Презумпция виновности. Часть 2. Свой среди чужих, чужой среди своих. Россия. Наши дни III

К вечерней проверке в пять часов эта троица уже была достаточно пьяна, чтобы беспроблемно пересекать контроль на вахте. Поэтому Космос выловил дежурного, обходящего цеха на промке, перед всеобщим построением, и попросил записать их веселую компанию как прошедших проверку в котельной. Около шести часов вечера, когда все проверяющие окончательно покинули промышленную зону, Дима предложил переместиться на поле с высокой травой рядом с их помещением, где у него были заготовлены три лежанки. Расположившись поудобнее, Гриша решил позагорать под ласковым августовским солнцем и заснул. Вскоре легкий храп и сопение уже раздавались с трех сторон.

Баженов проснулся первым и посмотрел на часы. Было почти восемь, и он разбудил остальных словами «Пацаны! Пора вставать и возвращаться в лагерь, а то нас скоро кинутся искать». С проходом через вахту проблем не было, хотя невооруженным глазом было заметно, что Коля и Гриша явно нетрезвы, да и перегар не успел выветриться. Космос проводил Тополева до отряда и посоветовал сегодня больше никуда не ходить, чтобы по глупости не попасться сотрудникам администрации.

Утром, сразу после проверки, Косенко появился в отряде, зашел к Соболеву в каптерку и демонстративно объявил ему, что с сегодняшнего дня Тополев работает в медсанчасти и все проверки будет проходить по месту работы. Евгений спорить и возражать не стал, но немного расстроился от такого поворота событий: мысли о грядущем ремонте крыши его не покидали.

Когда Гриша с Космосом зашли в здание медсанчасти, Коля подозвал дежурного офицера и почти скомандовал ему:

– Открывай! Этот со мной.

Они проникли внутрь, и Гриша снова оказался в прохладном темном коридоре с большими дверями по обе стороны, за которыми находились врачебные кабинеты и перевязочные. Дошли по прямой до конца и уперлись еще в одну дверь. Коля тихо постучал, и проход немедленно открылся. Там было такое же помещение с коридором и дверями по левой и правой стенам, но размером поменьше. Стоящий на фишке[9 - Место дежурного наблюдателя за действиями сотрудников ФСИН.] подчиненный Космоса тут же закрыл за ними проход на ключ.

– Познакомься, Гриша, это Сережа Подкапотник – мой сотрудник. Только руки ему не протягивай – он обиженный.

Сережа был молодым, не старше двадцати пяти, высоким и худым парнем с почти наголо бритым черепом и лицом, испещренным оспинками. Его добрая и открытая улыбка контрастировала с большими испуганными глазами, которые он старательно пытался прятать при начальнике, дабы не спровоцировать его гнев и последующее избиение палкой от швабры.

– Почему Подкапотник? – поинтересовался у Коли Тополев.

– О-о-о! Это он тебе расскажет в подробностях, – с безразличием ответил Николай и направился вглубь своих владений. – Смотри! – обратился он к Грише. – Здесь у нас две палаты по правой стороне: одна побольше, другая поменьше. Можешь выбрать себе койку для отдыха.

Дальше была душевая комната с напольным электрическим бойлером, сушкой для одежды, стиральной машинкой и небольшим складом с матрасами и подушками в самом дальнем углу. Это сантехническое помещение выглядело лучше, чем любые другие, которые за последние девять месяцев своих тюремных скитаний мог видеть Гриша: настоящая современная душевая кабина с новенькой лейкой, хорошим напором воды и без перепадов давления и скачков температур. В такой хотелось мыться часами, потому что, задвигая за собой дверцу, ты как будто оказывался на свободе, ибо такие удобства могут быть только там.

Рядом с душевой в торце здания располагался туалет – довольно просторная комната с унитазом, раковиной-тюльпаном и большим зеркалом. Вся сантехника блестела чистотой и пахла свежестью. Было видно, что обиженный Сережа работает как надо. Мягкая туалетная бумага на красивом кронштейне и дезодорант на полочке над унитазом придавали дополнительный комфорт и уют. В правом крайнем углу был проход на кормокухню, а далее – выход во внутренний двор.

Николай подошел к высокому холодильнику и, открыв его, стал изучать содержимое.

– Предлагаю сегодня на обед пожарить картошку на сале с луком и сосисками. А также сделаем овощной салат со сметаной. Возражений нет?

– Просто супер! – не веря своему счастью, с воодушевлением согласился Гриша.

– Я тогда схожу в столовку за картошкой с луком, а заодно посмотрю, что у них там еще появилось интересного. А вы тут пока пообщайтесь.

Николай взял большой полиэтиленовый пакет, сложив его, убрал в карман брюк и быстрым шагом дошел до двери, где его ждал Сережа.

– Можешь на фишке пока не сидеть, – скомандовал Космос подчиненному. – Запретов на руках нет, поэтому отдай мне ключи, а сами идите во внутренний двор и там загорайте. Я вернусь и сам открою. Будут стучать в дверь – не открывайте: вас тут нет никого. А если мусора войдут, то скажете, что не слышали с улицы стука. Понятно?

Сережа затряс головой и позвал Гришу за собой. На траве под березой стоял шезлонг, на который Тополев с удовольствием улегся, подставив лицо солнцу. Обиженный присел на корточки в тенечке.

– Так почему Подкапотник? – снова поинтересовался Гриша, обращаясь к Сергею.

– Под капот люблю лазить! – грустно улыбнувшись, ответил тот. – Ну, а если серьезно, то лизать женские письки.

– Куннилингус уважаешь? – поинтересовался Григорий.

– Чего? – переспросил Сережа.

– Куннилингус. Знаешь такое слово?

– Нет, не слышал. Звучит красиво!

– «Подкапотник» – тоже ничего… – подмигнув Сергею, продолжил опрос Гриша. – А в обиженку-то ты как попал?

– Развели в камере на разговор о личном и нахлобучили, – как-то очень грустно ответил Сережа.

– Это как? – не отставал Григорий.

– У меня статья 228, часть вторая. До суда был под подпиской, а после приговора привезли в Медведково на централ. Там на карантине попал в одну хату с блатными. Они стали расспрашивать про статью, про делюгу: пытались выяснить, барыга я или наркоша. Я просто на закладке попался. Заказал через интернет гашиш, оплатил на киви, мне на телефон пришла геолокация и фотка контейнера в виде пачки сигарет. Я приехал на место, стал искать, а как поднял пачку, ко мне сразу два опера и подлетели. Оказалось, что барыга с ментами в одной связке работал и поставлял им наркоманов для отчетности. С меня сразу сто тысяч запросили за закрытие дела. Дали маме позвонить. Она собрала деньги и привезла им в ментовку. Меня отпустили под подписку о невыезде. Обещали, что дело возбуждать не будут, но обманули. Потом еще триста просили за условный срок, но мы им не поверили и не дали денег. Так мне трешку и впаяли. А когда в СИЗО привезли, я ж не знал все эти законы тюремные: о чем можно говорить, а о чем нельзя. Вот и попался.

– Так как попался-то? – не утолив любопытство, продолжал настаивать на продолжении рассказа Гриша.

– Сперва про делюгу подробно расспрашивали, – после короткой паузы продолжил Сережа. – Когда поняли, что я не барыга и за это предъявить мне нет возможности, то перешли к хитрым заходам о личном. Это я теперь такой умный и вкуриваю[10 - Понимаю.], что они пытались меня на деньги развести. А тогда, в первый день после ареста, я не то что не понимал, где нахожусь, а вообще был в полном ауте. Так вот, короче, заварили мы чифирь, выпили по кругу по несколько глотков – меня и развезло с голодухи и по неопытности. Видят они, что я поплыл, и начали подкатывать ко мне с вопросцами разными. Один спрашивает: «Вот, мол, ты женатый человек, а своей жене любишь удовольствие доставлять?» Я отвечаю: «Конечно, ведь я ее люблю!» Тогда второй говорит: «А ты ей лижешь мохнатку во время секса?» Я, ничего не подозревая, отвечаю, что, конечно, да, что мы с ней очень изобретательны в сексе. Тогда первый еще раз переспрашивает меня: «Прям языком клитор ей вылизываешь?» Я в ответ: «Конечно, да! Это же так приятно и ей, и мне». После этих слов меня объявили петухом, избили сильно руками и ногами и загнали под шконку. С тех пор я в обиженке. Это теперь я знаю, что на такие вопросы о личном можно не отвечать, а если будут настаивать на ответе, посылать куда подальше или врать, что никогда и ни с кем. Хотя у нас в шерстяной хате в СИЗО был случай, когда в обиженку загнали парнишку, на которого его девушка настучала, что он ей лизал. Правда, потом вор отменил это решение, аргументировав, что пилотке[11 - Человек женского рода.] веры нет и ее слово против слова мужчины не канает, но было уже поздно. Он уже был в камере с обиженными и зашкварился по полной; несмотря на решение вора, оставили его обиженным.

– Слушай, Сереж, а вот к нам на днях в отряд распределили с карантина молоденького парнишку Диму. Он подвопросник[12 - Заключенный, судьба которого еще не решена (пока не мужик и не обиженный).]. Знаешь о нем что-нибудь?

– Конечно, знаю. Мы, обиженные, друг о друге все знаем. О его приезде заранее сообщили. У него статья веселая – распространение детской порнографии, но он не распространял, а в интернете сам смотрел. Потом знакомому отправил ссылку на сайт, а знакомый с ментами сотрудничал и сдал его. Ему пятерку и впаяли. В СИЗО его вопросом положенец занимался и без решения вора не стал брать на себя ответственность – объявлять его петухом. Поэтому его статус остается под вопросом до тех пор, пока кто-нибудь из воров не решит, куда его девать: в рай или в ад.

– И долго он так будет под вопросом? Есть какие-то временны?е рамки по решению таких задач?

– Нет, конечно! Он так может до конца срока ходить, если сам инициативу проявлять не станет.

– А зачем ему эту тему вообще педалировать? Он же не в обиженке. А так, глядишь, решение будет не в его пользу!

– Не скажи, – задумчиво произнес Сережа. – Статус подвопросника – он самый тяжелый на зоне. Человек находится между небом и землей. Ему и к мужикам нельзя, чтобы их не скомпрометировать, если вдруг его обзовут петухом, и с обиженными не стоит вошкаться, чтобы не зашквариться. Поэтому ему на кормокухню ход закрыт и к нам за столик в туалете – тоже. Он есть может только у себя на кровати. И шконка у него не в петушином углу и не на мужицкой половине, а посередине. Мыться его ни в баню, ни в душевую мужицкую не пустят, а к нам в бендегу на промке он сам не пойдет. Вот и моется на улице в дальнем углу из бутылки пятилитровой, там же и зубы чистит.

– А что, Феруз, положенец наш, не может его вопрос решить?

– Феруз к нему в карантин ходил лично сам на разговор. Расспрашивал его, зачем он это делал – видео с малолетками смотрел. Дима ничего умного не нашел, чем ответить «Дрочил на них». Феруз ему чеполахов[13 - Болезненных подзатыльников.] навешал вдоволь и сказал, чтобы на сестру свою в следующий раз дрочил. Запросил с него пятьсот тысяч на общее за положительное решение его вопроса. Космос к нему тоже на днях подходил и за триста тысяч обещал его вопрос решить. Но Дима, как я понимаю, не из богатой семьи, поэтому взял паузу для ответа. Он брал мобилу у Феди Уголька и звонил родителям, рассказывал об этих предложениях, но они, как видно, отказали.

– Как думаешь, долго он еще в этом статусе проходит?

– Думаю, до зимы дотянет, а как на улице мыться станет уже невозможно, да и усталость накопится от этого подвешенного состояния, то к нам и переметнется. Это быстро делается.

– А расскажи еще, пожалуйста, про обиженных из нашего отряда, – заинтересовавшись темой, попросил Григорий.

– А кто конкретно тебя интересует? – поддерживая интерес собеседника, переспросил Сережа.

– Про себя ты мне все рассказал, про Уголька мне Космос многое поведал. Кто там у нас еще остался?

– Пузин, Никита и Стас. С кого начать?

– Давай с Пузина. Он случайно не родственник нашего замполита?

– Нет, не родственник, но сравнение веселое. Пузик, как мы его называем, – абсолютно безобидное существо. У него то ли три, то ли четыре класса образования. Он местный, из какой-то дальней деревеньки. Его родители алкаши. Когда он немного подрос, перестали пускать его в школу и отправили на заработки в Тамбов, где он попрошайничал и воровал по мелочи. Когда ему исполнилось четырнадцать, «хозяева» заставили его предоставлять сексуальные услуги. Как он сам нам рассказывал, поначалу было очень больно, а потом даже понравилось. Он любитель пососать – миньетчик то бишь. Два года назад его поймали за воровство мелкое, а потом, чутка помяв, выбили из него признания по всем висякам в Тамбовском отделе полиции. Так он и загремел к нам с пятеркой срока. Естественно, сразу был объявлен петухом. Частенько ходит на черную сторону и за еду и курево сосет у тамошних мужиков, а блатные его и в жопу чпокают нередко.

– Никогда не мог понять разницы между тем, кого имеют в жопу, и тем, кто это делает. По идее оба пидоры, только почему-то один обиженный, а второй блатной. Хотя по правильному оба должны в петушином углу жить, – возмущенно заключил Гриша и внимательно посмотрел на Сергея в поисках понимания.

Но Сергей молчал, не рискуя влезать в полемику по столь щекотливому и опасному для него вопросу.

– Еще у нас есть Никита, – продолжил, сидя на кортах, Сережа. – Он тоже давалка и сосун, но делает это с большой неохотой и за деньги или услуги. В основном его пользует Дэнчик – наш соотрядник, завхоз школы и ПТУ.