Имена. Часть первая

– Ко всем и везде, и вы бы знали за сколько? А эффекта ноль! Вначале всё как по маслу, а как так сказать, так опять и сразу дальше то же самое. На чем стояли, как говорится, на том и стоим, точнее, сидим и до конца награждения не слазим. Вот чё такое, а? Ну, что я так и умру, в конце концов, не знаменитым на весь мир тренером? Хотя как сказать, уже обоср… перед всеми на всю планету.

– Дела-а-а. Сочувствую. Искренне.

– Знаете, а ведь хочется познаменитствовать по-людски, а не по засрански. Эх, кто бы знал мои проклятия!? В общем, так, снимайте, немедленно с нас эту анафему и не отказывайтесь, а то я вам быстро кочергу на шею повяжу и не развяжу до победного конца.

Профессора не пришлось долго просить. Он сразу начал рассуждать.

– Так, что мы здесь имеем? Спорт, олимпик, победа! Так…

Профессор еще только попытался очертить круг исследования, как его тут же пресек радостный возглас тренера.

– Ура! Молоток! То, что нужно!

– Простите, я не совсем понял?

– Всё! Так пацана и назовем! А начало фамилии я замазкой в паспорте замажу и в самый раз! Тогда получится, что он Медальёнов будет. Вот в самый раз.

– Я, извиняюсь спросить, а имя, какое у него будет?

– Как какое, вы же сами предложили нам имя – Спорт Олимпик Победа!

– Я? А? Сразу три имени, да?

– Какая разница? Хоть четыре! Кстати, а четвертого имени у вас нет? Нет? Ну ладно. Ну, и что? Что? Может, он у нас улус какой-нибудь якутский. На мой вкус, всё очень прекрасно звучит! Спорт Олимпик Победа Иванович Медальёнов! Шикарно! А, что? Раньше мы просто не знали, что он улус, а вот теперь обнаружилось, отец его Иван признался. Так? Так! Отчество не трогаем, очень даже патриотское отчество. Всё теперь, всё, как надо. Всё есть для победы и медалев!

– Стесняюсь у вас спросить, а зачем замазкой в паспорте мазать, а если просто поменять документы?

– Дорогуша, времени нет на это! Некогда нам, батенька, некогда, завтра утром летим за победой. Отхватим там все три места на пьедестале.

– А разве, такое возможно?

– Вот, будем пробовать! С такими именами я думаю все можно.

– А как же в аэропорту, вы думаете, там замазку в паспорте не заметят?

– Да, я поперезадушу весь аэропорт, вместе взятый за наш пьедестал, всех кто чё там заметит. Да, не трухай, паря! Я ж не один, за мной знаешь сколько личностей?! Ты, ваще когда-нибудь фанател?

– Не приходилось еще.

– Желторотик, – тренер с сочувствием ласково погладил Эроса по нарождающейся лысинке на седеющей голове.

– Знаете, я всё равно немного переживаю, ладно туда, а обратно? Вдруг там что-нибудь?

– Эх, жалко тебя, ты такой еще несмышлёныш беззащитный! Обо всем бы тебе поведал, но сам видишь, времени в обрез. Смотрите, внимательно телек, выступать в нем будем.

Тренер щедро расплатился, чётко просчитав все копейки без обмана, строго по секундомеру, висевшему на его широченной груди, по сорок копеек за минуту, высчитав даже доли секунд.

Вот, что значит честный человек! Настоящий тренер! Педагог физической культуры, радетель завоевания пьедестала любой ценой.

А благодарный новообразованный улус преподнес профессору на память здоровенную гирю, с которой не расставался даже во сне и элегантный костюм-купальник штангиста.

Оба на прощание расцеловали и обняли своего избавителя. И пошли, смахивая скупые мужские слезы со своих щек.

Купидонович пошаркал тапками следом, чтобы закрыть за ними двери, как вдруг тренер, резко обернулся, сорвал золотую цепь со своей бычьей шеи и быстро подбежав, вручил её профессору со словами:

– Вот, дорогой, на память! Мало ли что, может, выручит когда?!

Академик так растерялся, что не смог произнести ни одного слова в ответ. Так и стоял в дверях с этой цепью в руке, пока они не скрылись из виду.

Глава девятая. Интервью

– И чё, встряли в дверях, как многострадалец? Ты, поглянь, а на ём и лица нет! Опять, поди, задурачили дурака на четыре кулака?! Сдвиньтеся от дверей говорю, с людями до вас иду. Вот газета какая-то до вас, Купидомыч, пришла. Разговор с вами хотят поиметь.

Звездина встала в дверном проеме, так чтобы они стояли с профессором нос к носу и лицом к лицу, и бесконечными подмигиваниями попыталась привлечь внимание профессуры к своему сообщению.

– Слышьте меня? Слышьте? Али опять в каку прострацу впали?

– Да, слышу.

– Я энтой газете так наотмашь и сказала, что без денег разговору не будет. И пиастры на бочку вперёд разговору! Слышите али нет? Меня слыхать вам? Караул с энтой наукой, и глухи все и слепы чрез одного, а всё туды же, все жанихаться лезут.

За её широкой спиной, полностью закрывшей проход в жилище, весь в нетерпении елозился худосочный малый, безуспешно пытавшийся пролезть к интервьюируемому, со своим карандашом, блокнотиком и ручкой.

– Да-да! Мы на всё согласны. Глянцево-матовый журнал…

– Какой???

– Журнал «Мир, труд, май, июнь, июль». Издательство «Луч с Востока в глаз всем паскудам Запада». Двойной гонорар за двадцать минут разговора.

– Заходи, любезный. Тока без политики. Академик энто дело шибко не любит. Он понцефист. А я евоный финасист, так что деньги на бочку.

– Вот, пожалуйста, как и договаривались. Двести рублей.

– Очень приятно познакомится с хорошим денежным человеком. Как вас по имени отечеству?

– Насрублох Перепелкин. Русский узбек.

– Без вопросов. Звездина Ивановна.

Русский узбек, в нарушении всех правил этикета, первым протянул старшему по годам свою руку для приветствия.

Вот к чему иногда приводят эти морганатические браки. Ни тебе уважения, ни тебе воспитания. Хотя кто кому может помешать при большом желании заняться самовоспитанием?!

– Русский узбек. Насрублох Перепелкин.

– Оч-чень приятно. Мне, наверное, представляться не надо?! Рад! Очень рад знакомству. Сразу видно наш человек! Очень редкое имя, на дурдымындском диалекте уже давно исчезнувшей народности дурдымындов, обозначающее…, – сказал профессор и замолчал.

Он на пару секунд замер вспоминая перевод: