Screenplay 5. Забывшая

Мы много гуляли по городу или по пляжу, но о прошлом разговаривали мало. Я почему-то никак не могла заставить себя довериться Артёму, почему-то мне казалось: что бы он ни начал рассказывать, правды в его словах будет немного. В основном обсуждали происходящее вокруг нас, архитектуру, погоду, местных жителей и их нравы, ходили по магазинчикам, покупали разные безделушки в дом и одежду для меня.

Вечерами прощались и расходились по своим комнатам. Потом я долго лежала в своей кровати, перебарывая страх засыпания, всё ещё боялась не вспомнить на следующее утро то, что было сегодня. Как только глаза слипались, как только я проваливалась в блаженное забытьё, этот страх снова выдёргивал меня на поверхность. Засыпала я лишь тогда, когда сил бороться уже совсем не оставалось. И тогда в моей голове вспышками мелькали яркие образы, проносились, как кометы по небу. Иногда они затягивали меня в себя, в вязкую неразбериху, в жуткий бедлам сна. Иногда я слышала чей-то голос, тут же просыпалась, но никого рядом не было, однако голос какое-то время продолжал звучать в моей голове, непонятный, приглушенный и будто бы на чужом языке. В такие моменты мне становилось жутко, казалось, будто так мои сны стремятся проникнуть в реальность.

Я вздрогнула и открыла глаза. На кровати кто-то сидел. Женщина. Тёмный силуэт на фоне темноты.

– Кто вы? – прошептала я, прижимая к груди одеяло.

Голова её шевельнулась, но ответа не последовало. Она внимательно изучала пустоту впереди себя, до меня ей не было никакого дела. Я не видела лица, но её фигура и осанка напоминали мне кого-то… Кого-то очень знакомого, очень близкого.

– Кто вы такая? – повторила я уже громче.

Голова её чуть опустилась и повернулась немного в мою сторону, будто она рассеянно соображала, не послышался ли ей мой голос. Теперь я видела её профиль, видела, как опускаются и поднимаются ресницы.

– Эй… – позвала её одними губами.

Она посмотрела мне прямо в глаза, и от этого взгляда меня пробил озноб. Я так часто вижу эти глаза! Эти чужие, но принадлежащие мне глаза! Это она – женщина из зеркала!

Она поняла, что я её узнала, и снова отвернулась к своим мыслям.

Почему так холодно? Я же не включала на ночь кондиционер! Воздух вдруг стал непригодным для дыхания, будто в нём летала ледяная крошка. Я старалась не дышать им и молча дрожала под одеялом, а она сидела на дальнем конце кровати и не обращала внимания ни на меня, ни на мои терзания. От неё исходил этот могильный холод, и мне было страшно, страшно от того, что, если она снова обернётся, я увижу кишащие червями пустые глазницы и белую оголённую кость вместо лица.

– Пожалуйста, уйди! – попросила я, стараясь ничем не выдать своего страха.

– Я уже ушла, – сказала она тихо.

– Нет! Ты сидишь тут! В моей спальне! – в моём голосе появились истеричные нотки.

Она снова повернулась ко мне, печально улыбнулась, потеребила краешек простыни.

– Я ушла, – повторила она и поправила волосы.

Я следила за ней, не отрываясь. В жизни не видела таких красивых волос. Длинные, густые, мягкие. И мягкие движения изящных рук, пальцы тонкие…

– Как тебе живётся? – прервала она мои мысли.

– Что?

– Как ты живёшь? Хорошо?

– Ну, допустим, хорошо. А тебе какое дело?

– Хорошо, что хорошо. Я… – голос её оборвался, она глубоко задышала, будто насильно успокаивая себя. – Я рада за тебя.

Мне вдруг стало её жалко. Жалость эта зародилась где-то в глубине грудной клетки и в одно мгновение горячим потоком разлилась по всему телу. Весь её вид кричал о том, что она глубоко несчастна и одинока. Так одинок может быть человек, отброшенный невиданной силой глубоко во вселенную, где кругом только темнота и пустота на миллионы километров вокруг. Ни до кого не достучаться, и никто не знает, где ты.

– А тебе как живётся? – спросила я и из вежливости, и из жалости.

Она долго молчала, постепенно всё сильнее сжимая в кулаке простынь, потом сказала:

– Нельзя было его слушать. Я должна была сделать это.

Голос, преисполненный отчаяния и сожаления, но твёрдый, как сталь.

– О чём ты?

– Я должна была…

Как быстро меняются её настояния и её интонации. Теперь она плакала.

– Не могу, не хочу ждать! Это было страшной ошибкой! Непростительной ошибкой!

– Что было ошибкой?

– Я застряла. Ничего не могу делать!

Я вслушивалась в каждое слово, но всё равно никак не могла уловить смысл.

– Мне жаль, но я совсем тебя не понимаю, – сказала я. – Расскажи мне лучше про Артёма. Он ведь твой муж?

– Муж?

– Ты ведь выходила за него замуж, а теперь мне приходится с ним жить. Расскажи мне о нём, он хороший человек?

– Да не пошёл бы он к чёрту? – фыркнула он с ненавистью и рассмеялась: – Артём! Это ж надо!

Меня удивила её странная реакция.

– Что с ним не так? – насторожилась я.

– Это он заставил меня! Только он виноват! Ненавижу его!

– Что заставил? Почему ненавидишь?

– Если бы не он… Я уже была бы там…

– Где там?

Её все время нужно было возвращать. Она мгновенно забывала обо мне.

– Где там?

– Всё сначала! – вдруг разрыдалась она, прислонив ладони к лицу. – В очередной раз всё сначала!

– Ты можешь нормально объяснить мне?..

Она отбросила с лица волосы, окинула меня спокойным холодным взглядом и набросилась. В один страшный момент она, как дикий зверь, вскочила мне на грудь и вцепилась в глотку. Я забилась под ней, пыталась кричать, пыталась вдохнуть хоть немного воздуха, раздирала ногтями кожу на её руках…

Проснулась я от своих же криков, села на кровати судорожно глотая воздух, всё ещё чувствуя сильные пальцы на своей шее. Я не знала раньше, что значит «холодный пот», но теперь я поняла. Тысячи и тысячи ледяных игл впиваются в тело, пронзают его насквозь. Этот пот начинает стекать по лицу, и рука сама смахивает капли. Через секунду в спальню ворвался Артём.