Хлеб из маргариток

Базарная Гора, улочка извилистая, как ручеёк, стекала с высокого песчаного плато, на котором расположился Город, от Университета к Большому Стрелецкому логу. Дом Архипова дедушки невелик да крепок. Здесь и прадеды жили, о чем сообщала табличка под домовым номером с именами первых хозяев Фёдора и Григория. После войны дед Степан Фёдорович его своими руками восстановил. Тогда и старинную домовую табличку нашел. Даже фундамент был взорван, не одни стены. Тщательно, методично работали зондеркоманды, когда Город целёхоньким и без штурма достался врагу. Вот скажите, что за черви в западной душе? Тратить силы и средства без всякой военной выгоды исключительно, чтобы нагадить. Эшелонов взрывчатки не пожалели. А говорят, немцы экономные, бережливые, расчетливые. В чем тут прибыль, одни расходы. И кому мстили? Жителей, кого нашли, свели в Песчаный лог и расстреляли. Ну, не права ли сербская рэп-группа «Beogradski sindicat»: «Живот се раhа на Истоку, смрт долази са запада» («Жизнь рождается на Востоке, смерть приходит с Запада»)? Впрочем, у Ф. И. Тютчева припечатано задолго до «Синдиката»:

Из переполненной Господним гневом чаши

Кровь льется через край, и Запад тонет в ней —

Кровь хлынет и на вас, друзья и братья наши —

Славянский мир, сомкнись тесней

    (Два единства)

Закончил Степан Фёдорович строительство году так к восемьдесят третьему, когда Архипу шел шестой годик. Долго, конечно, но больно уклон улицы велик. Пришлось против оползней воздвигать защитные стены с контрфорсами. Материалов нужно было много, а в свободной продаже и кирпичика не найти. Собирал щебень и каменные блоки по развалинам и лесополосам. А когда всё получилось, неугомонный бывший моряк не остановился. Решил превратить в сад примыкавшую часть заваленного мусором склона. Земли привёз. Каждый день после работы на шинном заводе впрягался в грабарку, завозил чернозём. И вот день настал! Крохотная, четыре на пять метров, ровная площадка создана. Три яблоньки куплены. Трогательные весенние саженцы, на каждом по пятнадцать проклюнувшихся почек. Шестилетний Архип в посадке участвовал изо всех сил. Выбрасывал из ямок землю руками, не лопаточкой. Так лучше выходило. Сыпал в чернозём печную древесную золу, яичную скорлупу. Дед сказал, деревья всё оценят. Воду подносил.

– Ну вот, Архипушка, – сказал дед однажды внучку, улыбаясь. – Когда деревья вырастут, а я уйду на небо, будем мы с тобой под яблоньками встречаться. Будешь мне рассказывать как у тебя дела. Может, помогу чем.

– Зачем ты, дедушка, уйдешь? И как же тогда наш сад?

– Ну, Архипушка, закон такой. Все деды обязательно уходят. Чтобы внучкам была возможность себя показать.

И в самом деле ушел, когда стройку закончил. Дом на Базарной Горе опустел.

Глава 2. Золотинка

В подвал под Университетом Архип и Кирилл пробрались под вечер, отогнув лист железа, что прибит поверх оконной рамы. Было страшновато, но интересно. Ребята двигались тихо, как мышки, в полутьме между столами, заставленными приборами. Среди них угадывались микроскопы, бинокуляры, проекторы, все в душной толстой пыли. Выделялся телескоп на высоком штативе. Много очень старой техники, которой больше в офисах не найти: копировальных и чертёжных столов, архаичных агрегатов для синькования (в старину так получали копии чертежей), пантографов.

Ребята старались не шуметь, но то и дело натыкались на куски стекла, лежащие на полу, болты и хрустящие пластиковые детальки.

Свет проникал только через отогнутый ими уголок подвального окна. Глаза постепенно привыкали к полумраку. Обстановка прояснялась.

Кирилл выкручивал из приборов линзы, цветные лампочки, стёклышки. Наполнял карманы блестящими колесиками, отвечавшими за настройку приборов. Много чего наскрёб. Архип как встал у большого красивого оптического микроскопа, так и стоял, им любуясь. Когда Кирилл попытался и из него выкрутить окуляр с объективом, не позволил.

– Надо смываться, – прочёл он по губам приятеля. Тот двигался к окну, сильно раздувшись от добычи. Чего только не было у него в карманах и за пазухой. Архип с микроскопом двинулся следом.

– Ты что! – прошептал Кирилл. – Оставь! На улице увидят и загребут.

Архип не согласился. Перед тем как протиснуться в лаз, снял рубашку, завернул прибор. Выбравшись наружу и, оглядевшись, парни быстрыми шагами отправились к дому. Встречные смотрели вслед. Больно не по погоде одет один паренёк и отчего так раздулся второй.

Архип маленький, тонкошеий. Детские веснушки с носа не сошли. Волосы каштановые, густые. Уши вот, очень… заметные. Оттого, видно, и слух прекрасный, шевеление сверчка за сервантом расслышит. Грустный мальчик с внимательным взглядом.

Архип

Кирилл куда шире, основательней, в себе очень уверенный. Шевелюра роскошная. Голос уже почти командирский, зычный, иногда даже с раскатами. Обоим по пятнадцать. Дом их – классическая «хрущоба», пятиэтажка рядом с Университетом. Живут друзья в разных подъездах. Архипа никто в квартире не встретил, и он благополучно прошёл к себе в чуланчик. Там у него были лежак, устроенный на старом комоде, и совсем маленький столик. Больше места не было. Ноги деть некуда. Свет был. Ощущение независимости тоже. Парень водрузил микроскоп на стол, включил подсветку. Все работало! Колёсико настройки не вполне ходило вверх-вниз по штативу. Парень сходил в ванную за маминым тональным кремом и смазал. Получилось хорошо. Теперь проблема – что бы такое рассмотреть?

Архип вышел во двор, огляделся. Сарайчики и кусты. Щербатый асфальт. Клочки бурьяна из-под железных гаражей. А вот и детская песочница. Парень набрал щепотку мелкого песка, сухого, жёлтого, в следах маленьких ножек и признаках кошачьего присутствия. В чуланчике положил песчинки на предметное стекло, включил подсветку снизу. Теперь можно заглянуть в объектив.

Перед его взором предстал невиданный прекрасный мир песчинок, прозрачных и матовых, светившихся разными цветами при малейшем касании маминой цыганской иглы. Архип увеличил резкость до максимума и зачарованно рассматривал то округлые, то плоские, а то в углах и сколах эти прекрасные создания природы. Цветные, яркие, праздничные, они несказанно контрастировали с окружающей серостью – стенами и крышей облезлой хрущобы, грязного подъезда, замусоренного двора. Серой квартирки, где даже косметического ремонта сто лет не было.

Однако главное открытие ещё поджидало. Перебрав иглой тысячу или две бесцветных кварцевых зёрен, он наткнулся на одно совершенно особенное. Жёлтая яркая лепёшечка, в ямках и бугорках. Несомненно, металл. Золото?

Существуют тысячи способов, чтобы в этом убедиться. Однако кислоты и металлодетекторы Архипу не доступны. Есть множество похожих на золото минералов, например, серный колчедан. Однако парень догадался: золото это металл, значит пластичное и ковкое. Прочие минералы хрупкие. Ковкое ли его зёрнышко? Чтобы это установить, надо быть осторожным. Архип нашёл в маминой комнате самую тонкую иглу и, затаив дыхание, придавил золотинку сверху. У него получилось. Зёрнышко раздалось в сторону, а в его центре возникла глубокая ямка. Золото из детской песочницы!

Архип засмеялся и позвонил однокласснице. Та сказала, что подойдёт.

Хлопнула входная дверь. Нет, не Алина. Пришёл отчим Василий Геннадиевич. Он работал в отделе снабжения Университета. Раздражённо заговорил с мамой. Парень прислушался. Кажется у дяди Васи неприятности на работе. Архип слушал. Отчим говорил матери, что кто-то вскрыл со стороны улицы подвальное помещение. Туда при ремонте лабораторий перенесли оборудование. Приборы крепко обобрали. Милиция этим займётся, а у него поручение: найти способ их восстановить. Будто и так дел не выше головы! И будто за такие копейки можно безразмерно наваливать работу. Архип понял, их с Кириллом подвиги замечены. Что-то больно быстро.

Подошла Алинка. Парень показал ей золотинку. Алина девушка простая, с золотом мало знакомая. Чистый яркий отблеск от маленького кусочка её поразил. Всё бы ничего, да дядя Вася, продолжавший жаловаться на жизнь, сподобился-таки заглянуть в Архипов чуланчик. Увидев микроскоп, сделал страшные глаза.

– Откуда у тебя бинокуляр?

Не спросил, скорее, зашипел. Схватил прибор, заглянул на станину снизу. Там был университетский инвентарный номер.

– Мать, – позвал он, вынимая из джинсов ремень, – ты только взгляни! Вот и тайна раскрылась.

Появилась мама, нездоровая, истеричная. Друга-тирана она побаивалась, но за него держалась. Алинка сжалась. Вечер испорчен.

– Иди, Алин, – шепнул парень, – сейчас что будет!

– С кем лазил в подвал? – возопил дядя Вася, нанося первый удар ремнём. – Небось, с Кириллом?

Архип молчал, прикрывая голову руками. Мама дяде Вася тоже помогла, хлестнула сына пару раз бельевой верёвкой. Вскоре она его уже жалела, посильно оттесняла дядю Васю из чулана.

Быть побитым при девушке для парня печально. Сконфуженный Архип проводил Алину до двери подъезда. Не успел вернуться, мимо пролетел дядя Вася с пластиковым мешком и скрылся. Вернувшийся в чуланчик Архип понял, что злодей унёс микроскоп. Потом выяснилось, утопил в выгребной яме. И золотинка пропала. Из поля зрения бинокуляра, но не из Архиповой души.

Кирилл был благодарен другу за то, что тот, хотя и был крепко поколочен, его не выдал.

Алинка да эта вот золотинка и были единственными яркими и добрыми вспышками из не очень удачной юности. Детская золотинка подтолкнула к выбору дела жизни. Вот и у Павла Петровича Бажова в «Уральских сказах»: «Его, надо думать, каменная сила захватила. Она, известно, кого краешком зацепит, того не выпустит. Нашел один камешок, стал другой искать, а там третий где-то близко. Его найти непременно надо. Так и пошло».

В свирепые девяностые народ выл от тоски. Над загородными дачами сияние – лопаты блестели на солнце. Кто мог, пристраивал потомков в вузы на экономистов и юристов. Анекдотик тех времен:

– Мам, я поступил в ФИГНЮ!

– Я так и знала! Куда ты еще мог поступить!

– В Федеральный институт государственно-нормативной юриспруденции!

Ныне человеку мало родиться, надо ещё как-то активизироваться. А как? Над инженерами открыто смеялись. Однако от такого глумления был и плюс: полное отсутствие конкурса на технические специальности. Золотинка подсказала: иди в геологи.

– В геолухи? – визжал дядя Вася. – В грузчики иди! На стройку!

Архип туда примерно и пошел, однако, в бакалавриат по геологической специальности поступил. Благо, недобор был. Без той золотинки не знал бы, куда податься. Днём был занят – развозил на хозяйских «жигулях» по ларькам «Олимпика» жвачку и кока-колу, вечером почитывал. «Занимательную геологию» Обручева, «Путешествия за камнем» Ферсмана, потом и учебники. Молодёжь вокруг зубрила английский. У Архипа голова небольшая, но… ёмкая. Тоже осваивал. Основа образования и есть самообразование. Так вроде?

Кириллу того не надо. Ходил в малиновом пиджаке. На шее носил массивную цепь, говорил, золотую. За здоровье и трезвость стал близок к боссу, «державшему» округу. Иногда с Архипом пересекались. Архип затаскивал в очередной ларёк ящики с «фантой», а Кирилл монетизировал крышевание, пересчитывал «взнос» от продавца. Как тогда шутили:

– Под каким знаком вы родились?

– Я родился под знаком «Уступи дорогу»!

Однажды Архип его спросил, куда он дел «те» линзочки и винтики от приборов, что полные карманы набрал в университетском подвале. Кирилл засмеялся, скрывать не стал.