Меньше единицы, больше девяти

– «Содружество», – закончил Игорь Шустерман.

– Да, «Содружество». Так вот, – продолжил Акулов. – Наделаем эмблемок «Nike – Содружество». Пришьём эти эмблемки ко всему этому барахлу. Типа изготовлено по лицензии американской фирмы «Nike». Пойдём в райком-исполком, покажем вещи секретарю…

– Большой человек, – с уважением промолвил Владимир Борисович.

– А чего мелочиться? – обронил в ответ Дмитрий. – Так вот. Покажем секретарю, который курирует торговлю. Покажем лицензию от фирмы «Nike» на пошив барахла под совместным лейблом. Для самого этого секретаря купим фирменный костюм, настоящий «Найк»…

– А лицензию где возьмём? – спросил Шустерман.

– Нарисуем, – ответил Акулов. – Кто проверит?

– Чего-то я пока не догоняю, – промолвил Стародумов. – А деньги-то где?

– Деньги вот где, – стал разъяснять Акулов. – Мы в райкоме скажем, что готовы поставлять эту продукцию. Для начала готовы отдать на реализацию первую партию товара. Но нам нужны оборотные средства. Прилавки в магазинах сейчас пустые. Вот увидите, они за это схватятся. Они просто вызовут директора торга, дадут добро, и тот заплатит нам аванс. Нужно будет, кредит на это дело автоматом возьмёт.

Владимир Борисович перевёл взгляд на руководителя банка. Тот сделал несколько движений руками, как бы разминая затёкшие кисти, и спросил:

– Ну хорошо. Тогда «Содружество» должно будет пошить или где-то взять весь этот спортивный трикотаж…

– Да зачем же? – усмехнулся Акулов. – Не надо ничего поставлять. «Содружество» переведёт деньги в банк, и они будут лежать на его счёте в вашем банке. Бесплатный ресурс. Я посмотрел, этот торг так договора составляет, там никаких пеней, никаких штрафов. Они работают по старинке. Просто не допёрло до них пока, что наступило время Остапа Бендера. Деньги можно будет год держать. По закону кредиторская задолженность… – тут Дмитрий бросил взгляд на Владимира Борисовича и пояснил: – Долги до года допускаются. Конечно, торг, скорее всего, потребует деньги обратно, жаловаться побегут. А «Содружество» покажет письма, вот-де с «Найком» то согласовываем, это согласовываем, качественный трикотаж закупить не можем… Да мало ли чего напридумывать можно… Главное, мы ничего не нарушаем. Ну, не получилось. Сейчас во всех магазинах на прилавках шаром покати, ни у кого не получается… Короче, думайте. К сожалению, я должен бежать. Уже опаздываю в Госбанк.

Акулов поднялся из-за стола и протянул руку Владимиру Борисовичу.

– Рад был познакомиться, очень рад.

– Жаль, что даже не отметим нашу дружбу, – сказал тот, удерживая руку Акулова.

– Извините! Если бы меня предупредили заранее! Но я планировал на несколько минут забежать. К сожалению, на Неглинную нужно.

– Но ты теперь знай, что ты наш друг, – промолвил Владимир Борисович. – Если нужна помощь, только скажи. Если кто обидит тебя, только скажи…

– Да вроде никто меня обижать не собирается, – улыбнулся Акулов.

– Ну мало ли. Просто имей в виду, – ответил Владимир Борисович и наконец выпустил руку собеседника.

– Если надумаете, пусть Игорь позвонит, – сказал Дмитрий Стародумову.

Он направился к выходу. Шустерман оторвался от стула, чтобы проводить его. Но тут со своего места поднялся Владимир Борисович. Игорь застыл, пропуская важного человека вперёд.

В приёмной Акулов достал из портфеля косметический набор и положил перед Мариной.

– Чуть не забыл. Мариночка, это вам.

– Ой! Вы с ума сошли! Это ж безумные деньги…

– Для такой девушки безумных денег не существует! – сказал Акулов.

Марина подняла вопросительный взгляд на Стародумова, маячившего с Шустерманом за спиной Владимира Борисовича.

– Что ты смотришь на них? – с наигранным возмущением воскликнул Акулов и, захохотав, спросил: – Они что, косметику у тебя отбирают?!

Девушка покраснела и сказала:

– Спасибо, Дмитрий Сергеевич.

В приёмной мужчины ещё раз пожали друг другу руки. Только парень в рыжей куртке так и сидел с безучастным видом.

Дмитрий вышел, Шустерман последовал за ним. Молодой человек в рыжей куртке вдруг оживился, поднялся со стула и встал у стены. Владимир Борисович посмотрел на Стародумова и промолвил задумчиво:

– Деловой парень. Далеко пойдёт…

Затем он перевёл взгляд на парня в рыжей куртке и кивком указал на дверь. Тот двинулся к выходу, но в последнюю секунду Владимир Борисович перехватил его за руку, взял за полу куртки и сказал:

– Ну-ка сними. Как прожектор ходишь…

Акулов и Шустерман разговаривали перед выходом из банка.

– Зря деньги не взял, – сказал Игорь. – Честно сказать, я надеялся, ты со мной поделишься…

– Разве ты не на их стороне? – вскинул брови Акулов.

– Да хрен! Они считают, что я за одну зарплату всё это должен…

– Ну, так ты тут в месяц гребёшь, как я за полгода, – ответил Акулов.

– Так я тебе говорил, переходи к нам. Хотя нет, ты нам в Промстройбанке нужен.

Шустерман смотрел на Акулова со своей неизменной улыбкой, улыбкой человека, познавшего и философию жизни, и цену этой философии. Впрочем, Дмитрию кривая усмешка Шустермана представлялась ухмылкой глупца и прохиндея.

– Кто такой этот Владимир Борисович? – спросил он.

– Ну-у э-это, – протянул Игорь, закатив глаза. – Он вор. В законе. Смотрел фильм «Воры в законе»? Вот он такой же, как Гафт.

– Я так и понял, – промолвил Акулов, смерив взглядом Игоря.

– Человек он серьёзный. Без таких сейчас нельзя, – сказал Шустерман, со снисходительной улыбкой глядя на Акулова. – Кстати, если и впрямь кому ноги переломать, это он в два счёта организует.

– Ладно, обойдёмся без казаков-разбойников, – сказал Акулов.

– Слушай, а ты в Госбанк-то чего? – спросил Шустерман.

– Да так, дела, – ответил Акулов. – К слову сказать, пора, пора!

Он похлопал по плечу Шустермана и зашагал прочь, в сторону Лесной. Оттуда он прошёл к станции метро, спустился в подземку и сел на поезд. На станции «Проспект Мира» он сделал пересадку.

Дмитрию нужно было проехать одну остановку. Он направлялся на Рижский рынок.

В пятницу под конец рабочего дня в метро была давка. Дмитрий вошёл в вагон последним и стоял, прижавшись спиной и чуть ли не упершись носом в чужую спину. Акулов повернул голову в сторону. У соседних дверей он заметил парня, тоже стоявшего спиной к дверям и задравшего голову к потолку.