Прыжок в ночи

– Это Могот. Он впадает в Гилюй, а потом уже в Зейское водохранилище. Название реке дано эвенками. В переводе с их языка – это завал на реке. А поселок потом уж стал называться, как и река, Моготом.

– А ты что, думала, при здешних морозах река не замерзнет?! Да тут реки на метр, а то и два промерзают полностью. А когда становится тепло, начинается ледоход, – сказал потихоньку Максим, заметив ее замешательство при виде полностью замерзшей реки. – Это, когда лед начинает подтаивать и в течение нескольких дней нести ледяные глыбы по течению реки.

Максиму надо было быть учителем. Он всегда любил блеснуть своими знаниями. И, надо сказать, делал это мастерски, с чувством, с толком, с расстановкой.

«Век живи, век учись и все равно останешься неучем», – подумала Катя. Сколько в жизни происходит всего, о чем мы даже не подозреваем. На юге, где она прожила двадцать три года, реки не замерзают зимой и не бывает никаких ледоходов по весне.

Осмотрев реку и местность вокруг нее, ребята отправились в обратную сторону мимо многоэтажных домов, бараков, педеушек. Теперь уже шли по натоптанной тропинке, то перешагивая через строительные материалы, то поднимаясь на короба с отопительными трубами, а то и по ровной, но заснеженной поверхности земли.

Комсомольцы, глядя на неподдельный восторг и удивление Кати, улыбались и хитро перемигивались, словно давали понять: смотри, смотри, то ли еще будет.

Сначала на пути молодежи попалась собственная поселковая пекарня. Аромат свежеиспеченного хлеба Катя учуяла еще задолго до появления небольшого деревянного здания. А уж когда комсомольцы поравнялись магазином, пройти мимо него у нее не хватило сил.

Она в сопровождении целой ватаги комсомольцев вошла в его маленькое помещение при самой пекарне и обомлела. Хлеб был самый разнообразный. Больше приглянулся обыкновенный, но высокий и необычайно запашистый. А рядом красовался сладкий хлеб с изюмом. Ей ничего не оставалось, как взять на пробу хлеба разных видов.

Полная продавщица маленького, как и Катя роста, приветливо улыбалась, подавая ей заказанные хлебопродукты:

– Приходите еще. У нас всегда огромный выбор.

– Обязательно приду, – улыбнулась Катя, довольная гостеприимством продавщицы.

Затем справа от ребят показалось здание столовой, ярко раскрашенное в желто-синие краски. На окнах в столовой виднелись дорогие тюлевые занавеси. Из открытой форточки до ноздрей прохожих доносился вкусный запах приготовленной пищи.

Издалека показались капитальные деревянные разноцветные бараки, в которых находились администрация, почта, школа, клуб и больница. Все эти дома тоже были окрашены в сине-желтые цвета.

Продуктовым магазином оказался большущий барак с высокими ступеньками перед входом. Войдя в огромный торговый зал магазина, Катя даже растерялась: стойки с товарами высились в четыре ряда. Они были просто завалены разнообразными продуктами. Глаза разбегались в разные стороны.

Чего тут только не было: целые туши различного мяса, разнообразные виды колбас, сыров и копченостей. Большой выбор всевозможных консервов мясных, рыбных и молочных, сливочное масло. В общем, все, что твоей душе угодно.

В их родном городе- столице автономной республики – таких магазинов и то было всего один или два в центре города. А тут всего лишь таежный поселок и такой выбор. Знакомые в Грозном пугали Катю с мужем, что на БАМе ничего нет. Что продукты в поселки забрасывают вертолетами только самые необходимые и в малом количестве.

Внезапно Катю разобрал смех. Она от души хохотала, вытирая рукавом слезы. Она, захлебываясь от смеха, рассказывала им:

– Перед поездкой на БАМ мы мужем по совету «знающих людей» залечили зубы, в чемодан Максима накупили лекарств и шприцов, так как « всезнайки» сказали, что там, куда мы собираемся ехать, глухая тайга без больниц, аптек и магазинов.

Друзья стали похохатывать.

– Еще я, как любящая жена, набила чемодан рыбными консервами и готовыми полуфабрикатами супчиков.

– А что они нам очень помогли поначалу. Деньги у многих быстро кончились, до зарплаты далеко, – сквозь смех пробормотал Максим. – А еще я взял с собой все необходимое для рыбалки и охоты, – повысил он голос, – А это еще один огромный чемодан. И таскал все это из одного поезда в другой. Хорошо, хоть вы иногда помогали.

– То-то я думал, когда нес этот чемодан: у тебя там кирпичи что ли?! – лицо Клочкова скривилось от смеха.

Теперь уже хохотали всей гурьбой, стоя посреди торгового зала.

На комсомольцев стала косо поглядывать заведующая магазином. Они мало-помалу успокоились, рассеялись по магазину и принялись выбирать товар для покупки. Оказывается, в таежном поселке есть чудесная рабочая столовая, пять прекрасных магазинов и все необходимые учреждения, которые не уступали по оснащенности и кадрам самым лучшим городским учреждениям на западе страны.

Назад возвращались по накатанной снежной дорожке. Парни по очереди катили санки, доверху наполненные продуктами. Все улыбались, подтрунивали друг над другом. Но никто не обижался. Чувствовалось единение душ и желание жить интересной и насыщенной жизнью.

Никто из друзей не высказывался о желании быстро обогатиться и покинуть эти суровые края. Всем нравилось жить и работать на комсомольской стройке, любоваться природой. Катю это радовало. Она опасалась увидеть среди комсомольцев рвачей или карьеристов.

Нашлись, конечно, через некоторое время и такие комсомольцы, кто дрогнул перед трудностями, перед суровой природой. Но их было мало. Лишь один из Грозненского отряда покинул Могот, посчитав, что не за такими заработками он ехал на Север. И еще Таня вернулась в Грозный из-за тяжелой болезни родителей. Ее провожали со стройки с сожалением. Хорошая была девушка. Остальной состав отряда долгие годы работал и сохранял дружеские отношения на зависть посланцам из других республик, краев и областей.

Жизнь била ключом. Каждый день в поселок приезжал кто-нибудь из начальства, собирались собрания, много говорили и ко многому призывали. Комсомольцы жаловались, требовали и критиковали. Вера, бывшая попутчица Кати в дороге вслед за мужьями, на каждом собрании требовала перевести их с мужем в Беркакит, ссылаясь на свою и его высшую квалификации, которые они не могли применить в маленьком поселке. И ведь добилась своего.

Однажды приехал начальник Беркакитской дистанции пути Гоман Евгений Станиславович. Он прибыл на комсомольско-молодежную стройку одним поездом вместе с молодежью. В тот день он собрал актив всех отрядов в подвале общежития, где жили все отряды. Кроме актива в подвале были все, кто оказался в это время рядом. И Катя в том числе. Решались многие организационные вопросы.

В конце собрания Гоман сказал:

– Теперь о главном. После собрания, товарищи комсомольцы, соберите всех своих ребят и объявите им, чтобы срочно написали заявления на квартиры семейным и на детсады всем, кто намерен привезти своих детей на БАМ. Я пробуду здесь еще часа два.

Катя стояла возле маленького подвального окна и писала очередное письмо своим детям, которые остались на Кавказе с ее матерью. Она тут же бросила это занятие и стала строчить заявления за себя, Дворницких и Клочковых, с кем была особенно дружна.

По своему, хоть и не очень богатому жизненному опыту, она знала: в данном вопросе надо действовать быстро. Чем ближе окажется очередь, тем скорее семья получит собственное жилье и места в детском учреждении. Значит, можно будет привезти детей и выйти на работу.

Сколько она себя помнила, ее всегда считали сообразительной и способной найти выход из затруднительных ситуаций. Вот и сейчас многие еще не поняли важности поставленной задачи, а шесть заявлений грозненских комсомольцев от трех семей уже красовались первыми в списках очередников.

Пока оформляли на работу прибывших добровольцев и проводили организационные вопросы, все отряды перемешались. Если раньше каждый отряд держался особняком, теперь уже трудно было разобрать, кто откуда.

ПОДГЛАВА 4. ОТРЯД ПОПОЛНЯЕТСЯ ЖЕНАМИ БОЙЦОВ

В начале декабря приехала жена комсорга отряда с детьми примерно одного возраста с Катиными сыном и дочерью. Катя стала проводить с ними много времени, а когда оставалась одна, совсем заскучала. Она никогда не расставалась с детьми надолго. А тут на днях мать прислала телеграмму о болезни старшего сына.

Сердце, казалось, разрывалось на части, от боли за него. Будь ее воля, она бы любую эту боль перевела на себя. Но жизнь такая штука, что у каждого свой жизненный путь, который он должен пройти самостоятельно.

У нее было такое безрадостное детство, что достаточно было лишь представить несчастного ребенка, как ее сердце тут же сжималось от сочувствия. Она обожала детей. Своих и чужих. Всех.

Кате всегда было обидно вспоминать слова матери, что она несчастна с мужем по их с братом вине. Из-за них она пытается сохранить брак с человеком, отношениям с которым давно пришел конец. Кате казалось, что лучше воспитывать детей в бедности, но в любви. Мать всегда винила всех в своей неудачной жизни.

Она постоянно копила деньги на лучшую жизнь в будущем. А в реальности они жили почти впроголодь, ходили в лицованных вещах с заплатами. Стоило Кате сказать своей матери что-то по этому поводу, следовал один и тот же ответ:

– Не барыня! Мала еще выставлять матери свои требования! Что будет, когда тебе будет шестнадцать?! И так добавлялось по году из года в год. И, как говорится, все шло по-прежнему. Любимым выражением матери было: «Голь на выдумки щедра». И Катя с братом продолжала чувствовать свою неполноценность.

Теперь, стоило им с Максимом влиться в среду уверенной молодежи и почувствовать себя равными в их рядах, появилась уверенность в себе. Самое интересное, что и семейная жизнь становилась лучше, спокойнее и размереннее. Семья ведь – не только быт, но и некое родство душ, которое появилось, кажется, именно здесь.

Кате не хотелось расставаться с мужем даже на время его рабочего дня. Правду говорят: если у женщины нет своего дела, ее занятием становится помощь мужу. Не работая нигде, она каждое утро ходила на работу вместе с Максимом и новыми друзьями. Они первые месяцы занимались расчисткой территории и здания ОЭРП. Разгоряченные от работы, они много шутили, смеялись, вспоминали и мечтали.

Рита говорила часто:

– Ребят, мне тут бурятские комсомольцы анекдот вчера рассказали Я ухохоталась вся. Захотели как-то весной американские туристы на настоящую русскую охоту попасть. Привезли их в Сибирь. Идут они по тайге. Любуются разнообразием природы. И тут встречается им голодный медведь. Тот поднялся на задние лапы. И на них направился. Они рванули от него. Он за ними. По пути разнесли мангал и палатки в палаточном городке, где другие путешественники жарили шашлыки и выпивали. Путешественники за ними. Догнали, надавали по шеям. И вернулись в лагерь. Один говорит:

– А че, неплохая битва получилась.

Другой поддерживает его:

– А знаешь, один из туристов дрался очень даже неплохо для американца.

– Какой именно?