Болото

– Держись, брат, – сказал Дима, садясь рядом с ним. – Мы все переживали. Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, – ответил Антон, но голос его дрожал.

Алина села на край кровати, заботливо потрясая его за руку.

– Ты нас сильно испугал, – сказала она.

Женя, стоя в стороне, покусала губу.

– Извини, я не знала, что делать. Я просто стояла и не могла понять, что происходит… – её голос дрожал, но она пыталась быть сильной.

– Женя, это не твоя вина, – сказал Антон, стараясь успокоить её. – Ты сделала все, что могла, когда позвонила Диме.

Алина посмотрела на Женю и обняла её.

– Главное, ты сейчас здесь. Мы с девочками всегда рядом, только скажи, что нужно сделать. – сказала она.

– Спасибо, – сказал Антон, и на его лице появилась слабая улыбка. – У меня есть вы, это важно.

Они разговаривали на протяжении нескольких часов, пока Антона не начало клонить в сон. Ребята с ним попрощались и разошлись по домам.

8

Антон провел на больничном около трех недель, восстанавливался после ранений, полученных от ударов. Он долго размышлял о том, как поступить дальше. Вернуться к Володе он не хотел, но одновременно чувствовал тревогу за своих друзей, особенно за Женю. В отличие от Володи, именно его шестерки, действуя по его указаниям, могли без труда найти и расправиться с любым из них. Антон не знал, как преодолеть эту сложную ситуацию, и все это время искал возможный выход.

Антону нужно было принять решение, но в его голове царил хаос. С одной стороны, возвращение к Володе означало попадание в ту же ловушку, из которой он едва вырвался. С другой стороны, стремление защитить своих друзей, особенно Женю, серьезно тяготило его. Он начал понимать, что у каждого выбора есть свои последствия. Оставаться в тени означало поставить друзей под удар, и эта мысль становилась для Антона невыносимой.

Раздумывая над сложным решением, он начал вспоминать один инцидент, о котором до этого он на просто забыл и не вспоминал.

Однажды утром, Антон сидел на скрипучей лавке во дворе, окруженный ребятами вместе с Володей, и, казалось, время останавливалось. Солнце жарило, а они обсуждали свои планы на день – кто где будет попрошайничать, кто что украдет. Волнение зашкаливало, и мальчишки посмеиваясь, и с нетерпением ждали, когда могут себя показать и принести больше, чем кто-либо другой.

Но внезапно все веселье прервалось. Два старших мальчика, приближенные к Володе, тащили за собой ребенка. Антон явно заметил, что этому мальчику не повезло. Ему было лет восемь или девять, он был в грязной одежде, а лицо его было разбито, с синяками и ссадинами. Его волосы были взлохмачены, как будто он с утра провел в драке с буруном. Антону стало не по себе, но он притих.

Смех Володи разразился над всей этой сценой, как гром среди ясного неба.

– Эй. Ты осмелился попрошайничать на моей территории без моего разрешения? – выпятив губы, спросил Володя, глядя на мальчика с недовольством.

Мальчик, испуганно зыркая вокруг, ответил:

– Я… я просто хотел немного денег на хлеб. У нас сильно не хватает.

Володя скривил губы и наклонился ближе, словно собирался что-то сказать.

– Просто на хлеб?

Страх и унижение наполняли эту паузу, когда все взгляды были прикованы к побитому мальчику. Тот потер руки, не решаясь посмотреть на старшего.

– Я не знал, что нельзя попрошайничать, и о тебе не знал, просто… кушать хотел. Правда.

Володя покачал головой, чувствуя, как внутри него конфликтуют жалость и желание утвердить авторитет.

– Слушай, тут я решаю, кому что можно, а кому нет. Если хочешь жрать, то я дам тебе сегодня поручение. Часть доли, моя. На остальное можешь купить себе хлеб, понял?

–Да, – сдерживая поток слез сказал мальчик. – Я понял.

Володя сделал шаг назад, жалея, что не смог почувствовать себя крутым на полной катушке.

– Ладно, сейчас подумаем, куда тебя отправить.

Мальчик кивнул и, медленно отступив, присел на угол лавки.

В этот самый момент, Антон ощущал, как внутри него закипает что-то холодное и острое. Он сидел, разъятый между сочувствием к побитому мальчику и страхом перед Володей. Слова застряли у него в горле, словно ком, и ни одно из них не смогло вырваться на свободу.

"Как же это не справедливо", – думал он, но каждый раз, когда Антон собирался произнести что-то, слова застревали у него в горле. Быть защитником, кажется, означало увеличивать собственный риск. Антон просто сидел, сжимающий руки в кулаки, и смотрел на изможденное лицо мальчика, напоминая себе: он тоже был год назад на его месте, правда его не трогали, а просто притащили к Володе, который ему всё объяснил. И с тех самых пор, он часть денег или краденного отдавал ему, а часть забирал себе. Но сейчас он был заложником сплоченной шайки, в которую вступил, и полон противоречивых чувств и обиды.

Как-то раз Антон подошел к мальчишке:

– Привет, я Антон, а как тебя зовут?

– Меня зовут Кирилл.

– Сколько тебе лет?

– Семь, а тебе?

– Мне восемь. Я думал тебе меньше лет, ты такой маленький, худенький.

– Это всё потому, что я голодаю часто.

Антон вздохнул, чувствуя, как его сердце сжимается от жалости.

– Знаешь, – сказал он, пытаясь говорить мягко, – у меня тоже были трудные времена. Я тоже не всегда ел достаточно.

Кирилл тихо посмотрел на него, его глаза светились надеждой и недоверием одновременно.

– Как ты справлялся? – спросил он.

Антон замялся на мгновение, вспоминая свои страхи и голодные дни.

– Я делаю то, что мне говорит Володя. Ты его главное не бойся и всё будет хорошо.

Кирилл некоторое время думал, а потом закивал головой, решительно:

– Хорошо, я попробую!

Сейчас, когда Антон вспомнил эту ситуацию, он подумал о том, может Кирилл тоже теперь в хорошей семье. По крайней мере, Антону в это очень хотелось верить. В этот момент он принял решение больше не поддаваться страху. Он собрался с духом и решил сказать Володи в лицо, чтобы тот больше не вмешивался в его жизнь и попридержал свою настойчивость.

Антон знал, что пора вырваться из этого замкнутого круга. Он убедил себя, что больше не принадлежит к той компании, не хочет общаться с Володиными парнями и не допустит, чтобы они трогали его друзей. Конечно, мысли о возможных последствиях не покидали его: кто знает, не застанут ли его врасплох, не пойдут ли на него снова с кулаками?