Третья смена

«Что бы нам такое с ребятами придумать… День Нептуна? Избито, да и потопят друг друга, не дай Бог. Хотя праздник на воде двойной праздник… А если испортится погода, тогда все приготовления насмарку. Может, лучше тогда поставить спектакль? Что-то простенькое. Хотя в спектакле будет занято лишь несколько человек. Или вот, можно конкурс. Алло, мы ищем таланты? Идея стара, как мир, но примут участие все, кто захочет, и весело будет… Да, пожалуй, это то, что надо…»

Лёгкий ветерок ворошил заросли тростника, у самой кромки плеснула хвостом рыба. «Как я не догадалась полотенце-то захватить! Завтра специально пораньше встану и пойду купаться!» – решила она, доела пряник, выбралась из лодки и медленно пошла к лагерю. «Пора уже. Наверное, все уже встали.»

Размышляя о конкурсе – или лучше всё-таки игра по станциям? – она вышла на дорожку к лагерю.

И вдруг сообразила и даже остановилась: «Да ведь я сегодня ещё ни разу не вспомнила о расставании с Гошей!» – удивлённо покачала она головой, – столько всего вокруг!

Она отошла от озера уже достаточно, но знакомой развилки всё не было. Что-то её насторожило – неожиданная тишина? Словно выцветшее солнце? Развернулась, пошла в обратную сторону. «Ну вот, всё потому, что я опять о козле этом вспомнила!» – глухая злость на себя поднялась мутной пеной.

Но и до озера никак не могла дойти, не было его, и всё тут! Только лес кругом и тропинка. И птицы замолкли…

– Это что ещё за мистика? Это вы мне прекратите! – строго сказала она вслух, подражая папе, а потом, делая вид, что всё нормально, насвистывая, снова развернулась и снова пошла в сторону лагеря. Туда, где она, во всяком случае, предполагала лагерь.

У большого замшелого валуна она остановилась, подумала, вытащила из кармана последний оставшийся пряник и положила на краешек:

– Это тебе, кто бы ты ни был. Он, конечно, не очень, но другого нет. Отпусти меня, пожалуйста!

Перевернула бейсболку козырьком назад, и с колотящимся сердцем бодро зашагала по тропинке, старательно высматривая хоть какой-нибудь просвет среди бесконечной зелени.

Через пару сотен метров тропинка повернула, и Даша оказалась перед знакомой развилкой.

– Вот ведь балбеска! – засмеялась она и побежала к лагерю.

Совсем уже с ума сошла с любовью своей. На прямой тропинке заблудиться умудрилась!

Лагерь уже проснулся. Даша услышала детские голоса и смех, все уже расходились с утренней линейки. Она перепугалась, что опоздает, быстро переоделась и отправилась в столовую, завтракать – сегодня важный день.

– Дашка! – услышала она голос Насти, притормозила и обернулась, – ты куда делась? Иди быстрее, тётя Клава уже ругается!

Только в понедельник, в её законный выходной, ей удалось искупаться утром.

Лечь спать в нормальное время у них с Настей никак не получалось. То с плакатом завозились, то полночи с физруком Саней парней ловили, которые собирались девчонок пастой мазать.

Даша предложила на окончание смены игру по станциям провести – на тему леса и сказок. С концертом и конкурсом поделок. Станция «Грибная», например – будет о лесных растениях. Если погода позволит, то и «Русалочья» появится, с купанием. Тётя Клава пообещала напечь пирогов с ягодами – должно здорово получиться.

И ребята подобрались хорошие. Девчонок, конечно, больше, как всегда, но и мальчишки в её кружок записались – Лёха из первого отряда, например, сам пришёл и приятелей привёл. Или Димка из пятого – тихий очкарик, а как послушаешь его истории, и откуда что берётся?

В воскресенье целый день лил дождь, какое тут купание. Половина лагеря торчала у неё в библиотеке. Она привела всё в порядок, как могла, но убраться сегодня всё равно надо, хоть и выходной. Хотя почему ей? Надо девчонок-активисток припахать!

Зато утро понедельника встретило её бледно-голубым, чистым, умытым небом, росной травой и птичьим щебетом.

Даша долго плескалась в одиночестве, наслаждаясь ещё неярким солнышком, лежала на воде, раскинув руки и глядя в бескрайнее небо, наслаждаясь тишиной – чёрт, эти детки, будь им хоть десять, хоть пятнадцать, такие громкие!

Накупавшись, вылезла на пирс, завернулась в полотенце и позавтракала приготовленным с вечера бутербродом с сыром.

В столовую идти не хотелось. Ей нужно побыть одной.

«Надо только музыки накачать хорошей. Это я им из города привезу, не под баян же танцевать… Надо Серого попросить, он же любитель всяких новинок.»

Потом она подумала, как здорово было бы притащить сухого льда, можно было бы такого забабахать, но где его найти и как привезти?

Вскользь снова вспомнила о Гоше (Сам ты пирожок без начинки!) – и только усмехнулась. Плевать.

На обратной дороге возле знакомого валуна она заметила крепенький белый. Оставила пакет на камне – чтоб был ориентир, и за каких-то двадцать минут набрала с десяток ровненьких, словно сахарных, грибов.

Засмеялась, вытащила из кармана леденец, развернула его, сунув обёртку в карман, и положила на валун:

– Спасибо тебе, кем бы ты ни был!

Настя забежала в комнату после завтрака. Увидев подругу, нанизывающую на нитку грибы, удивилась:

– Где это ты набрала? Баба Клава вчера ругалась, мол, что за август, нет грибов!

– Да тут, у дорожки, – недоумённо ответила Даша, – давай, может, сходим сами за грибами? На днях?

Если бы ещё неделю назад Даше сказали, что она уляжется спать днём, она бы не поверила. Но тут, в лагере, какая-то своя, особая атмосфера. Да и спать они ложились поздно – караулили детей, так и норовивших именно ночью устроить какую-нибудь каверзу. То по ночам друг к другу в гости ходят, то норовят удрать за территорию, печь картошку в золе.

Пришлось им даже пообещать большой костёр с картошкой после родительского дня.

Дашке приснилось озеро. Она плыла в чистой прохладной воде, любовалась хороводом русалок с белыми венками в волосах… И только шмель надсадно жужжал над ухом…

Шмель. Телефон. Она подскочила на кровати и ответила:

– Да.

Знакомый голос что-то говорил, а она хотела вернуться туда, к русалкам…

Знакомый голос.

Проморгавшись, она уставилась на экран. «Гога». Он же Гоша. Он же Георгий.

– Гоша?

– Даша, ты меня слышишь?

– Д-да, – невнятно ответила она.

– Выгляни в окошко!

Она послушно вылезла из кровати, но окно показало ей лишь стену соседнего домика. Тогда она подошла к двери, отперла её и вышла на крыльцо.

– Что ты видишь? – голос Гоши так и лучился самодовольством.

– Дорожку… Сосны… – послушно перечислила она.

– Какую дорожку? – он удивился. – Ты вообще где?

– В лагере, – она зачем-то кивнула.