Звериная страсть

Он оживленно беседовал с другим жителем деревни, но его глаза время от времени посматривали на меня, что не могло остаться незамеченным со стороны всех моих родных.

Милава, всегда проницательная, легонько подтолкнула меня локтем в бок, радостно мне улыбнувшись.

– Почему же ты все на меня смотришь-то? – не удержалась я, наконец спросив его после выпитой кружки медовухи. – Вон какие красоты и угощения вокруг! Глазу честному есть куда и покраше взирать.

Лукьян осмотрел мое лицо, примостив щеку о кулак, словно любуясь, и затем довольно расплылся в улыбке.

– Краса ненаглядная твоя все глаза ослепила! – произнёс он хрипловатым голосом. – Смилуйся, Шур, не мучай парня неженатого!

Чувствуя румянец, я отвела глаза, качаясь на волнах приятного смущения.

Меткий толчок коленкой от Милавы послужил хорошим напоминанием о необходимости взять себя в руки и не вестись на его сладкие речи. Языком мелить всякий горазд!

Поджимаю губы и стараюсь не обращать боле внимания на изречения охотника по мое сердце. Хотя его слова меня и интригуют, и забавят лестно…

– Да как хороша ты, когда стесняешься! – все продолжал он с озорным блеском в опьяненных глазах. – Прошу лишь о милости твоей, краса, ибо я всего-то молодец зелёный, а манящая сила твоя девичья грозит искусить меня сверх всякой меры. Негоже так поступать!

Не могу не вздохнуть, разрываясь между тем, чтобы сдержать свой шуточный ответ и принять участие в этом балагане в мою честь.

В конце концов любопытство взяло верх, и я решила потакать его попыткам завоевать мое внимание.

Это была, ох, забавная игра! Танец искусных слов, за легким фасадом любованием друг другом, за коим могли скрываться и искренние чувства.

Вечер прошел в восхитительном обмене мнениями, каждое слово было ярким штрихом кисти в замысловатой картине нашей расцветающей дружбы.

Лукьян, обладая остроумием и природным обаянием, рассказывал мне об отважных случаях на охоте и чарующих пейзажах вечнозелёных Карпат, перенося меня в мир, где переплетаются моя фантазия и его дивный сказ.

Когда бледно-серебристое сияние полной луны начало заливать деревню неземным покровом, в воздухе раздался легкий ропот предвкушения средь народа.

Древляне, сердца которых переполняли надежды и желания, целеустремленными шагами поднимались на величественный холм подле поселения, пробираясь сквозь густой подлесок к священному месту ежелетнего сбора.

Среди толпы Лукьян, шествующий рядом со мной, с широко раскрытыми глазами оглядел движение, и вопросил: – Почему же мы должны забираться так высоко?

– Надобно так! Легенда гласит, что именно в эту ночь завесы между мирами сплетаются, позволяя нам просить Стрибога, повелителя всех ветров, об исполнении наших самых заветных желаний. – пояснила я, поднимая взгляд к чистому небосводу ночи.

– Ах, вот как!

Глаза юноши возбужденно заблестели, и он ускорил шаг, оставляя меня позади.

Обойдя первых зевак, которые остановились, чтобы высказать свои пожелания ветру, он помчался на самый вверх по склону холма, раскинув руки в стороны, а затем подняв их к небу, остановившись.

– Влюбился я без памяти, батюшка Стрибог!! Молю тебя, О Могучий повелитель ветров, сделай так, чтобы моя любовь была взаимной, чтобы не увял я от мук безответных чувств своих! – его громогласное восклицание, эхом раскатившееся по лесной долине, вызвало всеобщее удивление и интерес окружающих.

Среди зрителей за Лукьяном во все девичьи черные очи наблюдала Беляна, пленительная дочь старейшины деревни. Ещё на застолье проявила она интерес особый к иноземному гостю их деревушки, заинтригованно наблюдая за ним, как за птицей дивную.

– Что же ты делаешь?! – полушепотом обратилась я, поравнявшись с парнем. – Нельзя делиться так желаниями своими со всеми! Желания-то сокровенные, с ними обходительно надо, по кону обряда! Шепотом только с ветром поделиться, а потом лишь визуализировать в голове с предельной ясностью. Вот как!

– Истина, Шур! Истина! – вмешалась Милава, присоединившись к нам. – Нужно держать свои желания близко к сердцу и направлять силу Рода своего на их исполнение. Род всегда подсобит!

Во время неспешного обряда под луной взгляд Лукьяна все с особой нежностью устремлялся на меня.

– Что, опять краса моя глаза твои ослепила? – съязвила я, оборачиваясь к нему, когда заметила, что он уже минут с десяток вглядывается в лицо мое в профиль.

Парень кивнул, улыбнувшись с оттенком тоски во взоре.

– Желание своё визуализирую как надобно!

Хихикнув, в который раз убегаю от него взглядом, чувствуя, как блаженно разливается тепло в груди.

Похоже, взаимная тяга между нами, уже неоспорима.

Молодки, украшенные цветочными венками, спустились по белоснежно-песчаной кромке берега к реке – их прекрасные дары предназначались в качестве подношений воде.

Одна за другой они отпускали свои венки, внимательно наблюдая за тем, как их уносит течение, а молодцы поскорее старались спрыгнуть в воду и выловить каждый по венку от полюбившейся девы.

В порыве чувств и я решаюсь опустить свой венок из тысячелистника и ромашки в реку.

Конечно, догадывалась я, что Лукьян, охваченный непредвиденным порывом решимости, нырнет в воду с головой за моим цветочным подношением.

Вода заблестела в холодном лунном сиянии, когда парень протянул руку, и кончики его пальцев коснулись краев моего венка.

Но тут, непредвиденно вмешалась сама судьба, и на шею Лукьяна обрушился чей-то роскошный венок из кипрея, на мгновение ослепивший его.

Дезориентированный, он ослабил хватку и позволил капризному течению унести мой венок дальше по быстрой реке.

В этой суматохе я мельком замечаю Беляну: в ее глазах вспыхнуло крайнее недовольство, когда Лукьян снял с себя и небрежно отбросил ее мешающий венок в сторону.

Вероятно, Беляна тоже положила на него глаз, пленившись мужским обаянием и заморской привлекательностью. Это и неудивительно: Лукьян обладал всеми качествами идеального жениха, призванного пленять девичьи незамужние сердца.

Решив, что задерживаться у реки стало бесполезно, я присоединилась к остальным, оставляя позади зрелище всплеска воды и смеха, обрушившееся на берег реки Убороть.

Деревня, охваченная плясками и ликованием, праздновала молодую любовь и единение под мерцающим пламенем кострища в поле.

Пока древляне раскачивались в славных хороводах, смех перекатывался гармоничными волнами, молодожены обнимались, некоторые даже целовались на публике, наслаждаясь горячими взглядами и улюлюканием зрителей.

– Люби жену, как душу, тряси ее, как грушу! – кто-то выкрикнул из толпы, позабавив всех.

– А я как медовуху люблю! Как ме-до-ву-хуууу! – вторил кто-то, присвистывая от куража.

Толпа взорвалась от радости, когда очередные возлюбленные на глазах у всех скрепили свою любовь поцелуем на фоне огненных искр, подтвердив свою верность друг другу на века.

Озорной голос неожиданно прошептал возле уха моего: – Удалось мне все-таки венок твой достать. Неужели поверила ты, что потерплю я неудачу? – промурлыкал Лукьян, его теплое дыхание обдало мою щеку волной мурашек.

– Не думала я, что плаваешь ты аки рыба в воде! – рассмеялась я, разворачиваясь ему на встречу.

Крепко взяв парня за руку, я потянула его к собравшимся, призывая принять участие в народных плясках и утехах разных.

С каждым кружащимся поворотом в танце наша связь все крепчала, вплетая нас в чарующий гобелен возможностей.