Повешенный

Но Алан Маккензи все еще был жив.

Пиджак и рубашка разлетелись маленькими пуговками вскоре вслед за ними отправилась и рубашка, открыв Уильяму доступ к ране Алана. Не нужен был рентген-аппарат, чтобы понять – все попытки спасти его жизнь будут тщетны, но Уильям зачем-то попытался вытащить пулю. Рана хлюпала кровью, а мягкие желейные ткани обхватывали пальцы Уилла, пока он пробирался все глубже. Он чувствовал, как рядом изредка раздаются слабые удары сердца, а пуля словно ускользала от него.

– Давайте же. Еще не пришло ваше время. Я в этом точно уверен.

Он схватил цепкими и ловкими кончиками что-то продолговатое и холодное и резко выдернул руку. Пуля поблёскивала в свете ламп своей черной поверхностью, и Уильям поднёс ее поближе. Крупная и гладкая, она была сплошь покрыта темной маслянистой жидкостью, как и пальцы Уилла. Пуля была холодной, хоть и находилась так долго в теле Алана, и стоило Уиллу чуть сдавить ее, как она разлетелась мелкой пылью, заставив Белла отшатнуться от стола и с ужасом уставиться на свою руку. Масло медленно стекало с его кончиков пальцев и жирными каплями опадало на пол. Оно не было похоже на кровь. Уильям никогда не видел подобного и просто пялился на блестящую в темноте руку, пока не вспомнил о лежащем на столе Алане.

Схватив полотенце, он тут же попытался оттереть тёмное масло, но оно лишь больше размазалось по его руке. Отбросив в сторону ткань, Уилл примерился к груди Алана и положил ладони друг на друга, молясь всем известным богам, чтобы стол выдержал подобное обращение с собой.

– Ну же.

Уилл несколько раз с силой надавил на грудь Алана и припал к его губам, выдыхая в рот воздух, но сердце все так же продолжало затихать, как бы сильно Уильям ни давил на него. Стол надрывно скрипел и раскачивался из стороны в сторону, его ножки подкашивались, и вся импровизированная операционная вот-вот должна была развалиться от прикладываемых Уильямом усилий по реанимации – по правде говоря, это была не самая его сильная сторона, – но в какой-то момент Алан хрипло застонал, вскинул на секунду руку и затих, оставив Уилла один на один с надоедливым тиканьем часов.

– Черт! – негромко прорычал Уильям, опершись руками о край столешницы, и бросил взгляд на наручные часы. – Время смерти – одиннадцать часов пятьдесят три минуты после полудня.

Чувство тоски разрывало Уильяма. Приход Алана Маккензи в его жизнь принёс с собой только беспокойство и тревогу, и его уход должен был принести Уиллу облегчение. Но вместо этого мужчина чувствовал болезненную горечь. Привык ли он к Алану Маккензи? Определённо нет. Но отрицать, что с ним в жизни Уильяма появились новые неизведанные впечатления, он определённо не мог. Он смотрел на серое лицо Алана, на его выцветшие губы и на острые черты лица, пытаясь найти малейшую деталь, что смогла бы сказать, что он дышит и сейчас вновь распахнёт свои глаза. Но Алан лежал неподвижно. Еще один человек в списке тех, кого видел Уильям в последние секунды их жизни. Пустота давила, но не была невыносимой. Он еще один пациент, которому не повезло. И Уильяму придётся с этим жить.

Уильям долго сидел около Алана, бесцельно слонялся по кухне и несколько раз перебирал скромный набор столовой посуды. Он не мог найти себе места, а спички как назло не зажигались – лишь громко шипели и ломались, стоило провести ими по коробку. Уилл вглядывался в тёмное небо, но не находил на нем звёзд. Город вспыхивал фиолетовыми молниями на горизонте и яркими розовыми всполохами совсем рядом с домом Уильяма. Город наползал темными низкими тучами – предвестниками очищения и страданий.

Уилл с остервенением тёр руку щёткой и содой, пытался содрать ненавистную черную жидкость щёткой для обуви и собственными ногтями. Горячая вода обжигала кожу, а он продолжал сдирать налипшее масло, в освещаемом одними только молниями помещении, пока кожа не покраснела и на ней не проступили маленькими алые капельки. Он тёр руку с такой злостью, что не заметил, как в раковину вместе с водой стала стекать его собственная кровь. Уилл видел перед собой лишь бесконечную звёздную бездну, покрывающую его руку, высасывающую из неё каждую капельку и въедающуюся в душу. Он был готов содрать с себя кожу, лишь бы избавиться от этого липкого ощущения, но продолжал тереть, пока последний черный ошмёток не смысля в канализацию вместе с запёкшейся кровью.

Бинты мягко укутали израненную руку, а ноги привели Уильяма в спальню. Постель мягкой периной вжимала в себя Уильяма, а тонкое одеяло не спасало от пробирающего сквозь трещины в кирпиче холода. Сон был лучшим спасением от реальности, и Уилл хотел как можно быстрее провалиться в него. Но он пялился в потолок, прижимал к себе забинтованную руку и считал громоподобные удары напольных часов в гостиной, беспощадно отмеряющих наступление нового дня.

Уильям не знал, сколько он пробыл в беспокойном и горячечном сне, когда его разбудил звон падающей на пол посуды и громкая ругань со стороны кухни. Мафия, старые враги и грабители – были единственным разумным объяснение для сонного и дремлющего в полутьме коридора мозга. Еще более безумные варианты приходили с каждым новым шагом к кухне, где он оставил бездыханного Алана Маккензи, а мысль, что кто-то пробрался к нему домой, чтобы удостовериться в смерти последнего, становилась все более правдоподобной. Звуки возни усиливались, и Уилл щёлкнул выключателем, протирая второй рукой слипшиеся глаза, и замер, с открытым ртом глядя на вертевшегося на столе Алана.

– Ох, это было отвратительно, – хрипло пробормотал Алан.

Он вертел головой, явно пытаясь понять, где он, распахнутые рубашка и пиджак негромко хлопали тканью в ответ его движениям, а через несколько мгновений непонятных поисков мужчина заметил стоящего в дверях Уилла. Его лицо просияло, болезненные морщинки на лбу разгладились, и он тут же с воодушевлением подался вперёд:

– У тебя есть выпить, Уилл?

– Мистер Мак… Мистер Маккензи, – Уильям растерянно заозирался и развёл руками, пока Алан морщился и чесал живот, свесив со стола ноги. – Но как? Вы… Я могу поклясться, что вы были мертвы. Я лично проверил ваш пульс. Вы не дышали, а ваше сердце… После такого нельзя просто встать и сказать «Это было отвратительно».

– Как видишь, можно, – Алан поднял голову к яркой лампочке и зажмурился, тут же опустив голову. – Так у тебя есть выпивка? Только не говори, что нет. Ты дружишь с Даниэлем. Он точно должен подкидывать тебе бутылочку.

– Я, кажется, сошёл с ума.

– Ты не спятил, Уильям. Успокойся.

Алан ловко соскочил со стола. Его безмятежное выражение лица не тронула ни растерянность Уильяма, ни недавнее пребывание в ином мире, а полуслепой взгляд уже во всю рыскал по кухни в поисках чего-нибудь съестного. Глаза замерли, а уголки губ потянулись в противоположные стороны в довольной улыбке чеширского кота, когда он обнаружил источник пищи – небольшой надрывно вибрирующий холодильник – и настенный шкаф с полупрозрачной дверцей, за которой виднелось несколько бутылок.

Уильям удивлённо выгнул бровь, преграждая Алану путь к холодильнику и небольшому бару.

– Успокоиться? – Уилл почувствовал, как его щеки вспыхнули от прилившей к ним крови, а в ушах зашумел морской прибой. – Труп умершего на моих глазах человека только что подскочил и теперь требует налить себе выпить. Я не уверен, что это происходит сплошь и рядом, мистер Маккензи. Я знаю, что вы были мертвы. А теперь вы со мной разговариваете. Что происходит?

Алан обвёл Уильяма тяжёлым взглядом. Уилл навис над ним, лишая любой возможности уклониться от неизбежного разговора, а поджатые в возмущённом возбуждении губы и двигающиеся под кожей желваки кричали о серьёзном настрое Уильяма получить ответы на все вопросы.

Алан вздохнул и потёр глаза.

– Что ж, – он хлопнул Уильяма по плечам, вцепившись в них пальцами, а затем потрепал Уилла по щеке, – располагайся, Уильям. Уверен, у тебя есть ко мне много вопросов.

Алан всплеснул руками и опустился на один из стульев.

– Но для начала все же налей мне стаканчик виски. После воскрешения всегда так хочется пить.

Глава XIII. Гефсимания

Март, 1933

Будь Уилл умнее, он непременно вёл бы дневник со всеми своими наблюдениями.

Он бы непременно отмечал все странности в поведении Алана Маккензи, записывал бы все его слова и подмечал каждую незначительную деталь, складывающуюся вместе с другими в один большой паззл. Уилл бы непременно думал обо всех особенностях Алана каждый день, прокручивал в голове каждую его фразу и искал ускользающие от внимания ответы.

Но Уильям не придавал ничему значения, упиваясь собственным горем и все больше зарываясь в воображаемый кокон из проблем. Он был рад оказываемому Аланом вниманию и в это же время всячески пытался от него спрятаться. Каждый раз говорил своему отражению, что это будет последний раз, но снова и снова приходил в назначенное время в назначенное место, даже если на улице был проливной ливень, а последний зонтик сломался еще в прошлую встречу. Вся его жизнь после встречи с Аланом ткалась из противоречий.

Уильям хотел бы прекратить их отношения.

Но ему было слишком интересно узнать, что же кроется на последних страницах книги.

– Итак. – Алан хлопнул в ладоши и покрутил в руке бокал с янтарной жидкостью. – У тебя ко мне вопросы. Утро еще не скоро. А я… в достаточно бодром расположении духа, чтобы просветить тебя в некоторых аспектах этой жизни.

Уильяму хватило сил, только чтобы распахнуть импровизированный бар в одном из шкафчиков и достать оттуда полупустую бутылку виски. Алан Маккензи чувствовал себя вполне умиротворённо и здорово после неожиданного воскрешения – которое было неожиданным только для Уильяма – и теперь требовательно ждал выполнения своей просьбы. Вся прежняя серость его щёк испарилась – к ним прилила кровь, а губы снова изгибались в едкой улыбке. Он сидел на стуле и ждал, пока Уильям принесёт ему то, чего Алан хочет, и не торопился переходить к следующему шагу.

Уильям выдохнул и опустился на стул напротив Алана, обведя его растрёпанную фигуру взглядом.

– Знаете, – пальцы сами собой оттянули воротник рубашки, – когда доходит до подобных разговоров, все вопросы исчезают сами собой.

– То есть, – Алан многозначительно вскинул брови и отпил из стакана, – я могу добить этот чудесный виски и отправиться домой? Раз уж нет ко мне ни одного вопроса. К слову, – он еще раз пригубил виски, – напиток просто потрясающий. Куэрво определённо имеют талант к выбору алкоголя. И все же. – Алан наклонил голову вбок, изучая Уильяма взглядом, как порой собака изучает свою новую цель. – Мне уйти?

– Нет-нет, – спохватился Уилл и замотал головой. – Прошу. Меня интересует все. Каждая деталь, о которой вы можете мне рассказать. Каждый момент будет важен, чтобы… чтобы я мог понять всю картину.

Алан улыбнулся. Его полуслепой взгляд смотрел сквозь Уильяма, пока губы медленно потягивали терпкий напиток. Мужчина размеренно покачивался на стуле, балансируя на двух ножках с такой лёгкостью, словно был воздушным эквилибристом в одном из бродячих цирков – Уилл не был уверен, что это тоже не было правдой, – загадочно улыбался и поглядывал на Уильяма поверх янтарной жидкости.

– О, мой милый Уильям. – Алан резко опустил стул на все четыре ножки и барским движением плеснул себе в стакан еще виски, разлив добрую половину мимо стеклянной ёмкости на деревянный стол. – Тебе не хватит жизни, чтобы осознать все, что происходит вокруг. Знания – сила. Но иногда эта сила сводит с ума тех, кто знает слишком много. – Алан на мгновение замолчал, заглянув на дно гранёного стакана. – Власть – это тоже сила. И она сводит с ума тех, кто к ней не готов.

– О чем вы?

– Ты никогда не задумывался, что маленькие существа становятся столь могущественными, если дать им почувствовать на своём языке хоть каплю власти? – Уильям вздрогнул от холодного и пустого взгляда Алана. – И, увы, не всегда успеваешь предотвратить эту трагедию. Но об этом чуть позже. Спрашивай. Задавай. Выпытывай. Я весь внимание. Но помни о том, что за знанием придёт ответственность. А за ответственностью – последствия. Убедись, что ты готов к ним. Потому что помочь тебе я в случае чего, увы, не смогу.

Алан виновато развёл руками и усмехнулся. Липкое чувство наползало на Уильяма, взгляд Алана блуждал по его лицу и, казалось, проникал в каждую, даже самую беспечную и давно забытую, мысль Уилла. Алан потягивал их, как виски или дорогое вино, пробовал на вкус, крутил на языке, чтобы затем выпить до последней капли, не оставляя Уиллу возможности сопротивляться.

Вопросы вертелись в голове Уильяма ураганом, но мужчина не мог разомкнуть иссохших за прошедший вечер и обветренных на морозе губ. Он кусал их, сдирал небольшие корочки до металлического привкуса во рту и нервно сжимал пальцы в кулак. Слова вертелись на кончике языка, но Уильям не мог набраться смелости их спросить. Он молча смотрел на безмятежного Алана и гадал, у кого раньше кончится терпение.

Ладонь скользнула по кожаной обложке. Кончики пальцев обвели тиснёные буквы, и Уилл прикрыл глаза, вслушиваясь в окружившую его куполом тишину. Казалось, ничто не могло просочиться в его невидимое убежище, ничто, кроме…

Кто вы?

Слова эхом раздавались в ушах Уильяма, колокольным звоном переливались по кончикам пальцев и разноцветными солнечными зайчиками ослепляли сквозь пёстрые причудливые витражи собора.