Я – здесь

Я снова засмеялась. Я не боялась, что меня увидят. Я знала, что не увидят.

– Слыш, да пошли ты его, – голос Оксаны был теперь совсем не такой, как у неё в кабинете. – Я бы вообще не разбиралась с ним. Зарплата бюджетника – смеёшься, что ли? Да, куда он тебя отвезёт? Не то, что Мальдивы, голимую Турцию позволить себе не можете. Я своего задалбываю, чтобы, либо минимум Таиланд, либо пусть гуляет лесом. Нам с Анькой такой папаша не нужен. Я, если что, среди клиентов найду кого-то вменяемого.

В общем, не знаю. Мне больше нравилось, когда Оксана на потолок смотрела. И голос у неё был не такой неприятный. Я бы, на месте её мужа, сразу пошла гулять лесом. Не вижу в этом ничего плохого. Мне нравится лес.

И картинки она не для себя собирает, а просто, чтобы найти кого-то вменяемого. Но, мне кажется, что она не найдёт. Она всех неправильно расшифровывает. Потом всё равно в лес пошлёт.

Мне после этого совсем не интересно стало рисовать Оксане картинки. И говорит она так странно, и смотрит в потолок – потому что так нужно. Наверное, это как игра актёра. И ничего она не видит на потолке интересного. Думаю, она просто не хочет смотреть на меня. Потому что я не похожа на вменяемую.

И мы с пупырышками полетели домой. Я, кажется, была немного грустная. Я не хотела, чтобы мама дала Оксане мою картинку. Она точно не обрадуется, как и мои родители. А я рисовала, чтобы они улыбались.

А Оксане сейчас важно, чтобы полететь на Мальдивы или в Таиланд. Ей не важны люди. Как можно помогать людям, если они не важны? Но теперь я понимаю, почему у неё не получается мне помочь. Она хочет просто деньги, а не помочь.

Домой мы долетели быстро. Я даже не помню, как. Я устала. Как иногда Анна Петровна говорит – от наших проделок она неприятно устаёт, а она хотела бы уставать приятно. Вот, кажется, сегодня я устала неприятно.

Интерпретации

Я проснулась в своей кровати. Как я сюда попала, я не помню. Я смотрела на потолок. Пупырышки уже вовсю резвились. Интересно, они уже спали? Или они не спят никогда?

– Таня, где твой рисунок? – мама зашла в комнату и начала всё перерывать.

Я бы, например, на её месте сначала сказала доброе утро. Но ей нужен был рисунок.

– Давай, вставай, опоздаем в садик, – торопила меня мама.

Я засмеялась. Потому что это было не правда. Это не потому, что в садик опоздаем, мама нервничала. Это потому, что она опоздает на работу.

– Не смешно, – нахмурилась мама, и начала стаскивать меня с кровати. – Там твой Пашка. И Анна Петровна. Разве ты не хочешь к ним в садик?

Как-то мама рассказывала своей подруге, что её начальник проецирует на других свои мысли. Он думает, что другие должны думать, как он. И со своей стороны он свои мысли вкладывает в чужие уста. Так мама говорила. А вот сейчас она проецировала свои мысли на меня.

Думаю, у неё не очень плохой начальник. Он просто тоже куда-то спешит.

Мама думает, что я хочу больше в садик, чем дома. Потому что там у меня есть друзья. Почему она Пашку называет друзьями? На самом деле, мама просто хочет от меня отдохнуть на работе.

Папа говорит, что я – самое большое разочарование для мамы. Не знаю. Мне кажется, что, когда ей сделали неудачный маникюр – это было её самое большое разочарование. Вообще, она любит во всём разочаровываться. Потом она рассказывает подругам о своих разочарованиях.

А я просто хотела её чуть-чуть очаровать. Она ведь сама хотела тихую симпатичную девочку. А я очень симпатичная. Все улыбаются, когда меня видят. И вряд ли бы мама радовалась, если бы всё, что я думаю, я бы говорила вслух. Я бы болтала, не прекращая.

Я опять засмеялась, представив всё это, и мамино недовольное лицо. Наверняка бы она сказала, чтобы я берегла её уши.

Она опять сказала, что ей не смешно. Ну, ладно. Но даже если бы она прочитала мои мысли, ей бы было всё равно не смешно. Ей смешно только с подругами, и с телефоном.

А ещё у меня сегодня был важный план. Я решила, что моё мюсли я попробую отдать дедушке. Не выливать же всегда ему на голову. Может, он любит мюсли. Мама, например, любит. Папа ненавидит. Я не знаю, любит ли дедушка, после того, как я ему их на голову вылила…

А ещё я опять попробовала попасть в садик в пижаме.

Родители не разговаривали. Я слышала, что мама обвинила папу в том, что он специально выбросил мой рисунок, чтобы не платить Оксане. А папа сказал, что это хорошая идея, и почему он сам до такого не додумался.

Я думаю, что мама просто не даёт возможности папе самому до чего-то додумываться. Она пытается все свои мысли на него проецировать. Может, поэтому он долго сидит утром в туалете? Там он может думать, о чём хочет, пока мама проецирует на себя косметику.