Хлеб из маргариток

– Нет, нет! – ответил ей Савва и ткнул указательным пальцем в Архипов нос:

– Чужое не тронь!

Парень запомнил.

После каждого дневного похода Архип проверял расставленные загодя «телевизоры» (рамки с сеткой) в мелких речушках со старинными чудными названиями Ведуга, Девица, Синий Лапоть. Ставил в глубоких ямах. Когда-то на Руси их называли ямарина, или вардига. Кто теперь помнит эти старые слова? Савва помнит. Работал на реке Индигирке в Якутии. В селе Русское Устье потомки казаков живут со времен Ивана Грозного. Традиции сохранили. Фамилию основателя села пятьсот лет берегут – Иван Ревров. Много там Савва старинных слов нахватался. Теперь и Архип их знает.

Иногда в …ямаринах попадались очень крупные караси, на всю сковороду. Их нужно было освобождать от присосавшихся черных миног, которых в том году развелось видимо-невидимо. Костлявые, конечно, существа, карасики, но приготовленные с луком и собранными на пойме шампиньонами получались отменными. Вечером их жарили на огромной сковороде, которую разрешали брать в школьной столовой. Однажды Архипу попал в «телевизор» крупный черный ротан – рыба с огромной головой. Из-за этих пришельцев с Дальнего Востока в речонках никого, кроме карасиков, нет. Больно охочи головешки, их еще зовут «пенсионерами» и «травянками», до чужой икры. Сочное мясо напомнило по вкусу хорошего судака. Съели с удовольствием. Вкусно. Бесплатно. А эта добыча Архипа озадачила. Пестренькая, широкая рыбка. Таких раньше не видел. Савва надел очки, рассмотрел. Сказал:

– В аквариумах их полно. Называется «солнечный окунь». Кто-то выбросил, видно, в реку.

В общем, не зря замечено: «Для успешного успеха нужно работать работу и делать дело, а не искать секретного секрета или чужого проектного проекта» (где такое подцепил, автор не помнит). У учителя и ученика свой проект неспешно развивался, образовательный. Первому есть о чем поведать, у второго любопытство большое. И талант – умение воспринять. Савва много рассказывал, Архип внимал. Мысли у профессора интересные. О новой жизни в России. О лозунгах, звучащих отовсюду: «Я ведь этого достойна!», «Если ты умный, почему ты бедный?»

– Слышал, Архип, о «законе Янте», по которому живут скандинавы?

Нет, конечно! Где он мог такое услышать? Архип отрицательно мотал головой. Рот полон горячей рыбы, куски язык обжигают.

– В северных странах со времен викингов и поныне принято затыкать хвастунов, кичащихся богатством, происхождением, высоким положением. Никому не дозволено считать себя лучше других. Книга есть, автор Акинмаде Экерстрём. Называется примерно так: «Лагом: шведские секреты счастливой жизни». В ней подсказывают состоятельным современникам: «Тебе будет проще с нами, если машина у тебя, не смотря на твоё богатство, будет как у нас. Если твой дом не будет угнетать нас громадностью. Делай так и вокруг тебя не станет ощущения несправедливости». А как у нас нынче?

Архипу ли не знать.

– Чем больше и дороже машина, тем хозяин круче. Успешней. Важней.

– Вот! Праздник павлиньего тщеславия. А если подумать? Ты выделился, вызвал зависть. О тебе нехорошо размышляют недруги. Есть смысл опасаться за себя и близких. Здоровье твое в опасности. В Новой Зеландии неважное психическое состояние выскочек описывают термином «синдром умника», по-английски «smartass syndrome»…Ведь что делают окружающие?

– Завидуют? – предположил Архип.

– Не только. Стараются посадить «умника» в лужу. Мудрые шотландцы такую неявную месть общества именуют «способом мышления крабов» (mentality of crabs). Когда какой-то краб пытается по головам собратьев выбраться из чана (в котором скоро всех сварят), остальные дружно отправляют его на самый низ. У всех должна быть равная судьба, полагают крабы.

– Да, – согласился Архип, – не любят тех, кто высовывается.

– Сегодняшние выскочки, тщеславные, высокомерные, заносчивые, не очень умны. Полагают, окрыжающие ими любуются, но чувства у тех другие. Счастливых в этой категории, Архип, немного. Легализуются умные, не болтливые. Те, кто меньше раздражал, больше думал о сокрытии награбленного. Поклонники бога молчания Гарпократа.

– Гарпократа?

Архип на ус мотал.

– Древние греки его у египтян позаимствовали. В Фивах, стольный град фараонов, он был Гарпехрути…

Это имя Архип от Саввы уже слышал. Вспомнил Кирилла с золотой цепью под малиновым пиджаком. А Савва все говорил. Тема, видно, задела.

– Чужие они русскому человеку, «новые русские». Русские художники писали иконы, а авторства не указывали. По зову сердца работали, Не для хайпа и бабла. А «эти» – чужие. Не поймут они Россию. Исчезнут.

Очень переживал профессор за судьбу отечественной геологии. Когда-то она задавала тон в познании недр Земли.

– Знаешь, Архип, в девятнадцатом веке на геологических картах породы разного возраста раскрашивали вразнобой. Как у кого получится. Было очень неудобно, приходилось долго вникать в подписи. А наш Карпинский Александр Петрович предложил единую раскраску для Планеты. И все согласились. Потому что в душу попал. Выразил то, что все ощущали. С тех пор отложения юрской системы на картах Мира голубые. Потому, что в юре было столько теплых, полных жизни морей. Меловая система стала зелёной. Как признание великого расцвета флоры в меловой период. А какой мощной была советская геология! Сколько независимых мыслителей… Теперь правят авантюристы. Даже академики геологические вторичны. Не очень они ученые, скорее, переводчики с американского.

Ученик слушал. В чем-то соглашался. Конечно, открытия советских геологов озолотили новых хозяев России. Им найденного пока хватает. Но так будет не всегда. Уже сейчас в России большие проблемы с самым нужным оксидным марганцем. Почти все его запасы остались на Украине и в Грузии. Неважнецкие у нас и руды хрома. Хорошие хромиты покупаем в Казахстане. Традиционная беда с ураном. Те месторождения, что есть, невелики и небогаты.

– Ничего, Архип, всё изменится. Люди переменчивы. Где модные недавно видиосалоны? Толстушки из «Гербалайфа»? Вот и на бандитов с «новыми русскими» мода пройдёт. Поймут, что за люди юристы и финансисты Высшей школы экономики. Нет, они не Адамы Смиты и не Марксы-Энгельсы. Осточертеют манагеры и офисная шпана. Станут пугалами чиновники, креативщики, болтуны-блогеры с потаенной мечтой о Мальдивах-Доминиканах как высшей на Земле награды. А вернется, Архип, тоска по улетающему в тайгу самолету. По геологу, который солнцу и ветру брат.

Архип вздохнул. Скорее бы. Пока не очень похоже.

Коек в школьном спортзале не было. Они спали на жестких грязноватых гимнастических матах. Мяч в углу лежал. Однажды Савва перед маршрутом взял его и с пяти метров забросил в баскетбольное кольцо. Архип восхитился, а Савва нахмурился. В глазах красноватые искорки промелькнули. Больше такого не случалось. Обоим полевая жизнь нравилась. Они занимались делом. Оба оказались интимистами. Что такое русский интимизм? Это умение видеть красоту и целесообразность в обыденных и даже неказистых вещах. В вылетевшей из глухого бурьяна дикой птице. Ужике, греющемся на солнце среди мусора на берегу Ведуги. Фрэнсис Жамм (Francis Jammes) обращал внимание Эренбурга на «убогое величие происходящего рядом». На красоту чисто выметенного двора, очарование старинного окна в наличниках, пыльных цветов за стеклом. Чтобы продолжить примеры месье Жамма, интимисты Савва и Архип прибрали свой спортзал и надраили до блеска от века немытый пол. Школьники в сентябре вернутся, обомлеют. Получилось в полном соответствии с лозунгом, сохранившемся в спортзале под потолком: «Нам не скачется и не корячится, сверху сил мы не переломлены. Мы советским знаком качества отпломбированы и отштампованы!» А другая сторона спортзала на такое откликалась: «И с нами на все времена Любовь, Комсомол и Весна!» Правда, неплохо? Немного жаль, что устарело.

– Хоть бы надписи оставили, – отозвался Савва. – Как-никак, история.

Не оставили. Пришли из очередного похода, а стены перекрашены. Свежая краска сохнет. Окна нараспашку, а дышать нечем. Савва вздохнул:

– Страна невыученных уроков. Кому-то нужно оставить нас без корней. Как болотную ряску.

Следующие две ночи профессор и ученик вынужденно провели на школьном дворе под кустом сирени. Было тепло и без дождя. Высказали ехидные соображения о том, какие лозунги (по-теперешнему, слоганы) новое время предложит стенам школьного спортзала. «Сбрось вес сейчас!». (Первоклашки изумятся). «Обогащайся!». «Я этого достойна!». «Ты умный? Почему бедный?». «Деньги – цветы жизни».

Дома Архип застал мать в слезах. Василия Геннадиевича нет. Ушел выпивать к своим снабженцам. Их с Архипом из квартиры гонит. Все планы на собственный особняк рухнули. Этот жулик Мавроди 27 июля (1994 год) понизил своим указом стоимость билетов МММ в сто двадцать семь раз. Деньги от продажи дедова дома сгорели. Дядя Вася зол и груб. Куда им теперь идти?

В девяностые годы от семейных неудач семьи рушились многими способами. Однако мать и сын в квартире дяди Васи прописаны. На улицу не выставить. Суд не даст. Это дед объяснил под яблонькой, куда внук на следующий день сходил. Парень рассказал и Кириллу о семейных бедах.

– Гнида твой дядя Вася, – среагировал тот. – Ну, ладно! Хочешь, Фантомасу скажу? Он к нему бригаду пришлёт. Припрут придурка в тихом месте к тёплой стенке. Когда окажется в глубокой задней полусфере, одумается.

– Ни в коем случае! Если что, пеняй на себя.

Кирилл усмехнулся.

– Грозишь? Не слыхал поговорку: «В кругу друзей не щелкай клювом»? Архип, ты реальный, четкий чел. Самого высокого уровня. Восьмидесятого. Я твой дружбан. Всегда помогу. Фантомас справедливый. Людей понимает. Шесть лет по Афгану с «веслом» бродил… Такое даром не проходит.

Ну, откуда Архипу знать, что «весло» это СВД, снайперская винтовка Драгунова?

Отчим Василий Геннадиевич заседал в подвале у сантехников среди быстро пустевших пивных бутылок. Клял жизнь, сожительницу Ольгу, работу, МММ, Лёню Голубкова. Ему только что удалось «толкнуть» полтонны университетской бумаги частному издательству. Деньги возникли из ничего. Собутыльники понимающие. Всем было, что сказать. Сантехники Руслан с Григорием кляли старые трубы, краны, вечные засоры. Уборщица Гюльнара, единственная дама, не довольна щербатым паркетом у ректора. Сколько ни три, грязь остаётся. Виктор Иванович, «джанитор», как себя именовал, был преподавателем, да удален с должности за «харассмент» (его выражение) по отношению к кафедральным лаборанткам. Критиковал качество преподавания.

– Ни у кого из препов огня в глазах нет! Годами несут одно и то же. Отстаивают время. Студенты на лекциях жвачку жуют, мол, гигиеническая процедура. Куда всё катится.

Гул стоял хороший. Каждый делился собственной обидой и согласно кивал остальным. За Гюльнарой уже приударил пожилой сантехник Григорий Иванович. Подсел ближе, подливал.

Мужик наш может выпить пивка хоть центнер (тьфу, десять декалитров), но и в укромный уголок при этом сбегает не раз. Приспичило и дяде Васе. Выбрался он в университетский внутренний двор из подвала, нетвердо направился к забору за трансформаторной будкой. Пошатывало, конечно, однако выкамаривал хорошо, По пути поприветствовал Конюхова, проректора по хозчасти, шедшего обратным курсом. Тот тоже был, кажется, не вполне в себе. В общем, мужики друг друга поняли. Уголок этот крепко полит вдоль и поперек, отчего даже трава не росла. Всегда сходило с рук. Только не в этот раз. Едва дядя Вася приступил к нетерпящему отлагательств процессу, как получил страшный удар. Током! Человек опытный, уже падая, пытался оказаться на земле подальше от места первоначального контакта. Так и получилось, но и там контакт с источником продолжился. Вот, что есть человеческая жизнь? Только что был здоровый, крепкий, почти счастливый и нестарый мужчина и – нет его! Откуда в традиционно мокром мужичьем месте ток со смертельным напряжением?

В подвале компания тоже не железная. Ждали-ждали дядю Васю да и сами подались в уголок. Только Гюльнара, как и положено даме, отправилась в известное ей место при ректорате. Увидев бездыханного дядю Васю, Руслан и Григорий Иванович вспомнили, что тут в земле когда-то закопали медный лист. К нему еще провод провели, заземление от ускорителя, что на втором этаже. Черт его знает, какие элементарные частицы там ускоряли, только прибор давно не врубали. Да и сейчас, кажется, он отключён. Дядю Васю перетащили на скамейку без проблем. Никого током не повредило. И с чего машина у физиков вдруг заработала? Вот и электрики отмечают: лучше изоляция, чем заземление. Дела…

Шум был большой. Следователи приезжали. Опечатанный зал с ускорителем вскрыли. Какие результаты, кто знает. На похоронах мама Архипа сидела сжатая в комочек, накрывшись черной косынкой. Соседи входили в открытую дверь, смотрели на гроб, вздыхали. Все были в курсе: покойный перед смертью на сторону ходил, С подругой решил расстаться.

– Это ему за грех, – твёрдо сказала мама сыну и Кириллу, когда после кладбища университетские разошлись. – Господь предательств не прощает.

– Ну да, – усмехнулся Кирилл. – Фантомас тоже. Он с Архипом закорешиться хочет, а тот рыло воротит.

– Спятил? Причем тут Фантомас?

– Конечно, не причем, – засуетился Кирилл. – Я так. Просто совпало. Вот у тебя «фатимка» есть. Она помогла.

Архип вспомнил, незаметно потрогал «руку бога» под рубашкой. Что-то горяча. Может, показалось.