что не имеете к этому всему отношения?

– Я нашел дневник, – ответил Майлз, – Я читал записи пациентов, я узнал его историю, я видел его безумие. Я видел, на что он способен.

Пожилой офицер посмотрел на Майлза с сомнением, словно пытался разглядеть его насквозь. – Вы слишком много знаете, детектив, – сказал он, – Слишком много для простого человека, который приехал расследовать это дело. Но в любом случае, вы пойдете с нами в участок. Вам нужно дать показания, чтобы мы разобрались во всем.

Майлз кивнул, не возражая. Ему было все равно, что с ним будет. Он знал, что эта ночь навсегда изменила его, что он никогда не сможет забыть того, что он видел, что он пережил. Он знал, что “Эхо тишины” останется с ним на всю жизнь, как постоянное напоминание о том, что безумие может скрываться даже в самых темных уголках человеческой души, что оно может вырваться на свободу в любой момент.

В полицейском участке Майлз рассказал все, что он знал, все, что он видел, все, что он пережил, ничего не утаивая. Он рассказал о дневнике, о хирурге, об экспериментах, о жертвах. Он говорил тихо и спокойно, словно он рассказывал страшную сказку, а не ужасную правду, которая шокировала даже самых опытных детективов. Он понимал, что мало кто поверит в его историю, что его сочтут безумцем, или, что еще хуже, соучастником. Но ему было все равно, он не заботился о том, что о нем подумают другие. Он знал, что он сделал все, что он мог, что он остановил безумие, что он спас других людей от мучительной смерти, и это было главным.

– Это чудовищно, – сказал один из детективов, молодой парень, который слушал рассказ Майлза, и в его голосе звучал ужас, он словнобыл потрясен до глубины души. – Как такое вообще могло произойти в наше время? Как такое вообще возможно?

– Я не знаю, – ответил Майлз, устало потирая глаза, его тело болело, и он чувствовал себя выжатым, как лимон. – Но я знаю, что это не должно повториться, что мы должны извлечь из этого урока. Мы должны найти способ остановить таких людей, как он, до того, как они начнут убивать, до того, как они станут монстрами.

– Но как? – спросил другой детектив, женщина с умным, проницательным взглядом, которая слушала рассказ Майлза, не перебивая, стараясь уловить каждую деталь. – Как мы можем остановить безумие? Как нам противостоять тьме, что скрывается в человеческой душе?

– Я не знаю, – ответил Майлз, – но мы должны искать. Мы должны помнить, что зло существует, что оно никуда не исчезает. Мы не должны позволить прошлому повториться, не должны забывать о том, что может произойти, и какими ужасными могут быть последствия. Мы должны бороться с тьмой, пока она не поглотит нас.

После показаний Майлза отпустили, он пробыл там всю ночь, и усталость давала о себе знать. Он вышел из полицейского участка, в прохладный рассвет, словно заново родившись, словно он выбрался из могилы. Он посмотрел на небо, и ему показалось, что тучи стали немного светлее, что дождь немного стих, словно природа оплакивала жертв “Эха тишины”. Он знал, что впереди его ждет долгий путь к выздоровлению, что ему понадобится много времени, чтобы прийти в себя, чтобы справиться с теми ужасами, что он видел, но он был готов к этому. Он понимал, что он не сломлен, что он не побежден, что он все еще жив, и что у него есть еще силы бороться.

Он направился к своей машине, которая все еще стояла у ворот больницы, словно охраняя ее, и когда он подошел к ней, он заметил, что кто-то оставил на капоте букет белых лилий, перевязанных черной лентой, словно в память о погибших. Он посмотрел на лилии, и в его глазах появились слезы, он словно почувствовал их присутствие, он словно увидел души тех, кого он спас, и он понял, что они благодарят его. Он знал, кто их оставил, что это были те, кого он спас, те, чьи души теперь могли обрести покой, и чей покой теперь защищен.

Майлз сел в свою машину, завел двигатель и медленно поехал прочь от “Эха тишины”, в свет нового дня, в надежду на будущее, оставив больницу позади. Он понимал, что он оставил это место позади, но он никогда не забудет его, никогда не забудет ужасы, которые он видел, никогда не забудет тех, кто погиб в ее стенах, что они навсегда останутся в его сердце. Он знал, что “Эхо тишины” будет преследовать его всю его жизнь, как постоянное напоминание о том, что зло может скрываться даже в самых темных уголках человеческой души, и что он должен быть всегда готов к тому, что ему может противостоять.

Он посмотрел в зеркало заднего вида, и ему показалось, что он видит силуэт больницы, который таял в тумане, словно призрак, уходящий в прошлое. Но он знал, что это не силуэт, а лишь эхо, эхо ужаса, боли и страдания. Эхо прошлого, которое всегда будет хранить свои мрачные тайны, которые всегда будут напоминать о том, что зло никуда не исчезает, а просто ждет своего часа. Он понимал, что зло не дремлет, что оно может затаиться на время, а потом снова вырваться на свободу, и что он, как детектив, должен будет бороться с ним до самого конца, всегда, чтобы защитить невинных, чтобы не допустить новых жертв, и что эта борьба никогда не закончится.

– Это еще не конец, – прошептал Майлз, глядя в зеркало заднего вида, и он знал, что это правда. – Это только начало, начало новой борьбы, начало новой охоты.

И он поехал дальше, туда, где его ждали новые расследования, новые тайны, новые битвы, новые вызовы, понимая, что его долг – бороться с безумием, до тех пор, пока оно не будет искоренено из этого мира, пока оно не будет повержено, что он не сдастся, и будет продолжать свою борьбу, ради памяти тех, кто погиб, и ради будущего тех, кто еще живет, ради тех, кто до сих пор может стать жертвой тьмы. И он понимал, что никогда не сможет забыть эту ночь, никогда не сможет забыть “Эхо тишины”, и никогда не забудет тот мрачный урок, что он получил, глядя в лицо безумию.

Иерихон: Песнь Проклятого

Шепот Ужаса