Лабиринты чужой души. Книга 2

Малышка достала из кармана маленькое фото для паспорта, любовно завернутое в листок, развернула бумажку, расправила снимок. И боязливо протянула Наталье Петровне:

– А вы не отберете? Это тетя соседка дала, когда меня из больницы выписывали, и сказала:

– Не забывай маму! Она хорошая была.

На Наталью Петровну с мизерной карточки смотрела девушка с русыми волосами, собранными в пучок.

– Молодая у тебя мама. Красивая. Ты помнишь ее?

– Ага. И часто хожу к ней. Она здесь, рядом. Показать?

Вот это номер! Девочка полгода в учреждении, а не мирится с потерей, даже в детдоме продолжает искать маму. И, кажется, сумела найти ей замену.

– Конечно, хочу! У меня еще есть свободное время.

– Давайте скорей руку, – заерзала на месте девочка.

И чуть ли бегом потащила Наталью Петровну по аллеям детдома от жилого корпуса мимо мастерских к складу.

Когда вошли в помещение, к ним повернула лицо женщина примерно лет сорока. Скорее, моложе. Когда она улыбнулась, стало как-то светло, и радостно засияло лицо малышки.

– Это ты, Верочка? Так и знала. Только ты входишь, как мышка, тихо и осторожно.

Что-нибудь случилось?

– Нет, мамочка. Просто захотела тебя Наталье Петровне показать.

Мила смутилась. А малышка подбежала к ней и прижалась к ногам.

– Ну, что ты будешь делать? Зовет меня мамой и все, – виновато пожала плечами Мила.

Наталья Петровна погладила девочку по голове:

– А что, Верочка, и, правда, похожа.

И протянула Миле фотокарточку.

– Вы извините! Такое не часто бывает, но у вас с ее мамой почти одно лицо.

– Так вот, почему она с самой первой встречи зовет меня так?! – Мила обескураженно рассматривала фотографию. Затем дала девочке кружку:

– Верочка, будь добра, принеси нам водички. Помнишь, где бак стоит?

– Ага, – с удовольствием понеслась та вприпрыжку в другую комнату.

Мила вздохнула:

– Понимаете, я в полном неведении. Скажи ей, что я не мама, она замкнется. Не обращать на это внимания, – тоже нельзя. Что делать, не знаю. Девушка с фото, и правда, похожа на меня в молодости. Я такой была лет десять- пятнадцать назад.

– Немудрено, что она признала в вас самого близкого человека.

– Она прибегает каждый день: когда хорошо, – поделиться настроением, когда плохо, чтобы заступилась или пожалела. Я так привыкла к этому, что не представляю, как буду жить, если ее вдруг кто-то удочерит?

Брови Натальи Петровны взмыли вверх:

– Она хорошенькая, любой будет рад такой дочке. А кто мешает сделать это вам? У вас есть дети?

– Сын и дочь взрослые, живут отдельно. Мы с мужем одни. Думали об удочерении Верочки, даже в опеку ездили, где получили список нужных документов. Мы испугались. Это нереально пройти дюжину кабинетов, когда работаешь, да еще чтобы бумаги за время сбора не потеряли силу.

Проверяющая положила руку на плечо Милы:

– Не расстраивайтесь! Могу дать совет!

– Какой?

– Как ускорить удочерение.

Та встрепенулась:

– Вы что, уже занимались этим?

– Нет, просто знакома с этой кухней – работаю в опеке и попечительстве. И здесь сейчас с проверкой.

– А… Вот было бы кстати, – в глазах Милы затеплилась надежда.

Наталья Петровна поглядела в них изучающим взглядом:

– Кстати, мы сегодня разговаривали о вас с директором учреждения. Она говорит, вы не раз засматриваетесь с любовью на малышей, сочувствуете им, и что лучших родителей для Верочки не найти.

Мила покраснела.

Проверяющая продолжила:

– Советую начать собирать бумаги с заказа справок из милиции о судимости и из налоговой службы. Их долго ждать приходится. Потом уже брать справки о зарплате и наличии жилья. А остальное все за несколько дней можно пройти.

Мила умоляюще посмотрела в глаза собеседницы:

– Я понимаю, это секретная информация, но поймите мое желание знать историю осиротения Верочки. Директор только и сказала, что у нее все нормально. Я и сама вижу: она умненькая, светлая девочка. И пока не замечала за ней странностей поведения.

– А вы ничего такого и не увидите. Она из хорошей семьи. Были родители, бабушка и старший брат. Жили все в стареньком доме в селе. Она ходила в ясли, когда заболела сальмонеллезом, положили в больницу одну на двадцать с лишним дней.

За неделю до ее выписки родители и братишка возвращались из больницы. Встречный КАМАЗ на всей скорости вылетел на светофоре на красный свет, разнес их машину в пух и прах. Все сразу же погибли. Бабушка не вынесла горя, умерла дня через два. И малышку выписали прямо в детский дом. Ей об этом не говорят, вот и ищет она сама то, что было дорого.

– Так я и думала. Она хорошо воспитана, спокойная и уважительная. Бывает иногда грусть в глазах, но это ничто по сравнению с тем, чем отличаются некоторые здешние от домашних детей.

– Вы правы! Дети встречаются всякие. Иных не то что усыновлять, в колонии боятся брать.

В комнату вошла Верочка и протянула кружку: