Ключи от преисподней

– Конечно, Лиза, – ответил Артур, приветливо улыбаясь. – Чем могу вам помочь?

– Я не очень поняла тему последней лекции, – сказала она. – Могли бы вы мне объяснить еще раз?

– Разумеется, – ответил Артур. – Давайте зайдем в мой кабинет, я с удовольствием вам все объясню.

Лиза немного поколебалась, но потом кивнула. Они вместе пошли в кабинет Артура, который находился в задней части здания, вдали от шумных коридоров и студенческих толп.

Когда они вошли, Артур закрыл дверь.

– Так, что именно вам было непонятно? – спросил Артур, его голос был мягким и спокойным.

– Да все, если честно, – ответила Лиза, смущенно улыбаясь. – Мне кажется, я просто ничего не поняла.

– Не волнуйтесь, – сказал Артур, – это бывает. Давайте начнем с начала.

Он подошел к ней ближе, и, когда Лиза смотрела на книги на полке, он коснулся ее плеча, и слегка провел рукой вверх по руке.

– Я вам все объясню, – прошептал он, его голос стал более тихим и интимным.

Лиза, почувствовав его прикосновение, вздрогнула, но не оттолкнула его. Она, как завороженная, смотрела в его серые, пронзительные глаза.

– Знаете, Лиза, – продолжил Артур, его голос стал еще тише, – вы очень талантливая девушка. Я вижу в вас потенциал.

– Правда? – спросила Лиза, ее глаза загорелись.

– Конечно, правда, – ответил Артур, его улыбка стала более выраженной. – И я думаю, что я мог бы помочь вам развить ваш талант.

– Как? – спросила Лиза.

– Ну, например, мы могли бы позаниматься с вами дополнительно, – ответил Артур. – У меня много интересных материалов, которых нет в учебниках.

– Это было бы замечательно! – сказала Лиза, ее глаза светились от восторга.

– Вот и отлично, – сказал Артур. – Тогда, я думаю, мы можем начать прямо сейчас.

Он протянул руку к Лизе, и она, не колеблясь, взяла ее. Артур повел ее к столу, где были разложены книги и фотографии.

– Смотрите, Лиза, – сказал он, показывая на одну из фотографий. – Это портрет молодой женщины, которая жила в прошлом веке. Она была очень талантливой художницей.

– Она красивая, – сказала Лиза, глядя на фотографию.

– Да, она была очень красивой, – ответил Артур. – И она была моей музой.

– Музой? – переспросила Лиза.

– Да, Лиза, музой, – сказал Артур. – Она вдохновляет меня на новые свершения.

Он посмотрел на Лизу, и его взгляд был полон такого странного, темного желания, что Лизе стало не по себе. Она почувствовала, что что-то не так, что она попала в какую-то ловушку.

– Мистер Артур, – сказала Лиза, ее голос дрожал. – Мне пора идти.

– Куда же вы спешите, Лиза? – спросил Артур, его голос был мягким, но в нем звучала угроза. – Нам так хорошо вместе.

– Но… мне нужно идти, – сказала Лиза, пытаясь отстраниться от Артура.

– Я этого не допущу, – прошептал Артур, его рука крепко сжимала ее руку.

– Нет! – крикнула Лиза, попытавшись вырваться.

Но было уже слишком поздно. Артур притянул ее к себе, и она почувствовала холод стали у своего горла.

– Не кричи, Лиза, – прошептал Артур, его голос был спокоен. – Все уже кончено.

Лиза почувствовала резкую боль, и ее глаза наполнились слезами. Она хотела кричать, хотела убежать, но ее тело уже не слушалось. Она почувствовала, как ее жизнь угасает, как она превращается в еще один экспонат в жуткой коллекции.

– Ты будешь моей музой, Лиза, – прошептал Артур, глядя в ее мертвые глаза. – Навсегда.

И в этот момент, тишину кабинета прорезал резкий звук открывающейся двери.

– Артур! – послышался чей-то мужской голос. – Я знаю, что ты здесь!

Артур повернулся, и его взгляд встретился со взглядом детектива Кейн, стоявшей в дверях с пистолетом в руке. Рядом с ней стоял ее напарник, держа в руках наручники.

– Что ты здесь делаешь? – прорычал Артур, его глаза сверкали ненавистью.

– Я пришла за тобой, Артур, – ответила Кейн, ее голос был спокойным, но твердым. – Я знаю, что ты наделал.

– Ты ничего не докажешь, – сказал Артур, его взгляд был устремлен на тело Лизы, лежащее на полу.

– Мне и не нужно ничего доказывать, Артур, – сказала Кейн, – я знаю, кто ты. И я положу конец твоей охоте.

– Это еще посмотрим, – сказал Артур, и прежде чем Кейн успела среагировать, он бросился к окну, разбил стекло и выпрыгнул наружу.

– Держи его! – крикнула Кейн, и они бросились за ним.

Началась погоня, и Артур, словно дикий зверь, бежал по улицам, оставляя за собой след страха и ужаса. Но Кейн и ее напарник не отставали, они шли за ним по пятам, и они знали, что эта охота обязательно закончится.

Ритуал памяти

Убегая от детектива Кейн и ее напарника, Артур чувствовал, как гнев и отчаяние поднимаются в нем. Он бежал, не глядя под ноги, его дыхание срывалось, но он не замедлял шаг. Он знал, что если его поймают, то его тщательно выстроенный мир рухнет, и вся его коллекция, его “шедевры”, будут конфискованы, а его самого заключат в клетку. Это было немыслимо. Он был художником, творцом, а не обычным преступником. Его работа, какой бы чудовищной она ни казалась другим, была для него священна.

Он петлял по узким улочкам, нырял в подворотни, и, словно тень, исчезал из виду. Он знал этот город как свои пять пальцев, он знал все его потайные места, и он умел использовать это знание в своих целях. Ему удалось оторваться от преследователей, и, убедившись, что за ним никто не следит, он заскочил в свое убежище, которое находилось в заброшенном складе на окраине города.

Это место было его тайным убежищем, его святилищем, где он мог перевести дух и восстановить силы. Это было помещение без окон, с бетонными стенами, покрытыми грязью и пылью. Здесь не было ничего, кроме старого металлического стола, нескольких стульев и набора инструментов, которые он использовал в своей “работе”.

Артур подошел к столу и достал из ящика тонкий хирургический нож, он был идеально заточен, словно бритва, его лезвие блестело в тусклом свете одинокой лампочки, висевшей под потолком. Он провел пальцем по лезвию, и его глаза наполнились каким-то мрачным огнем. Этот нож был его продолжением, его верным слугой, который помогал ему воплощать его жуткие идеи в реальность.

Он сел за стол и начал методично очищать нож, как будто совершал некий сакральный ритуал. Его движения были плавными, уверенными, отточенными до автоматизма. Он знал, что он должен быть готов к следующему акту своей трагедии, к следующему этапу его “коллекционирования”.