Звериная страсть

– Не сиди с миной такой кислой, касатик! Авось до свадьбы заживет! Шурка-то, подле тебя все ночь до зари просидела, листья крапивы все прикладывая к ранам твоим кровоточащим. Заживет! – хихикнула она, выходя из дома пружинистым шагом. – Шурка, отведи гостя нашего в деревню! – крикнула ведьма напоследок, и ее голос разнесся по лесу.

***

В самом сердце чарующего леса я без труда пробиралась среди возвышающихся древних елей, пока Лукьян следовал за мной. Его слова эхом разнеслись по опушке.

– Одного не понимаю я… Как же ты можешь жить здесь?

– …О чем ты?

– Это же грех истинный – скрывать красу такую редкую за брёвнами избы да за лесным буреломом!

Я усмехнулась, приостановившись, чтобы немного облегчить ему путь-дорогу.

– Красота – это лишь миг мимолетный. А вот знания и мудрость ведическая – это на всю жизнь и больше!

Лукьян прислонился к березе, его дыхание перехватило, пока он внимательно наблюдал за мной.

– Понимаю твое искреннее желание стать ведуньей, помогать людям и все такое… Но разве не бывает тебе одиноко в этом уединенном месте?

На моем лице заиграла снисходительная улыбка.

– Одиночество никогда не гостило в сердце моем. У меня есть моя мудрая бабушка, и ее присутствия достаточно, чтобы наполнить дни мои общением и заботой.

В медовых глазах парня появился хитрый огонек, с любопытством он склонил голову.

– Необыкновенная ты, Шура… В отличие от других девиц, кого за жизнь повстречать успел, вижу, обладаешь ты особым светом внутри.

Его яркие рыжие волосы блестели в лучах утреннего солнца, а диковинный наряд, который накинул он на себя в избе, из своей уцелевшей походной сумки, чудно контрастировал на фоне леса. Несмотря на необычную одежку, его природная красота была неоспорима. Я невольно прикусила щеку, на мгновение отведя застенчивый взгляд.

Мы шли дальше молча, пока не добрели до небольшого родника, спрятанного в глубине леса, который нам предстояло пересечь. Ранним утром вода в нем была ледяной, и я вздрогнула, погрузив босую ногу в хрустальную глубину. Лукьян внимательно следил за каждым моим движением.

Набравшись храбрости, я шагнула в родник, шипя от окутывающего меня колкого холода. Только я собралась окунуть и вторую ногу, как сильные руки парня неожиданно притянули меня к себе, без труда подхватив меня, аки драгоценную ношу.

Звучно выдохнув от неожиданности, я так и застыла в его объятиях, а он лишь мелодично рассмеялся.

– Душа моя, мы так с тобой хлеба не испечём! Быстрее будет так и приятней! – по-лисьи усмехнулся Лукьян.

Совершенно ошеломленная, я почти не двигалась, опьяненная успокаивающим ароматом хвои от его тела и сладких цветов, витавших в воздухе.

Достигнув берега, стало очевидно, что парень не собирался отпускать меня так рано. И пронёс на руках ещё несколько аршин вперёд. Эти мгновения, растянувшиеся в сладкую вечность…

И только когда на моих щеках запылал румянец, я легонько подтолкнула его локтем в грудь, призывая опустить меня на землю.

– Каюсь, мог бы нести тебя так вечно! Так легка и грациозна ты, голубка лесная, – забвенно прошептал он, наконец-то позволив мне встать на ноги.

С раскрасневшимися щеками я поправила сарафан и сделала шаг назад.

– Не просила помощи я твоей! И сама могла бы перебраться через родник тот, – пробормотала я, пытаясь вернуть самообладание.

Лукьян лишь ухмыльнулся, продолжая наш путь.

– Что сделано, того не воротить… А если бы и мог, не пожелал бы отроду!

Покачав головой в недоумении, я жестом указала на видневшееся вдали селение.

– Деревня ждет тебя вон там!

Перед границей леса, Лукьян внезапно подбежал ко мне, и его сила удивила меня вновь: он легко поднял меня на руки и закружил вокруг себя, заразно смеясь при этом.

Сначала я пыталась сопротивляться, но завидев его искреннее веселье, улыбка отразилась и на моих губах.

Устав кружиться, парень крепко прижал меня к себе, его прикосновение разожгло тепло внутри.

Наши лица были всего в нескольких вершках друг от друга, и я чувствовала его теплое дыхание, нежно ласкающее мои губы.

– Ей-Богу… Все бы отдал, лишь бы попробовать на вкус эти сладкие уста, – прошептал Лукьян, опустив взгляд.

На какой-то миг я покачнулась, соблазненная приятным чувством, витавшем в животе. Однако внезапное осознание настигло меня, и я поспешно оттолкнула его, проворно, как белка, маневрируя за березку.

– Ай, да краса! Любо – дорого смотреть! – усмехнулся парень, медленно приближаясь ко мне. – Бабушка твоя поведала, что завтра в деревне праздник у вас какой намечается… День Стрибога? Придешь? – он прислонился к дереву с другой стороны, не сводя с меня взгляда.

Я замешкалась, пристально изучая его черты.

– …Может, и приду, а может, и нет.

– Приходи, Шура! Я там буду. Сможем отпраздновать вместе, – молодец очаровательно улыбнулся, и ямочки на его лице ожили.

Слегка ухмыльнувшись, я гордо вскинула голову.

– Посмотрим, смогу ли я найти время для таких праздников!

Его рука осторожно приблизилась к моей на березовом стволе, кончики пальцев робко прикоснулись к моим. Между нами будто проскочила солнечная искра, согревая все мое существо. Лукьян горячо заглянул в мои глаза.

– Пожалуйста, Шура. Приди.

Убрав руку, я ловко отпрянула обратно к тропке, оставив его одного средь берёз.

– Завтра посмотрим, – прошептала я, растворяясь в тени елей.

И когда на древний лес опустились сумерки, я не могла не размышлять о событиях, которые могли ожидать меня в День Стрибога завтра. Пришлось молча признать, что моя душа непреодолимо тянется к полуночному гостю – Лукьяну, пробудившего в моем сердце весну.

День Стрибога

С первыми лучами солнца, окрасившими небо в золотые оттенки, начался грандиозный праздник в честь Стрибога, почитаемого повелителя всех ветров. В этот день древляне собирались, чтобы отдать дань уважения и принести требу в знак почтения. Подносили зерно и хлеб, прося снисхождения для обильного урожая и защиты крыш над головой в наступающем году.

Желая внести свою лепту, я поднялась ни свет ни заря, чтобы приготовить свежую ковригу, и ее манящий аромат сразу наполнил воздух избы.

Вернувшись из леса с корзиной, наполненной спелыми ягодами морошки, взгляд бабы Озары упал на мое пшеничное творение, только что появившиеся из печи.