Шизик

Памяти друга,

Сергея Григорьевича Каргапольцева

В аэропорту Милана «Мальпенса» мы приземлились уже во второй половине дня. Нас встретил водитель фирмы и отвёз на квартиру в Милан. Она была в самом центре, рядом с железнодорожным вокзалом, построенным Муссолини. Придя из кафе после ужина, довольно быстро улеглись и, как ни странно, я даже хорошо спал.

Выйдя из метро, долго стоял на площади Дуомо и смотрел на собор, он, как всегда, восхищал. Ни одна фотография, ни один фильм никогда не передадут ощущений, которые испытываешь рядом с собором. Я бывал ранее на самом верху с экскурсией, вид великолепный, но самые яркие впечатления – на площади Дуомо, рядом с собором. Я достал из сумки булочку, припасённую с завтрака. «Становлюсь предусмотрительным, а значит, меняюсь и не иду в кафе за булочкой, чтобы покормить голубей, а потом возвращаюсь пить кофе в это же кафе. Старею или мудрею», – думал, улыбаясь восходящему солнцу. Я был научен итальянскими голубями ещё в Венеции на площади Сан Марко, где они налетели на меня, облепив с ног до головы, поэтому, пряча в руке хлеб, я отламывал мелкие кусочки и бросал под ноги, не открывая руку с хлебом. «Нет, Италия по-прежнему великолепна, но с уходом лиры утратила одну из своих прелестей, став ближе к среднеевропейской стране», – думал я. Вот эти «Макдональдсы» кругом, поднимаешь фотокамеру, хочешь сделать красивый снимок, но посередине американский общепит! И пиво кругом! И не только молодые иностранцы пьют пиво, но и итальянские тинейджеры с набриолиненными чёрными чубами, как у попугаев, теперь пьют пиво вместо вина. И с уходом курящих в барах и метро что-то ушло, чего уже никогда не будет.

Я не тосковал по прежней Италии, мне она нравилась и настоящая. Это произошли изменения, и всё. Докрошив хлеб, который с жадностью съедался этими прожорливыми пернатыми, я зашёл в кафе напротив выпить чашечку кофе.

Рядом за столиком сидела, закинув ногу на ногу, привлекательная блондинка и читала книгу Владимира Маканина «Андеграунд».

– Вы читаете в подлиннике, или вы из России! – спросил я специально на итальянском. Я никогда не знакомился дома, в России, подобным образом, но это дома. Дома нечасто увидишь молодую девушку в кафе с кофе и книгой, чаще с утра с пивом и сигаретой. И прибавил, улыбаясь, – девушка, читающая эту книгу, вызывает уважение не меньше, чем девушка, умеющая ездить на «механике».

– А вы как думаете, синьор? – спросила, получается, итальянка.

– Если вы итальянка, то будем говорить на русском, вы ведь читаете на русском? Я плохо знаю языки, кроме русского, хотя и в нём не силён. А я помню начало: «Кто бы из русских читал Шопенгауэра, если бы не перевод Беляева». Или Вы в обложку положили порножурнал?

– Очень смешно! – блондинка улыбалась. – И откуда такой раздолбай приехал?

– Русская или итальянка?

– Из итальянского города Иваново.

– Хорошо язык знаете, замуж за итальянца вышли?

– Это не единственное, что у меня хорошо получается! Я не замужем.

Девушку звали Катя, она уже три месяца жила в Падуе, но в Милан приехала впервые и на один день, побродить и в основном посмотреть собор и Ла Скала, до которого ещё не добралась. Путешествовала она одна. Улыбка девушки была просто очаровательна.

– А я всегда одна, – говорила она, накручивая конец пряди волос на руку и нежно водя рукой по образовавшейся щёточке, поглаживая, – даже если с кем-то, и то одна. Замужем не была, но жила с мужчиной три года, он был часто в командировках, а когда дома был, почти не разговаривали, сексом займёмся и спать, каждый по-своему.

– Мы все одни, одни приходим, одни уходим, и редко те, кого в молодости считали друзьями, остаются ими до конца дней, редко дети интересуются, чем живут их родители, редко родители интересуются внутренним миром ребёнка, редко жена и муж живут душа в душу, даже если всё это и есть, человек всегда один. Есть, конечно, люди, которые проживают жизнь для кого-то, ставя целью до смерти заботиться о выбранном объекте, ограничивая себя во всём. Эти люди – большие эгоисты. Пример – мама Сергея Григорьевича, который до сих пор живёт с ней и был один раз женат ровно три месяца. Жена потом сбежала, не выдержав претензий в плохом ухаживании за её сыном.

– Нет, я сейчас и не хочу «любви и ласки», без секса я могу жить спокойно относительно длительное время, если уж припечёт, то найду красавца на одну ночь. Мне сейчас нужно побыть одной, вот и всё. Я уже три месяца одна и вот в первый раз за всё время так много разговариваю, да ещё на русском. Начинаю, наверное, выходить из анабиоза, и скоро захочется обычного бабского счастья с семьёй и детьми. Жаль твоего Сергея Григорьевича.

– Да как сказать… Он счастлив по-своему.

Каргапольцев с утра пошёл покупать пальто в какой-то свой магазин, где закупался уже несколько лет. Мы неопределённо договорились встретиться где-то на площади в 14.00, было уже 13.00. К этому времени мы с Катей перешли на «ты» и пообедали. Я угостил её каким-то салатом и кофе с тирамису, себе взял пасту с томатами и сыром, кусок моцареллы и стакан минеральной воды с газом.

Я предложил пройтись до Ла Скала и обратно, если идти, не спеша, можно уложиться в 10 минут. Когда вышли из арки, я показал ей Ла Скала, она, конечно, была разочарована, как и я в первый раз. Когда шли обратно через Галерею, со смехом покрутились на пятке в том углублении, где, по преданию, надо крутиться, чтобы приехать в Милан ещё раз.

– В нашей стране очень много ямочек, наверное, поэтому из России так мало людей уезжает. Все крутятся, каждый в своей ямочке, и так каждый год, вернее, год за годом, – гласила мудрая Катя.

– А вы рулите?

– Нет, но хочу, – сверкала зубами Катя.

Мы обменялись итальянскими номерами мобильных телефонов, и я увидел высокую, сутулую фигуру Сергея Григорьевича на площади. Хотел Катю познакомить с таким интересным человеком, как он.

– Нет, ни в коем случае, глядя на него, буду чувствовать себя, как на знакомстве с твоими родителями, – она нежно чмокнула меня в край губ. – Звони в любое время.

– Напиши эсэмэску, если на неделе соберёшься в Венецию, только за денёк, я приеду туда, но мне нужно за день знать, чтобы запланировать.

– Эсэмэску – румынская фамилия, о ком ты говоришь, не пойму, я его не знаю, – загадочно улыбнулась она, ещё раз нежно поцеловала, развернулась на 180 градусов и пошла.

«Ну, и какой деловой ужин после такой встречи», – провожая её великолепную фигуру взглядом, подумал я. Что ж, в любом случае, такое знакомство остаётся в памяти навсегда, но я был почему-то уверен, что это не последняя наша с ней встреча. Но моя интуиция часто меня подводила.

Сергей Григорьевич стоял с большим пакетом, значит, купил своё пальто. Мы спустились в метро и под его эмоциональный рассказ о покупке быстро добрались до дома. Выйдя из душа, я обнаружил его, примеряющим пальто. Оно было длинным, из тонкого кашемира фисташкового цвета и, видно, дорогим.

– Никак жениться собрались, Сергей Григорьевич?! Кого осчастливить решили? Или уже с утра нашли себе тут итальяночку? Дочь хозяина магазина? Так это она, чтобы вы пальто купили, строила вам глазки, не обольщайтесь с вашим итальянским языком… Пальто-то ровно тыщу евро или дороже?

– Так за 900 отдали, Илья! Ещё на таможне вернут около сотни. В подарок перчатки кожаные в цвет и шарф «Burberry». Хозяин магазина моложе меня и у него сын, – восторженно о пальто, спокойно о хозяине и с неприязнью о сыне выпалил он. Не любил он молодёжь в возрасте тинейджеров. – А жениться я уже староват.

– Жениться никогда не поздно, Сергей Григорьевич! Я же вижу, как Вы на Софью на работе смотрите! – он засмущался, я это заметил.

– Вот только сам ты пример не показываешь. Расскажи лучше, что за белокурая нимфа сидела с тобой в кафе несколько часов подряд? Магазин находится недалеко от площади, я уже пару раз, проходя мимо кафе, видел тебя с влюблённым взором.

– Экий вы следопыт… Однако, Сергей Григорьевич, – я ехидно улыбался.

– Непохоже, чтобы это был очередной твой «секс – не повод для знакомства».

– Я не знаю, Сергей Григорьевич, что было, и что будет, – я скривил рожу под идиота. – Она из Эфиопии, из племени сердцеедок. Вы в душ идёте?

Намыливая себя, он весело напевал из «Травиаты». Сергей Григорьевич не признавал никакой музыки, кроме классической. По его мнению, всё остальное – только «фоновые звуки», а композиторов уже 200 лет как нет, и такие самородки, как Бах и Моцарт, очень редки. В чём-то я был с ним согласен, сейчас время «Стрелок», Биланов.

Выйдя из дома, мы направились к стации метро, находящейся в здании вокзала.

– Ты взял ключи, Илья? – Каргапольцев вечно всё терял и забывал, поэтому все вещи, имеющие общую ценность, я носил сам. Мы переходили улицу, когда, шаря по карманам, я выронил телефон.

Пройдя пару шагов и обернувшись, я увидел, как по моему телефону проезжает красивая «лянча тезис», и куски пластика разлетаются в разные стороны.

Я стоял и смотрел, пока не понял, что меня теребит Сергей Григорьевич.

– Илья, что ты ревёшь, как маленький, купишь ещё телефон.

– Нет, друг вы мой, такой не куплю, там был Катин номер.

Лишь летя в Россию на самолёте, я понял, что обломки телефона нужно было поднять и достать оттуда сим-карту.

Больше я её никогда не видел.

Женатые

Припарковавшись у дома, я вышел из машины. Дождь недавно закончился. Грязно. Лужи. Дойдя до подъезда, сразу перепачкал ботинки. Поднеся к домофону ключ, вошёл в подъезд. У лифта стоял сосед.

– Здравствуйте, Кирилл! Давно вас не было видно. Как вы? – спросил я, улыбнувшись.

Мужчина был небольшого роста. Коренаст. Широкоплеч. Большое круглое лицо. Озабочен.