Звериная страсть

– Оглох что ли? Орать и напрягаться так будешь, слух весь пропердишь! Нюх и совесть уже где-то посеял у черта на куличиках…

Проводив ведьму до домов других старейшин на переговоры, я оказалась в самом сердце заснеженного села, средь белоснежных пейзажей.

Решив занять себя чем добрым, я направилась к дому своей родни.

Пронизывающий холод трепал меня по щекам, пока я сжимала в руках мешочки, наполненные целебными снадобьями, предназначенных для моих племянников.

Когда я наконец-то поспела к родовой избе, из трубы лениво потянулся дым, сливаясь с белыми оттенками неба. Звуки смеха ребятишек и сладкий аромат свежеиспеченного хлеба заполняли воздух даже в палисаднике.

Внутри Милава встретила меня с распростертыми объятиями, ее глаза засияли теплом.

– Сестра! Ты пришла как раз вовремя! – воскликнула она, коротко обняв. – Детвора захворала, и твои травяные сборы – наше одно спасение и надежда!

Мы уселись у потрескивающей печки, окруженные успокаивающим ароматом высушенных трав, и стали рассказывать друг другу накопившиеся истории за прошлые недели. Милава поведала мне о заботах своих и заигрываниях соседского молодца, а я с интересом слушала речи ее за согревающей кружкой кипрея.

Через некоторое время солнце начало садиться, заливая деревню теплым золотистым светом. Мы с Милавой присоединились к жителям в приготовлениях к предстоящему празднику Коляды.

Улицы были все увиты красными лентами, вплетенными в заборчики и ветви деревьев у домов, а воздух был пропитан веселыми разговорами и звоном украшений из колокольчиков.

Мы работали бок о бок, наши пальцы проворны, завязывая ленты на ветках и украшая дверные проёмы ягодами рябины и елью.

Деревенские смеялись и распевали колядки, передававшиеся из поколения в поколение, голоса гармонично сливались с гулким биением сердца общины.

День плавно перешел в вечер, и народ собрался у кострища.

Чувствуя усталость сестры, я настояла на том, чтобы взять на себя ее обязанности с остальным украшением и предложила ей отдохнуть. Она благодарно улыбнулась, ее взгляд задержался на мне, прежде чем исчезнуть в толпе.

Оставшись одна, я осторожно поднялась по деревянной лестнице у избы советов, чтобы продолжить развешивать гроздья ярких ягод рябины – их пунцовый оттенок символизировал защиту дома от любого недуга.

Увлекшись работой, не заметила я, как заледенелая ступенька расшаталась под ступнёй моей. Нога соскользнула, и я полетела вниз, вскрикнув, готовая встретить объятия сугроба холодные.

Но прежде чем мой спуск завершился, подхватили меня чьи-то руки ловкие прямо перед встречей с заснеженной землей, огородив от неминуемого удара.

Отгоняя остатки страха, взглянула я в лицо своего спасителя. Улыбка его широкая развеяла все тревоги мои разом, заставив сердце бешено скакать, а мысли спутаться.

– Лукьян… – одними губами прошептала я, зарываясь носом в мягкую меховую подкладку его одеяния. До меня донесся уже знакомый запах хвои не наших лесов, уже давно позабытый, но так горячо хранимый в сердце.

Я распахнула глаза, испугавшись, не сон ли это часом. Но встретилась с его взглядом медово-луговых глаз – таким светлым и пронзительным.

Нет, не сон… А коли сон, то согласна я спать вечность целую!

– Вернулся я к тебе, душа моя! – мелодично рассмеялся он, и его голос унесло морозным ветром.

Слезы наполнили мои глаза, и я нежно обхватила лицо молодца руками, утопая в глубине чистых глаз его.

– Наречённый мой, я так ждала тебя… Боялась, что позабыл обо мне ненароком.

Лукьян слабо улыбнулся, оглядев мое лицо.

– Шура… Как же без тебя я буду-то? Ты – свет, который ведёт меня домой даже в самой темной чаще, единственная душа, которая дополняет мою.

Казалось, время приостановилось, когда мы обнялись, и заснеженный мир вокруг нас стал уже не таким значительным.

***

С наступлением нового дня жители деревни начали готовиться к ежегодному обряду очищения в бане. Вчера не успела я провести с Лукьяном время как следует, так как сразу его охотники местные с собой утащили распивать медовуху по старой дружбе и слушать истории его новые с дороги дальней. Сильно тосковала я по обществу жениха наедине, но не подавала виду при нем.

Отдельно от мужиков бабы собрались в бане общей – просторном бревенчатом домике, приютившемся на фоне снежного пейзажа лесного.

Баба Озара осталась, наблюдая за приготовлениями к предстоящим ночным колядкам в общинной столовой, а мы с сестрой присоединились к собравшимся в бане.

В парилке, сидели все погрузившись в думы свои, и слово не молвя. Но стоило бабам выйти в предбанник, как волна смеха и радостных рассказов оживила крохотное помещение за самоваром и баранками.

Потерявшись в этом шумном гаме, решила я охладиться на воздухе морозном в сопровождении Милавы.

Сестра, не выдержав такого жгучего холода, быстро вернулась обратно, оставив меня любоваться красотой падающих снежинок в одиночестве.

Не знала я, что в этот момент безмятежный ждет меня встреча неожиданная.

Лукьян, облаченный лишь в полотенце одно, обмотанное вокруг стройной талии, вылетел из бани мужской через дорогу которая, вместе с другими мужиками.

Тело его полуобнаженное, от пота блестевшее, и пар, все еще поднимавшийся от широких плеч его, застали меня врасплох.

Щеки раскраснелись от смущения, но никак не могла я взгляд от молодца отвести.

Его глаза мгновенно округлились от удивления, едва только остановились на моей едва прикрытой фигуре в рубахе тонкой, все еще влажной от обливания.

Взгляд парня переместился медленно с бёдер моих плотно тканью мокрой обтянутых, на грудь округлую, и, так и застыл он на месте.

Я тоже застыла не в силах и пошевелиться.

Не выдержав напряжения данного, Лукьян резко развернулся и порывисто залетел обратно в предбанник, захлопнув дверь за собой так, отчего с крыши каскад снега посыпался.

От хлопка такого вздрогнув, наконец обрела я дар речи и поспешила прикрыться поскорее ближайшим платком на скамье оставленном.

Когда остальные мужики показались из бани, увлеченные разговором, я невольно услышала их речи с заливистым хохотом смешанные.

– Видал, какое у карпатского паренька крепкое возбуждение от нашей баньки-то!! Аж три ведра с ледяной водой на себя опрокинул за раз! – хохотнул один мужичок. – Вот заморский карась какой! Не то, что вы, репы дремучие!

– Небось у них баньки-то справной и нет вовсе в их Закарпатье! Вот и возбудился он так от радости помыться наконец-то! – вторил ему другой мужичок.

Охватило меня чувство стыда и неверия легкого. Неужто тело мое в рубахе мокрой так на Лукьяна повлияло?

От осознания этого впала я в приятный ступор, глаза мои блуждали мечтательно по заснеженным дорожкам, а лёгкая улыбка украсила лик раскрасневшийся.

***

Рано стемнело и появились первые звёздочки на небосводе белом.